Изучение творчества Виктора Пелевина на уроках-обзорах и факультативных занятиях

 

УО «Брестский Государственный  Университет им. А.С. Пушкина»

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Курсовая работа:

 

Изучение творчества Виктора  Пелевина на уроках-обзорах 

и факультативных занятиях

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                                                                Выполнил:

                                                                Студент 4 курса

                                                                Филологического факультета (РА)

                                                               Харевич Игорь

 

                                                        Научный руководитель

                                                          Доцент педагогических наук,

                                                           профессор

                                                                 Жигалова Мария Петровна

 

 

 

 

 

Брест, 2009 г.

 

План

   Введение 

  Глава 1. Творчество В. Пелевина в контексте современной            литературы:

        1.1. Страницы  жизни В. Пелевина писателя;

        1.2. раннее творчество;

        1.3. жанрово-тематическая парадигма;

        1.4. особенности стиля Пелевина.

  Глава 2. Изучение творчества Пелевина в школе:

        2.1. анализ программ и учебников;

        2.2. изучение романа В.Пелевина «Чапаев и Пустота»;

        2.3. методы и приемы изучения творчества Пелевина в        контексте обзорной темы.

  Заключение

  Библиография

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Виктор  Пелевин. 2001 г.

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение.

 

Редко бывает, чтобы молодой  автор сразу же обратил на себя внимание не только критиков и читателей, но и коллег. Именно так произошло после выхода первых произведений В. Пелевина. В.Аксенов, например, отмечал в них игровое начало, склонность к эксперименту, вероятно, видя в подобных качествах молодого писателя переклички и с собственным творчеством.

В рейтинге, постоянно  публикуемом в газете «Книжное обозрение», произведения В. Пелевина неизменно оказываются в десятке лучших книг недели. Первоначально они даже распространялись в компьютерных распечатках. Сегодня издательство «Вагриус» выпустило собрание сочинений писателя.

Критики и  исследователи неоднозначно воспринимают произведения В. Пелевина, редко встречается объективная оценка его творчества. Одна группа критиков относится к В. Пелевину крайне отрицательно, причисляя его произведения чуть ли не к паралитературе (т.е. вынося его тексты за границы эстетически состоятельной прозы). Приведем самые яркие примеры из статей подобного рода: «Сразу оговорюсь: никакого Пелевина не существует. Есть лишь «цепочка светящихся сообщений на экране дисплея». Оттого и пишет он так нечеловечески бесцветно, оттого и сюжеты у него сплошь сконструированы, словно куплены в глянцевой коробке в отделе «Моделист-конструктор», - из штампов речи и абстрактных идей. Смесь нью-готик и А. Кабакова, но смешнее. В общем, вроде «Незнайки на Луне» для взрослых (но не очень). Все это, как правило, безобразно написано…»(А.Вяльцев. «Национальная газета» 1993 год. Статья под названием «Заратустры и мессершмидты»).

Много, и часто  с издевкой, писал о Викторе  Пелевине Павел Басинский. В одной из своих статей он написал, что «экзистенциальный градус его прозы равен нулю». [8, с.232].

Другие отзывы противоположны: «Пелевин талантлив, чертовски талантлив. Возможно, даже гениален» (А.Минкевич); «Так, как пишет Пелевин, сейчас не пишет никто. Следует ожидать многочисленных подражателей и учеников» (С. Корпев); «...Традиции русской литературы по строгому счету сегодня продолжает он один» (Д.Быков).

Определяя место  В. Пелевина в ряду современной литературы, чаще всего его относят к постмодернистскому направлению. Действительно, в творчестве В. Пелевина встречаются отдельные приемы постмодернизма: игра цитатами, штампами, речевыми клише; использование чужого текста (прежде всего мифологического, притчевого и анекдотического) как основы построения собственного повествования.

Но порой  его творчество относят к фантастике и к магическому реализму. С. Корней пишет: «Если судить формально, Пелевин — постмодернист, и постмодернист классический: не только с точки зрения формы, но и по содержанию, -- так кажется с первого взгляда. <...> Но я обнаружил, что Пелевин на самом деле — идейно, содержательно — никакой не постмодернист, а самый настоящий русский классический писатель-идеолог, вроде Толстого или Чернышевского». Действительно, в творчестве В. Пелевина можно найти отсылки к разнообразным философским системам, среди них доминируют буддийские религиозные постулаты, о чем ниже будет сказано более подробно. [15, с. 8].

Скорее всего, свойственные Виктору Пелевину эклектичность, соединение разных стилевых манер внутри одного текста, использование традиций мировой модернистской культуры позволяют отнести его сочинения к авангардистскому направлению. Для исследователей тексты В. Пелевина стали своеобразным кодом, который они увлеченно разгадывают. Список «параллельных» Виктору Пелевину авторов насчитывает более двух десятков имен, поскольку исследователи отмечают самые разнообразные переклички писателя с предшественниками и современниками. В частности, игровое начало сближает В. Пелевина и с В. Набоковым и Г. Гессе, что, прежде всего проявляется в сходном использовании отдельных мотивов мировой литературы: приемов их трансформации, некой театральности, двойственности интерпретации названий и имен.

Как было сказано выше, что отзывы о творчестве, о стиле и жизни автора совершенно неоднозначны. Среди положительных следует отметить статью Григория Нехорошева в «Независимой газете» за 2001 год под названием «Настоящий Пелевин. Отрывки из биографии культового писателя».

В этой статье есть предположение того, почему критики так резко не приняли Виктора Пелевина: «… что резкое неприятие Пелевина профессиональными критиками из столичных журналов и газет во многом определялось именно тем, что набиравший популярность писатель не вел светской литературной жизни. Не входил в тусовку». В этой статье, кроме рассказа о творчестве есть множество интересных фактов из жизни писателя. Например, вступительное сочинение Пелевина при поступлении в литературный институт им. Горького: «Во вступительном сочинении Пелевина «Тема родины и в поэзии С.Есенина и А.Блока», на первый взгляд довольно обычном для двадцатишестилетнего молодого человека, серьезно интересующегося литературой, есть несколько забавных моментов, поэтому стоит привести выдержки из него. «Первая книга стихов Есенина «Радуница» появилась в 1916 году, когда Блок был уже широко известным поэтом. Примерно в это же время состоялась первая встреча Есенина и Блока, о которой Блок оставил подробную запись в своем дневнике. Ему запомнилась история о налимах, которую рассказал Есенин. Налимы, видя просвечивающую сквозь лед луну, присасываются ко льду, чтобы прососать его насквозь и «выплеснуться до луны». Это показалось Блоку аллегорией творческого метода Есенина. Он написал в дневнике: «Образы творчества: схватить, прокусить».

 Казалось бы, что  общего может быть у этих  двух поэтов?

Достаточно сравнить стихотворение Блока «Русь» с  «Русью» Есенина, и общность станет очевидной. Написаны они в разное время, но как похожа образная система  этих стихотворений!

Русь, опоясана реками

и дебрями  окружена,

с болотами и  журавлями,

ис мутным взором колдуна…

Это пишет Блок. А у Есенина читаем: «Залучила нас сила нечистая… Что ни прорубь – везде колдуны».

Но есть и различие. Блок ограничивается тем, что дает картину Руси, изображая волшебный, дремучий мир. А Есенин в своем стихотворении говорит о тяготах народной жизни, вспоминает мужиков, которые оказались на фронтах далекой войны.

… Сергей Есенин и Александр  Блок – два великих лирика начала века. Оба они принимали активное участие в литературной борьбе своего времени, примыкали к различным направлениям в искусстве». 

Далее  автор этой статьи пишет, что если  отбросить необходимую  для вступительных сочинений  всех времен патриотическую риторику, то отчетливо видны акценты: мистика, колдуны.

Из этой же статьи «Настоящий Пелевин» мы узнаем, что Виктор Пелевин  неординарный человек, о чем свидетельствуют  воспоминания коллег по издательству. «Пелевин относился к авторам, которые  судьбой своих рукописей интересуются очень активно, иногда даже навязчиво. Он звонил почти беспрерывно, вспоминает Шохина (литературный критик журнала «Знамя»), иногда, по его словам, не из Москвы. Однажды позвонил и говорит: «Я звоню из сталактитовых пещер, подвешенный к чему-то, кругом летучие мыши, быстро скажи, приняли рукопись или нет?» [16, с. 9].

Автор следующей статьи «Сорок лет пустоты. Виктор Пелевин  и Дмитрий Липскеров как «яркие  представители» новой литературной реальности» Игорь Зотов пишет  о творчестве и стиле Пелевина: «Зато последний шедевр Виктора Пелевина «Чапаев и Пустота» - во многом искупает былые недочеты. Это почти идеальное  Большое Буриме. Идеально построенное по законам этого доселе неизвестного в литературе жанра. Стопроцентно точно выбран миф-анекдот про Чапая. Точно угадан стиль. Точно угаданы персонажи. Дивно читаются бредовые видения пациентов психиатрической больницы, которые буриместически перебивают собственно Чапаевский сюжет». [11, с. 18].

В романах, повестях и рассказах Пелевина можно обнаружить влияние суфизма, стоицизма и антропософии, а его «Чапаева и Пустоту» (1996) называют даже «первым дзэн-буддистским романом». По ходу романа выясняется, что Чапаев является на самом деле воплощением Будды Анагмы, Петр Пустота - поэт-декадент, монархист, по странному стечению обстоятельств занимает место комиссара чапаевской дивизии. Роман построен как чередование фрагментов, описывающих жизнь Пустоты в двух реальностях-сновидениях: послереволюционной России, где развертывается в весьма странных формах борьба неких метафизических сил, и России современной, где он находится на излечении в психиатрической клинике.

Основная тема произведений Пелевина - иллюзорный характер реальности, другие миры и альтернативные версии российской истории. Это и центр управления советской Россией, который находился в подземельях под Кремлем («Повесть огненных лет»), и версия перестройки, якобы возникшей в результате мистических упражнений уборщицы Веры Павловны, сосланной после смерти в роман Чернышевского в наказание за «солипсизм на третьей стадии».

«Постмодернизм пелевинского юмора еще более спорен. Он слишком многообразен: от мрачного, черного поп-арта до мягкой, искрящейся душевным здоровьем, но всегда глубокой шутки: «Истина так проста, что за нее даже обидно» («Затворник и Шестипалый»). Одна из лучших и самых известных острот Пелевина - слоган: «Солидный Господь для солидных господ» («Поколение «П») - навеяна не столько столкновением полярных клише, сколько заурядным уличным впечатлением. И у этой улицы даже сель «настоящее» название - Волхонка, где, по Пелевину, расположен самый «престижный» российский храм. Ирония Пелевина не столько тотальна, сколько утонченна и беспощадна: «Часто бывает: проезжаешь в белом «Мерседесе» мимо автобусной остановки, видишь людей... И на секунду веришь, что этот украденный у бюргера аппарат, еще не до конца растаможенный в братской Белоруссии, но уже подозрительно стучащий мотором с перебитыми номерами, и правда, трофей, свидетельствующий о полной и окончательной победе над жизнью. И волна горячей дрожи проходит по телу; гордо отворачиваешь свое лицо от стоящих на остановке и решаешь в своем сердце, что не зря прошел через известно, что и жизнь удалась» («Поколение «П»). [10, с. 58].

Даже благоговейное  отношение к классической литературе Пелевин высмеивает как буддист, нежели как постмодернист, подвизавшийся на ниве русского искусства. Для Пелевина превращение культурного пространства в братскую могилу - лишь один из многочисленных вариантов подмены «настоящей» реальности иллюзией. Кастанеда, Грофф, Фрейд и Борхес служат для Пелевина объектом пародирования даже в большей степени.

Один из самых актуальных вопросов, который можно сегодня  задать не только модному писателю, но и модному политику, - насколько он «постмодернист» в отношении к революционному террору, войне, фашистской идеологии. Ответы многих известны.

Не случайно на сегодняшний день Виктор Пелевин  один из самых популярных современных  российских прозаиков за рубежом, где переведены все его книги, а самого его сравнивают с Хемингуэем и Кафкой. В России же, огромная (и по определению некоторых критиков «бульварная») популярность Пелевина прекрасно уживается с тем, что практически каждое его произведение, будь то роман, повесть или рассказ, стала лауреатом самых престижных литературных премий. А некоторые его произведения награждались дважды. Так, например, «Омон Ра» был удостоен «Бронзовой улитки» и «Интерпресскона» - так в своей статье писал Генис Александр о стиле писателя. Статья вышла в 1997 году в журнале «Звезда».

Этот же автор  в этой же статье продолжает:

«Пелевина интересуют сами симптомы. Для Пелевина сила советского государства выражается вовсе не в могуществе его зловещего военно –промышленного комплекса, а в способности материализовать свои фантомы. Хотя искусством «наводить сны» владеют отнюдь не только тоталитарные режимы, именно они создают мистическое «поле чудес» — зону повышенного мифотворческого напряжения, внутри которой может происходить все, что угодно.

Окружающий  мир для Пелевина — это череда искусственных конструкций, где мы обречены вечно блуждать в напрасныхх поисках «сырой», изначальной действительности. Все эти миры не являются истинными, ко и ложными их назвать нельзя, во всяком случае до тех пор, пока кто-нибудь в них верит. Ведь каждая версия мира существует лишь в нашей душе, а психическая реальность не знает лжи.

Проза Пелевина строится на неразличении настоящей и придуманной реальности. Сложение и вычитание на равных участвуют в процессе изготовления вымышленных миров. Рецепт создания таких миражей заключается в том, что автор варьирует размеры и конструк- 
цию «видоискателя» — раму того окна, из которого его герой смотрит на мир. Все главное здесь происходит на «подоконнике)! — на границе разных миров.