Исторические и литературные взгляды декабристов и их эволюция

Мемуары декабристов Н.В. Басаргина и А.В. Поджио, а также очерковые воспоминания М.И. Муравьева-Апостола, посвященные некоторым примечательным событиям 10-20-х годов прошлого столетия. Побудительной причиной к их опубликованию послужило прежде всего то обстоятельство, что все названные мемуарные произведения, изданные свыше пятидесяти лет тому назад, в настоящее время стали библиофической редкостью. Потребность же в них ощущается весьма настоятельная. Авторы их принадлежали к Южному обществу и в своих воспоминаниях освещают разные стороны истории этой организации. Нелишне отметить, что они представляли все три управы Южного общества: Н.В. Басаргин – Тульчинскую, М.И. Муравьев-Апостолов – Васильковскую, А.В. Поджио – Каменскую.

Записки Н.В. Басаргина отличаются насыщенностью фактическим материалом и высокой степенью достоверности. Взявшись за перо, мемуарист руководствовался принципом «писать только то, в чем  сам участвовал или чему был свидетелем»2. Особую ценность представляют сведения, сообщаемые Н.В. Басаргиным о Тульчинской управе Союза благоденствия и о возникновении Южного общества. Это важнейший момент из истории декабристского движения мемуарист воссоздал «В лицах». Очень хорошо показана в записках решающая роль П.И. Пестеля как организатора и идеолога «южан». Немало тонких зарисовок и метких персональных характеристик содержится при описании правительственной расправы над декабристами.

Воспоминания Н.В. Басаргина являются одним из самых обстоятельных и значительных источников, содержащим многие уникальные данные о пребывании декабристов в Чите, об их пешем переходе в Петровский завод, о проживании в специально выстроенной для них тюрьме, о дружеской артели материальной взаимопомощи, о той роли, которую играли в их судьбе «русские женщины» - героические жены декабристов, приехавшие к своим мужьям на каторгу, о жизни на поселении и о просветительской деятельности в Сибири. С большой любовью описывая богатейший и тогда еще совершенно не освоенный  край, Н.В. Басаргин пророчески предсказал ему мощный рассвет, который мы видим в наши дни.

Записки Н.В. Басаргина написаны с откровенно антикрепостнических и антисамодержавных позиций. Кроме того, их автору не откажешь в глубоком психологическом истолковании поведения как подследственных (например М.П. Бестужева-Рюмина), так и тех, кто был причастен к решению их судьбы (особенно генерал-адъютант графа А.И. Чернышева и священника П.Н. Мысловского).

К сожалению Н.В. Басаргин не смог осуществить своего намерения написать политическое обозрения царствования Александра II (хотя определенные шаги в этом направлении им и предпринимались) и включить в мемуары обзор эпохи падения крепостного права. Однако последнее обстоятельство не снижает значения «Записок» Н.В. Басаргина как первоклассного источника по истории освободительного движения.

Оригинальны по своим жанровым особенностям мемуары Матвея Ивановича Муравьева-Апостола, родного брата руководителя Васильковской управы Южного общества и организатора восстания Черниговского полка Сергея Ивановича Муравьева-Апостола, казненного 13 июля 1826 г. на кронверке Петропавловской крепости в числе пяти декабристов, поставленных Верховным уголовным судом, по указке Николая I, «вне разрядов».

Мемуарные сочинения М.И. Муравьева-Апостола состоят из отдельных самостоятельных очерков-воспоминаний, а также критических замечаний на первый том книги П. Дирина «История лейб-гвардии Семеновского полка» (Спб., 1883) и на биографический очерк М. Балласа о С.И. Муравьеве-Апостоле. При всей внешней обособленности каждого очерка они в совокупности выразительно повествуют о целой эпохе с конца XVIII в. до каторжно - поселенческой эпохи декабристов.

Первостепенное значение для восстановления фактической стороны предыстории и самого хода восстания Черниговского полка имеет и другой очерк М.М. Муравьева-Апостола, где описывается  само событие и даны замечания по поводу биографии С.И. Муравьева-Апостола, написанной М. Балласом. Немало интересного и важного содержится в записке о пребывании М.И. Муравьева-Апостола в Петропавловской крепости и сибирском периоде его жизни.

Отмечая главные качества мемуарных очерков М.И. Муравьева-Апостола, следует указать, что им присущи внутреннее единство в оценке декабристского движения и полемическая заостренность в стремлении установить истину. Последнее обстоятельство повышает достоверность сообщаемых в них сведений и тем самым придает им еще большую ценность как историческому источнику.

Мемуарный памятник, включенный в данный том, - «Записки» А.В. Поджио, которые разительно отличаются от обычной декабристской мемуаристки. Они являют собой своеобразное сочетание биографического очерка (что типично для мемуаров декабристов) с попыткой историко-философского осмысления политического состояния России в прошлом и в начале XIX в. В соответствии с авторским замыслом в «Записках» очень много отступлений, различных исторических экскурсов, сравнительных характеристик, в которых выявляется логическая глубинная связь истории и современности.

При этом сам А.В. Поджио считал свои отступления естественными, а не надуманными. Наиболее яркими примерами сказанного могут служить страницы, посвященные в воспоминаниях Поджио Петру I, его характеру и деятельности.

Высказывания А.В. Поджио о П.И. Пестеле значительно обогащают декабристскую историографию. Резко выступая против умышленного замалчивания заслуг вождя Южного общества, мемуарист с гневом писал: «… вырвать такую славную страницу из нашего дела, отнять у Пестеля единственную праведную славу, одному ему принадлежащую, - не есть ли это вероломное искажение исторической истины и не есть ли это явный грабеж ума и сердца! Многие ходили у нас проекты и мысли относительно освобождения крестьян, и вес принимали личную свободу при вознаграждении денежном владельцам, но мысль освобождения крестьян с землею принадлежала Пестелю одному»3.

Преклоняясь перед Пестелем как теоретиком, А.В. Поджио выражал тем самым свои демократические взгляды на решение крестьянского вопроса.

Большинство вернувшихся из ссылки декабристов нашли в себе силы активно включиться в общественно-политическую деятельность. Не стала исключением и судьба тех из них, которые выступают как авторы воспоминаний.

Первые страницы декабристских мемуаров начали складываться, как правило, в 30-40 годы, но в целом основной комплекс мемуаров декабристов был написан позднее, в течение 50-60 годов. Создание этих мемуаров отвечало запросам передовых общественных кругов того времени, среди которых необычайно возрос интерес к первому поколению русских революционеров. Этот интерес еще более усилился с возвращением из ссылки живых героев декабристского движения. Однако публикация декабристских мемуаров в самой России, даже после смерти Николая I и амнистии декабристов, была долгое время невозможна: декабристская тема продолжала еще оставаться «запретной» в печати. Поэтому первые публикации декабристских мемуаров были осуществлены за границей русской политической эмиграцией.

Первым, кто по достоинству оценил исключительное значение декабристских мемуаров, был А.И. Герцен, высоко поднявший революционные традиции деятелей тайных обществ 20-х годов XIX в. Он с величайшей признательностью заявлял: «Декабристы наши великие отцы….. Мы от декабристов получили в наследство возбужденное чувство человеческого достоинства, стремление к независимости, ненависть к рабству, уважение в Западу и революции, веру в возможность переворота в России, страстное желание участвовать в нем, юность и непочатость сил»4.

Настойчиво обращаясь к своим тайным корреспондентам с просьбой присылать ему мемуары декабристов и их художественные произведения. А.И. Герцен характеризовал их как «единственное святое наследство, которое наши отцы завещали нам, всякая строка дорога нам»5.

С благодарностью сообщая 1 сентября 1862 г. в «Колоколе» о том, что «первая  присылка записок получена», А.И. Герцен торжествовал.

Заметим, что многие мемуары увидели свет благодаря содействию младшего сына И.Д. Якушкина Евгения Ивановича Якушкина, который побуждал некоторых декабристов (например, Е.П. Оболенского и И.И. Пущина) писать свои воспоминания и пересылал их потом А.И. Герцену. В начале 60-х годов некоторые из опубликованных Герценом декабристских мемуаров были переизданы за рубежом русским политэмигрантом князем П.В. Долгоруковым на страницах его газеты «Будущность» и отдельными выпусками.

С начала 70-х годов материалы о декабристах публикуются в России. Особая заслуга в этих публикациях, в первую очередь в издании мемуарного наследия декабристов, принадлежит редакторам и издателям: «русского архива» - П.И. Бартеневу и «Русской старины» - М.И. Семевскому. Хотя запрет на декабристскую тему с этого времени был снят, однако в тогдашних цензурных условиях далеко не все можно было писать о декабристах. Поэтому мемуары умерших декабристов выходили со значительными пропусками и в соответствующей «обработке» издателей. Оставшиеся в живых декабристы вынуждены были в своих мемуарах о многом умалчивать и избегать «резких» оценок. И все же публикация декабристских мемуаров в то время приобрела важное общественное звучание. Выход их в свет вызывал горячий отклик со стороны современников и товарищей декабристов. Изданные мемуары становились живым стимулом к созданию новых записей декабристов-мемуаристов, между последними рождалась деловая полемика, в результате которой уточнялись многие данные.

Вплоть до 1905 г.,  когда исследователи впервые получили возможность ознакомиться со следственным материалом по делу декабристов, декабристские мемуары служили не только основным, но едва не единственным источником для изучения движения декабристов. Разумеется, и после, уже в советское время, когда исследователи получили широкий доступ к секретным материалам делопроизводства Следственной комиссии и Верховного уголовного суда над декабристами, мемуары декабристов не утратили своего громадного значения как ценнейший источник, свидетельствующий о целой эпохе, освободительном движении и его героях.

Декабризм как историческое явление чрезвычайно многогранен. Он включает в себя идеологию дворянских революционеров, оказавшую значительное влияние на общественное сознание передовой России первой половины XIX в.; практическую легальную и нелегальную деятельность членов тайных обществ 20-х годов; их открытое выступление с оружием в руках против царизма; мужественное поведение на следствии и в суде,  увенчанное ореолом мученически казненных и сосланных в Нерчинские рудники; беспримерную стойкость в преодолении всех жизненных испытаний, выпавших на долю «государственных преступников» во время каторжных работ и пребывания на поселении благородную просветительную деятельность в Сибири и активную общественно-политическую позицию по возвращении их после амнистии в 1856 г. в Европейскую Россию – позицию, которая свидетельствует о верности «апостолов свободы», как называл декабристов Герцен, своим высоким идеалам поры революционных изысканий в действии. Многие из декабристов были крупными деятелями общественной культуры.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 1. Исторические взгляды декабристов.

             

             «Декабристы оказали сильное влияние на своих современников, в частности на развитие передовой исторической мысли в России», - пишет    В.Е. Иллерицкий, автор фундаментального исследования революционной исторической мысли в России6.

 Выступив против царизма, против ига крепостничества, они защищали интересы народа, однако классовая ограниченность как дворянских революционеров сказалась в том, что, готовые пожертвовать жизнью для блага народа, они стремились избежать его участия в революции, но без поддержки народа оказались бессильными. Опасаясь новой «пугачевщины», взрыва феодально-крепостнической системы снизу, дворянские революционеры не могли вместе с тем не задумываться над историческими судьбами народа. Невиданный патриотический подъем в годину Отечественной войны, когда «славные опасности», по выражению Н. Чернышевского, «побудили к жизни новую нацию»7, вызвал в передовых кругах общества чувства уважения к народу, стремление напомнить о его национальных заслугах, забытых дворянской историографией. Задумывая планы коренного переустройства России, декабристы разрабатывали свои преобразовательные проекты с учетом сложившихся национальных традиций.

История стала любимой наукой всей патриотически настроенной молодежи. Безвременно погибший в одном году с Пушкиным А. Бестужев писал в начале 30-х годов: «Мы живем в веке историческом». Продолжая свою мысль, Бестужев говорил: «Теперь история не в одном деле, но и в памяти, в уме, на сердце у народов. Мы ее видим, слышим, осязаем ежеминутно; она проницает в нас всеми чувствами»8.

Молодая Россия, рожденная двенадцатым годом, стремилась к самопознанию, пыталась осмыслить общую картину неодолимого движения века, движения, в котором столь деятельное участие принял русский народ. Воодушевленная высокими гражданскими чувствами, передовая молодежь находила в древности высокие примеры любви к отечеству, извлекала из прошлого уроки для настоящего и для грядущего.

Историческая тема заняла видное место в творениях Пушкина и Грибоедова, Баратынского и Веневитинова, Гнедича и Языкова. Звучит она и у литераторов-декабристов – К. Рылеева и В. Кюхельбекера, Ф. Одоевского и А. Бестужева, Ф. Глинки и П. Катенина. Исторические реминисценции пронизывают программные и политические документы декабристского движения. Из среды тайного общества вышли исторические исследования, свидетельствующие не только о профессиональном мастерстве их авторов, но и том, что изучение истории приобретало в глазах революционеров смысл выполнения важного гражданского долга, большой общественной задачи. В условиях жесткой цензуры исторические труды, суд над прошлым – удобное средство для суда над живой действительностью и часто единственное легальное средство для публичной пропаганды вольнолюбивых взглядов.

Глубокое познание прошлого считалось оной из самых неотложных задач тайного общества. Мысли Н. Тургенева о том, что «у нас изучение истории более всего необходимо»9, подтверждал А. Бестужев: «Для нас необходим фонарь истории»10. Эта метафора лучше всего, пожалуй, разъясняется афоризмом М. Лунина: «История не только для любопытства или умозрения, но путеводит нас в высокой области политики»11. От исторической науки ждали не только объяснений прошедшего, но и конкретных советов по вопросам сегодняшнего дня. В 1824 г. молодой подпоручик П. Черевин, подлинный историк по призванию, с надеждой говорил: «кто посвящен в таинства истории, для того настоящее вполне постижимо, он прозревает и будущее»12. Считая историю «великой наставницей людей», декабристы надеялись найти принципы политического бытия русского народа в его прошлом, чтобы затем положить их в основу нового государственного устройства.

Отвечая на вопросы Следственной комиссии, некоторые офицеры-декабристы нередко указывали на особый интерес к истории. А. Бестужев «по наклонности века наиболее прилежал к истории и политике»13, Рылеев «особенно занимался изучением права и истории», «чтение истории предпочитал» другим занятиям М. Муравьев-Апостол, «с особой охотой» занимались ею М. Фонвизин, И. Горбачевский и многие их товарищи»14.