Милитарная метафора

Как отмечает Е.И. Шейгал, речевая агрессия в агитационно-политическом дискурсе связана с попыткой представить политического противника как «чужого», что по наблюдению Е.В. Бакумовой, представляет собой характерную черту американских политических портретов [4, с.158]. Уничижительная репрезентация значимости конкурента в политической борьбе, а также желание подорвать к нему доверие, обусловливают употребление бранных инвектив [53, с. 131-133].

Одним из средств реализации вербальной агрессии может служить метафора, обладающая экспрессивностью, способностью воздействовать на коммуникантов, вызывать яркий «пучок» ассоциаций и коннотаций. В диссертационном исследовании А.Б. Ряпосовой [37] представлен подробный анализ метафорических моделей, которые, по мнению автора, несут наиболее сильный агрессивный прагматический потенциал в политическом нарративе «Российские федеральные выборы (1999 – 2000 гг.)». К ним относятся милитарная, криминальная, зооморфная метафоры по сфере-источнику. Метафорические словоупотребления «с референциальными образами животной агрессии, мимики, гнева» выполняют функцию эскалации эмоций [18, с. 94]. Не меньшей эмотивной нагруженностью обладает метафорика, представляющая политические реалии в концептах войны или криминала.

              А.А. Каслова отмечает, что в период президентских выборов 2000 года в России и США метафоры с исходными понятийными сферами «война», «преступность», «животный мир» демонстрируют высокий потенциал выражения вербальной агрессии, т. к. содержат инвективы, пейоративную оценку субъектов политического процесса, репрезентируют деятельность политиков как физическую агрессию. Сопоставительный анализ метафорического словоупотребления в агитационно-политическом дискурсе США и России позволил А.А. Касловой выделить доминантные модели универсального характера, к числу которых относятся ВЫБОРЫ ПРЕЗИДЕНТА – это ВОЙНА, ВЫБОРЫ ПРЕЗИДЕНТА – это ТЕАТР, ВЫБОРЫ ПРЕЗИДЕНТА – это СОРЕВНОВАНИЯ (ИГРА), ВЫБОРЫ ПРЕЗИДЕНТА – это ДОРОГА (ПУТЕШЕСТВИЕ) [17].

Мы избрали для анализа одну из доминантных метафорических моделей универсального характера, а именно метафорическую модель ВЫБОРЫ ПРЕЗИДЕНТА – ЭТО ВОЙНА и отмечаем большую насыщенность милитарной метафорой политического нарратива «Выборы президента» (2008 г.). Ср.:

В Москве начинается политическая битва, которая многое может изменить в Европе (К. Киселева /  Власть, 03.03.2008).

Ожиданной неожиданностью стал и выбор преемника. В начале года кандидатура Медведева рассматривалась в качестве основной, а затем отошла на второй план, начали обсуждаться уже другие кандидатуры. Но, как выяснилось, речь шла скорее об операции прикрытия Медведева. Пока он одиноко пасся на электоральной лужайке, он был возможной жертвой любых политических волков, и его поэтому предпочли спрятать в такой компании кандидатов (www.izvestia.ru/26.12.07).

Разводкой Путин тоже пользовался мастерски – чувствовалось, что он знает качество обслуживающей публики и их по этому качеству возит лицом (Ю. Латынина / Новая газета, 02.03.2008). 

Когда нужно, чтобы оппозиция реально была, то есть на выборах, они (партия власти и администрация президента.- "Ъ") ее рассеивают и мочат (В. Хамраев / Коммерсантъ, 11.03.2008). 

Жесткая конкуренция, характерная для политической борьбы в рамках президентской кампании 2008 года в США, также оказала влияние на активизацию метафорических словоупотреблений с негативным агрессивным прагматическим потенциалом. Коннотативно нагруженная милитарная метафорика проявляет высокую продуктивность в публицистических текстах, освещающих выборы главы государства в Соединенных Штатах. Иногда метафора войны переходит в метафору драки или полицейскую метафору. В этом случае деятельность кандидатов в президенты расценивается как цепь ударов, нападений и атак или как убийство. Ср.:

So rather than play defense, Bill went on offense, blaming McCain's Steve Schmidt-led campaign. But we have a feeling this fight will only begin when the Schmidt hits the fan (A. Baldwin / Hufington Post Oct. 20, 2008). [Так что вместо того, чтобы обороняться, Билл перешел в наступление, обвинив кампанию Маккейна, возглавляемую Стивом Шмидтом. Но у нас такое чувство, будто это борьба начнется только тогда, когда этот Шмидт поднимет скандал.]

How about Rush Limbaugh, Sean Hannity and other radio personalities? They never liked McCain much -- but his campaign cratered only when he embraced their wild attacks on Sen. Obama (J.Carney / Time Feb. 06, 2008 ). [А как быть с Раш Лимбо, Шин Ханнити и другими радиожурналистами? Они никогда особо не любили Маккейна – но его кампания просела лишь тогда, когда он воспользовался их безудержными нападками на Сен. Обаму.]

The conflagration will be so multi-dimensional we'll need a program to sort out the players (A. Baldwin / Hufington Post Oct. 20, 2008). [Это столкновение будет настолько многомерным, что нам понадобится программа для различения игроков.]

And it seems that the worse McCain is doing in the polls, the more his team is relying on the same gutter tactics  (A. Huffington /  Time Oct. 20, 2008). [И кажется, что чем хуже идут у Маккейна дела на избирательных участках, тем больше полагается его команда на те же грязные технологии.]

I want to win that next battle - for justice and opportunity.

Your jobs. Your health care. Your retirement. Your children’s future. That’s what this election is about. That’s what I’m fighting for. Because I can take 3 more weeks of these attacks from John McCain, but the American people can’t take four more years of the same failed policies and the same divisive politics (Senator Barack Obama's Announcement for President Springfield, IL Feb. 10, 2007). [Я хочу выиграть эту битву – за справедливость и перспективы. Ваши рабочие места. Ваше медицинское обслуживание. Ваша пенсия. Будущее ваших детей. Вот для чего эти выборы. Вот за что я сражаюсь. Потому что я-то могу вытерпеть еще 3 недели этих атак со стороны Джона Маккейна, но американский народ не может терпеть еще четыре года тот же самый обанкротившийся политический курс, политику, ведущуюся по принципу «Разделяй и властвуй». ]

But, aides say, another important task is uniting the party after a bruising primary between Mr. Obama, the potential first African-American nominee, and Senator Hillary Rodham Clinton of New York, the potential first female nominee (J. Zeleny and J. Rutenberg /New York Times Aug. 17, 2008 ). [Но, как говорят советники, другой важной задачей является объединение партийных рядов после травмирующих  внутрипартийных выборов между г-ном Обамой, первым потенциальным афро-американским кандидатом, и Сенатором Хиллари Родхэм Клинтон из Нью-Йорка, первой  потенциальной женщиной-кандидатом.]

Palin invoked Wurzelbacher again Saturday, needling Obama for having a "staged photo-op" interrupted by a voter asking him a question about taxes.

Then you have both McCain and Palin slamming Obama for essentially being a socialist ((cnn.com/ Oct. 18, 2008).  [Пэлин в субботу вновь ссылалась на Вурцельбахера, обвинив Обаму в позировании перед прессой, прерванном одним из избирателей, задавшим ему вопрос о налогах. Затем вы видите, как Маккейн и Пэлин вместе ругают Обаму за то, что он, в сущности, социалист.]

The left may feel somehow cheated, and the right, eager to launch perpetual assaults on the new administration, could well find Obama as elusive and frustrating as the opposition found Reagan (J.Meacham / Newsweek  Nov. 5, 2008). [Левые могут почувствовать себя в какой-то мере обманутыми, а правые, в своем страстном желании не прекращать нападки на новую администрацию, могут счесть Обаму настолько же уклончивым и разочаровывающим, насколько уклончивым и разочаровывающим оппозиция считала Рейгана.]

Негативным прагматическим потенциалом обладает метафорически употребленная лексика, объединённая семой «dirty», широко используемая в текстах предвыборной агитации для описания деятельности участников избирательной кампании, а также самого избирательного процесса. Ср.:

Cindy McCain, who has barely moved her lips during this campaign, is now accusing the Obama campaign of running the dirtiest campaign ever, and lighting up the New York Times and others for their viciousness (R. Martin /

CNN Oct. 22, 2008). [Синди Маккейн, которая во время проведения этих выборов и рта не раскрывала, теперь обвиняет избирательную кампанию Обамы в проведении самых грязных выборов, которые когда-либо проводились, и выводит на чистую воду Нью-Йорк Таимс и другие издания, указывая на их испорченность.]

Scapegoating outsiders won't purge the party of what's rotting it on the inside (A. Baldwin / Hufington Post Oct. 20, 2008). [Посторонние, ищущие козлов отпущения, не очистят партию от того, что разлагает ее изнутри.]

Усиление негативного потенциала достигается посредством введения в контекст гонки концепта blood (кровь). Ср.:

Obama can hardly be held accountable for Ayers’s behavior 40 years ago, but at least McCain and Palin can try to take some responsibility for the behavior of their own supporters in 2008. What’s troubling here is not only the candidates’ loose inflammatory talk but also their refusal to step in promptly and strongly when someone responds to it with bloodthirsty threats in a crowded arena (F. R. Conrad/The New York Times Oct. 11, 2008). [Вряд ли можно привлечь Обаму к ответу за поведение Эйрса сорокалетней давности, но, по крайней мере, Маккейн и Пэлин могут попытаться взять какую-то ответственность за поведение своих собственных сторонников в 2008 году. Что здесь смущает, так это не столько развязная подстрекательская речь кандидатов, сколько их отказ немедленно и решительно вмешаться, когда некто реагирует на это кровожадными угрозами на битком набитом людьми стадионе.]

Nevertheless, while voters have yet to decide this election, the bloody harpooning of the McCain campaign has begun (M. McKinnon / Time Oct.25,2008). [Как бы то ни было, в то время как избирателям еще  предстоит принять решение на этих  выборах, обстрел кровавыми гарпунами  избирательной кампании Маккейна уже начался.]

Репрезентация политических событий, связанных с вступлением главы государства в должность, может быть основана на системном переносе оценочных коннотаций и смысловой нагрузки из источниковой сферой «смерть» на сферу политики. Ср.:

This is like waiting for the results of a biopsy. Actually, it's worse. Biopsies only take a few days, maybe a week at the most, and if the biopsy comes back positive, there's still a potential cure. With this, there's no cure. The result is final. Like death (L. David / cnn.com Oct.22.2008). [Это можно сравнить с ожиданием результатов биопсии. Вообще-то это даже хуже. Ожидание биопсии занимает всего несколько дней, ну может быть, неделю, и если придет положительный результат, то все-таки есть еще возможность вылечиться. Для этого же лекарства нет. Результат окончательный. Как смерть.]

Следует отметить, что для американского политического дискурса тематическое поле «преступность» в настоящее время не является актуализированным, чем обусловлена непродуктивность (невостребованность) криминальной метафоры в отличие от российских публицистических текстов. Возможно, этот факт напрямую отражает тенденцию, на которую обращает внимание М.Р. Желтухина, отмечая стремление политических лидеров в западных лингвокультурах «говорить на «сильном» языке, придерживаясь престижных форм языка…», тогда как «…для русской языковой культуры характерно использование «непрестижного» языка и нарушение…нормы» [14, с. 101].

Представленный материал свидетельствует, что накал политических страстей, пики политической активности в нарративе «Выборы президента», жесткая конкуренция в борьбе за власть нередко перерастают в вербальную агрессию, универсальным средством реализации которой является политическая метафора. Российский политический дискурс охватывает широкий спектр метафорики, наполненной агрессивным прагматическим потенциалом, к которой мы относим метафоры со сферами-источниками метафорической экспансии «война», «криминал», «животный мир». Американская политическая метафора «менее агрессивна», хотя варианты реализации негативных оценочных смыслов возможны через концепты понятийных сфер «война», «драка», «животный мир», «смерть».

1.2 Когнитивное направление в лингвистике как основа для изучения метафорического моделирования президентских выборов

Оформление когнитивной лингвистики в самостоятельную дисциплину в конце ХХ века стало крупным событием, получившим в настоящее время большое распространение, как в нашей стране, так и за рубежом (Дж. Лакофф, Ф. Джонсон, Н.Д. Арутюнова, Е.С. Кубрякова, Е. В. Рахилина, Т.Г. Скребцова). Когнитивная лингвистика является одним из направлений в рамках дисциплин когнитивного цикла, в основе которой лежит переход к глубинному знанию, базирующийся на изучении предметно-познавательной деятельности людей, процессов восприятия, мышления, репрезентированных и систематизированных определенным образом в нашем сознании (ментальных структурах). «Центральная задача когнитивной лингвистики состоит в описании и объяснении языковой способности и/или знаний языка как внутренней когнитивной структуры…, рассматриваемого как система переработки информации… и соотносящая языковую информацию на различных уровнях» [71, с. 53].

В рамках когнитивной лингвистики язык рассматривается как общий когнитивный механизм, когнитивная составляющая той инфраструктуры мозга, которая «отвечает» за языковые проявления человеческого мышления. Именно язык открывает «доступ к ненаблюдаемому когнитивному миру человека, структурам его сознания» [71, с. 34]. Иными словами, когнитивная лингвистика ставит в центр внимания «те аспекты структуры и функционирования языка, которые связаны с усвоением, обработкой, организацией, хранением и использованием человеком знаний об окружающем мире» [39, с.6]. Язык рассматривается не просто как средство выражения готовой мысли, передачи информации, коммуникации, а «становится как бы двойником homo sapiens. Он проникает внутрь человека. Он формирует его сознание». [2, с.12].

Одной из ключевых в когнитивной лингвистике является проблема классификации и категоризации окружающей действительности посредством языка. Причем систематизация познавательного процесса должна максимально отражать реально существующие связи и закономерности материального мира в тесной связи с бытием человека, т. е. представлять всю совокупность его социальных, биологических, психических характеристик в деятельностном аспекте. Немаловажным является и то, что язык отражает не сам мир, а когнитивную деятельность человека в нем, классифицирует его опыт. Когнитивистика, расширяя границы лингвистического описания, постулирует непосредственное участие слова в создании и разработке мысли, на которое ложится основная нагрузка упорядочивания элементов окружающей действительности.

В процессе получения и осмысления нового знания, человек выходит за рамки того, что опосредовано его опытом, прибегает к языку образов. Одним из главных средств, с помощью которых происходит концептуализация окружающей действительности, является метафора. Несмотря на многовековую историю изучения метафоры, данное явление продолжает вызывать споры, т. к. не существует однозначной оценки его статуса в системе языка. В основе данного дипломного исследования лежит подход к пониманию метафоры с позиций когнитивной лингвистики, трактующий ее как когнитивный процесс, ментальную операцию, формирующую новые понятия, без которой невозможна концептуализация бытия человека.

Отправной точкой в изучении метафоры, положившей начало автономному направлению внутри когнитивной лингвистики, стала книга Дж. Лакоффа и М. Джонсона “Metaphors We Live by” («Метафоры, которыми мы живем»), изданная в 1980 году. Русский перевод этой монографии появился в 1990 году. Американские исследователи выделяют несколько разрядов концептуальной метафоры. В основе ориентационных метафор лежат пространственные оппозиции, на которых базируется большинство значимых для человека понятий, например, Good is up (Хороший – это верх), Alive is up (Живой – это верх) и т. д. Онтологические метафоры типа Visual fields are containers (Поле зрения как вместилище) обусловлены осмыслением физической и мыслительной деятельности человека, его эмоционального состояния, происходящих событий как физических сущностей.