Жизнь и государственная деятельность Столыпина

Обособленность мировых  судебных учреждений от общих привела  к отсутствию надлежащего надзора  за деятельностью мировых судей. Надзор министра юстиции и кассационных департаментов Сената не мог быть достаточно бдительным по причине отдаленности этих инстанций от мировых судей; единственным местным органом надзора  был мировой съезд, состоявший из самих судей и являвшийся товарищеским судом, который по необходимости  не мог не быть слабым. Наконец, недостатком  организации мирового съезда являлось отсутствие постоянного председателя с надлежащей юридической подготовкой, способного давать мировым судьям авторитетные указания.

Под влиянием всех этих причин, усугублявшихся еще ухудшением общих  условий жизни, мировой институт стал в 80-х годах клониться к  упадку. Тем не менее, мировой суд  функционировал, в общем, удовлетворительно  и оставил о себе хорошую память в населении.

Но вместо того, чтобы  сделать в организации мирового суда необходимые улучшения, правительство  упразднило его в большинстве  внутренних губерний и взамен ввело  судебно-административные учреждения: земских начальников, городских  судей и уездных членов окружных судов. Из этих трех новых органов  суда городские судьи и уездные  члены окружных судов представляют собой органы судебной власти и обладают тем преимуществом сравнительно с мировыми судьями, что назначаются  из лиц с высшим юридическим образованием и практической подготовкой, пользуются в известной мере несменяемостью и не находятся в зависимости от избирателей.

Но центр тяжести реформы 1889 г. лежал не здесь, а в институте  земских начальников, призванных регулировать юридическую жизнь сельского  населения.

Эта реформа основывалась не столько на желании улучшить отправление  местного правосудия, сколько на стремлении создать «близкую к народу твердую  правительственную власть, которая  соединяла бы в себе попечительство над сельскими обывателями с  заботами по завершению крестьянского  дела и с обязанностями по охранению  благочиния, общественного порядка, безопасности и прав частных лиц  в сельских местностях». Создавая такую «близкую и твердую власть», правительство вместе с тем позаботилось о том, чтобы эта власть попала в руки местного дворянства и находилась под руководством и контролем Министерства внутренних дел. Этими тенденциями и определился характер института земских начальников, как чиновников Министерства внутренних дел, избираемых преимущественно из дворян-землевладельцев, исполняющих главным образом административные обязанности и только в дополнение к ним занимающихся также и разбором менее важных судебных дел.

Русские дореволюционные  юристы особо выделяют роль адвоката в гражданском процессе. По их мнению, в гражданском процессе борются  между собою частные лица из-за своих частных интересов. Государство, как целое, не заинтересовано непосредственно  в победе одного из них, и государственная  власть не имеет поэтому основания вмешиваться в их борьбу; для нее важно только предотвратить самоуправство и насилие между гражданами, дав им возможность добиться защиты своих прав, если они захотят и сумеют сделать это. Для этого она должна организовать надлежащим образом судебные учреждения и создать класс специально подготовленных к ведению судебных дел лиц (адвокатов). Но на том и кончается ее задача. Остальное – дело самих спорящих сторон.

Иначе относится к исходу процесса общество. Для него важно, чтобы победила правая сторона и  чтобы никакие посторонние обстоятельства не препятствовали этому. Если же правая сторона проигрывает дело только потому, что противник более сведущ в законах и более опытен в  ведении дел, то каждому из членов общества грозит опасность попасть  при случае в такое же положение, и все общество не может не испытывать чувства необеспеченности в своих  правах. «Свобода в оборотах, нравственность народа и мир в семействах зависят  от убеждения частных лиц в  справедливом и быстром окончании  процессов» (Миттермайер), а это убеждение подрывается каждый раз, когда правая сторона проигрывает дело. Здесь-то открывается для адвокатуры благородное поприще помочь своими знаниями и красноречием торжеству правой стороны. Выполняя такую миссию, адвокат является защитником не только частных интересов отдельного лица, но и интересов всего общества; он выступает в процессе не как представитель тяжущегося, а как представитель общественного интереса, действуя как бы по уполномочию общества. Он защищает индивидуальные права частного лица ввиду и во имя общественного блага.

В России, как и в других славянских государствах, адвокатура существовала издавна не в виде самостоятельной  профессии, а в связи с судебным представительством: судебное представительство, вначале допускавшееся только по исключению для некоторых категорий  лиц (детей, женщин, стариков, монахов, глухих), получило впоследствии свободное  применение и обратилось в профессиональное занятие особого класса лиц, которые, будучи лучше других знакомы с  нормами права и процесса, стали в то же время исполнять роль и правозаступников. Но никакой организации этот класс профессиональных поверенных не имел, так что до издания судебных уставов 1864 г. судебное представительство, соединенное с адвокатурой, продолжало оставаться абсолютно свободной профессией.

Отсутствие требования какого бы то ни было умственного и нравственного ценза, отсутствие всякой организации, всякого надзора и вдобавок письменный порядок судопроизводства, облеченный канцелярской тайной, привели к тому, что ведением судебных дел, которое состояло преимущественно в сочинении состязательных бумаг, стали заниматься прогнанные со службы чиновники и другие лица столь же сомнительной нравственности, успевшие каким-либо путем приобрести некоторое знакомство с законами. Преследуя свою выгоду и стремясь возможно больше запутывать и затягивать дела, они являлись главными виновниками процветания клауз и ябедничества, характеризующих дореформенное правосудие.

Составители судебных уставов  хорошо понимали, что в интересах  правильного отправления правосудия занятие адвокатурой не может  быть предоставлено всем и каждому, а должно быть сосредоточено, по примеру  западноевропейских государств, в руках  отдельного класса лиц, обладающих таким  же умственным и нравственным цензом, как судьи и прокуроры. С этой целью и было решено создать сословие присяжных поверенных. Но условия  тогдашней жизни не позволили  осуществить эти планы в полном объеме. Сознавая, что в первое время число лиц с требуемым для присяжных поверенных цензом будет крайне ограничено и что, таким образом, потребность населения в юридической защите останется в значительной степени неудовлетворенной, составители уставов решили предоставлять присяжным поверенным монополию ведения дел только в тех городах, где число их достигнет известного комплекта, а до этого времени дозволили заниматься ведением чужих дел в судах всем правоспособным гражданам за немногими изъятиями. Вследствие этого наряду с официальной присяжной адвокатурой не прекратила своей деятельности прежняя самозванная, закулисная адвокатура. Чтобы поставить предел ее увеличению, был создан в 1874 г. институт частных поверенных, и право заниматься ведением гражданских дел предоставлено только присяжным и частным поверенным.

Большинство дореволюционных  русских цивилистов склонялись к  двухступенчатой системе правозаступничества. В современной России, как известно система правозаступничества – одноступенчатая. По нашему мнению, в этом вопросе возможно использование опыта дореволюционной России.

В трудах дореволюционных  русских цивилистов важное внимание уделялось вопросам подсудности  дел различного рода. Михайловский пишет: «Если как истец, так и  ответчик живут в пределах одного и того же судебного округа (или  участка, на которые разбита для  распределения дел между различными судами вся территория государства), тогда вопрос о том, какому судье  судить тяжбу между сторонами, не возбуждает сомнений. Истец и ответчик – оба живут в Харькове: значит и дело их, ценою свыше 500 руб., подсудно харьковскому окружному суду. Но как  быть, когда ответчик живет в одном  судебном округе (например, в Харькове), а истец в другом (в Москве)? Харьковский или московский суд  станет разбирать дело? Суд по месту  жительства истца или ответчика? Общее правило таково, что по месту  жительства ответчика («местная подсудность»). Каждому, конечно, выгоднее судиться в суде ближайшем: не надобно далеко ехать к источнику правосудия, в ближайшем местном центре живут знакомые, которым можно оставить адрес для принятия судебных бумаг, здесь же тяжущийся имеет и знакомого адвоката и т. д. Итак, при выборе между, удобствами истца и ответчика, чьим же интересам правосудие отдаст предпочтение? Интересам именно ответчика: ведь его истец заставляет судится, и, может быть, без достаточных оснований. И пока неправота ответчика не доказана, закон должен относиться внимательно к его интересам, – вот почему и дает привилегию: судиться там, где ему удобнее, по месту хозяйственной или служебной оседлости. И если бы истец предъявил к нему иск не там, где ответчик живет, тот вправе заявить «отнюдь о неподсудности»: требование, чтобы ненадлежащий суд не рассматривал дело. Кроме этой подсудности (общей) наш процесс знает и специальную: напр., по месту нахождения недвижимости, и др. Впрочем, закон представляет тяжущимся возможность – путем добровольного соглашения выбирать между многими, одинаково компетентными судами (например, окружными) тот, где истец и ответчик желают почему-нибудь судиться: надо только, чтобы этим договором не была нарушена подсудность по роду дел, – нельзя дело, подсудное только окружному суду, разбирать у земского начальника, и наоборот. Непредъявление со стороны ответчика отводов о неподсудности по месту жительства принимается за согласие судится в этом суде; отвод о неподсудности должен быть заявлен до первого заседания по делу».

В современном российском гражданском праве в этом вопросе  пошли по пути, поддерживаемым большинством дореволюционных русских цивилистов. Слушанье дела в гражданском судопроизводстве происходит по месту нахождения ответчика.[5]

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3 Административно-территориальное управление

 

3.1 Административно-территориальное деление страны

 

Административно-территориальное  деление страны в конце XIX начала XX веков не сильно изменилось по сравнению с началом XIX века.

В 1849 году в Закавказье была образована Эриванская губерния, Шемахинская  губерния переименована в Бакинскую, возник Закатальский округ. На месте Дербентской губернии была образована Дагестанская область, а по соседству была создана особая область казачьего Кубанского войска. Последними по времени преобразованиями административно-территориальное деление на Кавказе стали создание Терской области (центр - Владикавказ), Елисаветпольской губернии, Батумской и Карсской областей.

В 1856 году из приморских частей Восточно-Сибирского генерал-губернаторства образована новая Приморская область, к которой присоединили бывшее китайское  левобережье Амура. Вскоре на вновь  присоединенной части левобережья  была образована Амурская область (центр - Благовещенск). В 1884 году Сахалин был выделен из Приморской области в качестве особого отдела.

В 1860–1870-е годы к Российской империи были присоединены земли  современного Казахстана и Средней  Азии. На этих территориях организовывались главным образом области (а не губернии)— Акмолинская, Семипалатинская, Оренбургских киргизов, Уральская, Тургайская, Семиреченская, Туркестанская, Сырдарьинская, Самаркандская, Ферганская, Закаспийская. Вассальную зависимость от России признали Бухарское, Кокандское и Хивинское ханства.

В последние предреволюционные  годы произошло сравнительно немного  изменений административно-территориальное деление России: вновь получила самостоятельность Камчатская область, а также появилась новая Сахалинская область. На юге Сибири к России была присоединена территория нынешней Тувы под названием Урянхайский край.[3]

 

3.2 Реформы местного управления

 

В период трансформаций с  логической неизбежностью возникает  потребность в осуществлении  реформ в области управления. В  этом плане определенный интерес  для современных политических элит представляет реформа местного управления, предложенная выдающимся государственным  деятелем России П.А.Столыпиным. Учитывая различия и стадиальное несходство между Россией начала XX века и Россией начала XXI века, обратим внимание на идеи и принципы столыпинской реформы, которые, разумеется, с определенной коррекцией, могли быть учтены при разработке и реализации административной реформы в настоящее время.

Приступая к разработке реформы  местного управления, П.А.Столыпин считал, что она не должна быть самоцелью исполнительной власти, а функциональным средством и механизмом, способствующим результативному проведению системных преобразований. Недаром и разработка, и реализация реформы местного управления самым непосредственным образом увязывалась П.А.Столыпиным с решением следующих стратегических задач:

- сохранение единства и неделимости страны;

- реальное обеспечение прав и свобод граждан;

- раскрепощение личности и пробуждение ее творческих стимулов;

- формирование гражданского общества и правового государства;

- создание среднего класса и эффективной экономики;

- утверждение частной собственности и свободного труда;

- введение социальных гарантий населения;

- упрочение внешнеполитического авторитета Великой России.

П.А.Столыпин прекрасно сознавал, что в условиях качественно новых преобразований старый административно-бюрократический аппарат, сформированный преимущественно по сословному принципу, пронизанный сервилизмом и коррупцией, не только оторванный, но и противостоящий местному управлению, явно не способен находить адекватные ответы вызовам времени. В представлении П.А.Столыпина речь, по сути, должна была идти о формировании новой генерации административно-управленческой элиты, для которой характерными чертами должны были стать: социальная мобильность, высокий профессионализм и компетентность, желание и умение работать одной "командой", открытость инновациям, идущим, в том числе, и со стороны общества. Не случайно девизом столыпинской концепции реформы местного управления стало: "Единое понимание замысла реформ и единая воля при их реализации".

Замышляя реформу местного управления, П.А.Столыпин считал важным наладить четкую прямую и обратную связь между центральными и местными исполнительными структурами и институтами, достичь синхронность их действий в деле реализации реформ. Учитывая слабую структурированность российского общества, которое еще находилось в начальной стадии трансформации в гражданское общество, он настаивал на том, что реформированные управленческие структуры должны, образно говоря, выполнить роль "оперативной разведки", не только чутко улавливая импульсы, идущие со стороны общества, но и сами инициируя новые задачи. Таким образом, реформа местного управления, по замыслу Столыпина, должна была сыграть роль мобилизационного фактора в деле дальнейшего динамичного развития России.

Свое теоретическое обоснование  и конкретное законодательное оформление столыпинская реформа местного управления получила в серии взаимосвязанных основополагающих документов, впервые опубликованных Фондом изучения наследия П.А.Столыпина: "Главные начала устройства местного управления (1906), "Об установлении главных начал устройства губернских учреждений" (1907), "Главные начала преобразования земских и городских общественных управлений" (1907), "Положение о поселковом управлении" (1907), "Положение о волостном управлении" (1907), "Проект заключения об изменении и дополнении действующих узаконений об уездных установлениях в губерниях, управляемых по общему учреждению губернскому" (1907), "Положение о правительственных участковых комиссарах" (1907), "Положение о губернском управлении" (1907).