1.2. Классификации оценок.
Положительные и отрицательные
оценки и их соотношение в
языке
В связи с многообразием оценочных
значений встает вопрос о возможности
и необходимости построения их типологии.
В настоящее время в лингвистике нет единой
классификации оценок. Все существующие
классификации построены на различных
основаниях и сложным образом пересекаются.
Наиболее общее членение оценочных
значений предполагает наличие в языке
двух противопоставленных типов: общеоценочного
и частнооценочного. Первый тип представлен
в языке «прилагательными хороший и плохой,
а также их синонимами с разными стилистическими
и экспрессивными оттенками (прекрасный,
превосходный, великолепный, отличный,
замечательный и др.). Эти прилагательные
выражают <…> аксиологический итог»
[Арутюнова 1988: 75]. Вторая группа является
более обширной и разнообразной. «В нее
входят значения, дающие оценку одному
из аспектов объекта с определенной точки
зрения» [Там же].
В свою очередь частные оценки
могут подвергаться более детальной классификации.
Одна из наиболее известных типологий
частнооценочных значений, на которую
опираются многие исследователи, была
предложена Н.Д. Арутюновой. В основание
этой классификации положена мотивация.
Оценки распределяются по типам в зависимости
от тех причин, по которым субъект выносит
оценку. Исходя из этого принципа, исследовательница
делит все оценочные значения на несколько
категорий: сенсорно-вкусовые, психологические,
эстетические, этические, утилитарные,
нормативные и телеологические оценки
[Арутюнова 1988].
Важным в лингвистике является
противопоставление объективных и субъективных
оценок. В его основе позиция человека,
которую он занимает при оценивании. Оценочная
норма устанавливается обществом. Человек
как член общества не может быть безразличным
к социальным стереотипам, традициям,
общепринятым ценностям. А потому объективная
оценка того или иного объекта соответствует
представлениям общества об этом объекте.
С другой стороны, каждый человек – это
уникальная, неповторимая личность со
своим индивидуальным миром, со своими
взглядами, мнениями, способностью оценивать
окружающую действительность по собственному
усмотрению. Субъективная оценка исходит
из той системы ценностей, которая присуща
отдельному индивиду и, соответственно,
может не совпадать с мнением общества.
По типу оценки оценочные компоненты
подразделяют на рациональные, эмоциональные
и рационально-эмоциональные. Рациональная
оценка, которую М.А. Ягубова [Ягубова 1993]
называет также оценкой «от головы» заключается
в рациональной характеристике предмета.
Это оценка логическая, основанная на
информации о присущих объекту свойствах.
Эмоциональная оценка или оценка «от сердца»
основана на эмоциях, которые вызывает
у субъекта оцениваемый объект. Эмоциональная
оценка заключается в выражении эмоциональной
характеристики предмета и его эмоционального
восприятия субъектом. Наиболее частотной
в речевом общении является оценка, которая
носит комплексный характер, совмещающая
в себе рациональные суждения и эмоции.
Это рационально-эмоциональная оценка
или оценка «от головы через сердце». В
ее основе «рациональная (интеллектуальная)
оценка окружающей действительности (субъектов,
предметов, действий, качеств, явлений),
пропущенная сквозь призму человеческой
психики» [Ретунская 1996: 10].
Таким образом, очевидно, что
все перечисленные классификации построены
на различных основаниях и в разной степени
отражают мотивы и причины использования
тех или иных оценок. Список классификаций
можно было бы продолжить. Мы привели лишь
некоторые из них, на которые мы будем
опираться в ходе исследования. Так, нас
будут интересовать общие и частные оценки,
объективные и субъективные, рациональные
и эмоциональные и, прежде всего, оценки
положительные и отрицательные, о которых
речь пойдет ниже.
Оценочный компонент лексического
значения слова обычно воспринимается
как выражающий либо положительную, либо
отрицательную оценку. Оценки «хорошо»
или «плохо» даются каждый раз в сопоставлении
с чем-то не обладающим такой оценкой.
Положительную и отрицательную оценки
можно рассматривать, по мнению С.С. Хидекеля
и Г.Г. Кошеля, как «полярные, предполагающие
некую нулевую оценку, которая выступает
в качестве точки отсчета при оценочной
квалификации объекта» [Хидекель, Кошель
1983: 11]. Нулевая оценка передает оценочно-нейтральное
отношение к оцениваемому объекту. Положительная
оценка свидетельствует о соответствии
этого объекта идеализированной модели
мира. Отрицательная оценка, напротив,
означает несоответствие объекта этой
модели по одному из присущих ей параметров.
Особенностью оценки в языке
является асимметрия между положительной
и отрицательной зонами, «обозначения
плохого более дифференцированы, чем обозначения
хорошего» [Вольф, цит. по Чернейко 1996:
47]. Это связано, по мнению многих исследователей,
с психической предрасположенностью человека
считать хорошее нормой. В психологии
существуют представления, согласно которым
человек гораздо тоньше и лучше различает
то, что вызывает у него дискомфорт. По
мнению психологов, знания, связанные
с неприятными для человека впечатлениями,
отрицательными эмоциями, болезненными
ощущениями, более дифференцированы, чем
знания, основанные на позитивных эмоциях.
С другой стороны, психолингвисты выдвинули
предположение, суть которого сводится
к тому, что тенденция употреблять оценочные
слова позитивного характера чаще, разнообразнее
и с большей легкостью, чем оценочные слова
негативного характера, присуща всем языкам.
Однако русская речь в современном ее
состоянии выпадает, по словам Л.О. Чернейко
[Чернейко 1996], из этой оптимистической
универсалии. Так, например, М.А. Ягубова
отмечает, что в русской речи отрицательные
оценки, связанные с этической стороной
жизни человека встречаются в два раза
чаще положительных. Это, по мнению исследовательницы,
доказывает существование в языке, как
и в обществе, закона «социального предостережения».
Действие этого закона заключается в том,
что фиксируются отклонения от этической
нормы, которые одновременно и осуждаются
(аморальное поведение, недобросовестное
отношение к труду, нечистоплотность в
достижении своих целей и т.д., например:
жулик, подлец, распущенность, обмануть
и др.). Соответствие этической норме не
требует предостережения, поэтому, как
утверждает М.А. Ягубова, нет специальных
лексем, обозначающих хорошее поведение.
«Положительные качества эмоционально
одобряются, хотя, может быть, не так часто
и не с такой силой, как осуждаются отрицательные»
[Ягубова 1996: 36].
Оценка очень часто реализуется
в речевом общении с помощью различных
речевых жанров. Однако этот вопрос недостаточно
хорошо изучен в современной лингвистике.
Нас, в частности, будут интересовать жанры,
с помощью которых передается положительная
оценка лица. Прежде чем обратиться к их
исследованию, рассмотрим основные проблемы
жанроведения, существующие в настоящее
время.
Дискурс гламура как знаковая
система социальной реальности
Дискурс гламура как знаковая
система социальной реальности
В числе феноменов,
характеризующихся на сегодняшний день
наибольшей степенью проникновения в
самые разные области социального и индивидуального
бытия человека, обнаруживает себя феномен
так называемого «гламура» - феномен, названный
словом, столь часто теперь употребляемым
в повседневном языке, не сходящим с обложек
журналов, словом с крайне неопределённым
значением, но всё же отсылающим к совокупности
неких признаков, указывающих на особый
способ восприятия окружающего мира и
взаимодействия с ним. Повсеместность
использования слова «гламур» и производных
от него представляется одним из оснований
обратиться к рассмотрению его симптоматики
и специфики с тем, чтобы выявить проблематическое
поле его образования и функционирования,
равно как и возможное влияние его на мышление
и поведение человека в современном обществе.
В настоящей статье приведён анализ феномена
гламура на предмет его идеологической
ангажированности, эпистемологических
содержаний, а также его предпосылок, функций,
возможных коннотаций и последствий. Основным
вопросом данного рассмотрения является
вопрос о природе гламура, а точнее вопрос
о том, можно ли считать дискурс (1) гламура
влиятельной знаковой системой, призванной
установить такую организацию социального
бытия, которая могла бы служить целям
рынка и быть при этом максимально диффузной,
или же, напротив, он представляет собой
мимолётную иллюзию массовой культуры,
случайное явление преходящего характера,
ни коим образом не вписанное в действительный
механизм культуры и в общественное сознание.
В русском языке слово «гламур» является
заимствованием из английского и французского
языков и переводится как «волшебство»,
«чары», «роскошный», «шикарный». Этот
термин «применяется прежде всего к моде
на одежду и косметику, а в расширительном
употреблении — также к стилю жизни, развлечениям
и прочему. К «гламурным» обычно относят
стандарты одежды и жизни, рекламируемые
в «женских» и «мужских» глянцевых журналах
(понятия «глянцевый журнал» и «гламурный
журнал», «гламур» и «глянец» часто выступают
как взаимозаменимые)»[1]. Сам факт русификации
этого слова свидетельствует о появлении
в мышлении новой категории (или системы
категорий), прежде не существовавших
именно в этой форме: новые явления, как
известно, требуют новых имён.
«Термин «Гламуризация» стал лексическим
элементом сегодняшней периодики. Спектр
употребления термина широк: от архитектуры,
до политики; от живописи до экстремизма.
Говорят не только о спросе на роскошь,
но и о гламуризации исторических событий,
литературных произведений, СМИ, насилия
и наркомании, учебных процессов, курения
и даже о гламуризации населения и всей
планеты». Однако что подразумевает под
собой слово «гламур», «гламуризация»
в русском языке? К каким атрибутам и характеристикам
оно отсылает?
Начнём с рассмотрения наиболее очевидной
области проявления гламура – с области
эстетики. Метаморфозы в представлении
о прекрасном, произошедшие за последние
десятилетия на Западе и за последние
двадцать лет в России, послужили фундаментом
для формирования нового понимания красоты,
её предназначения, задач и смысла. И хотя
элементы того, что сейчас принято вкладывать
в понятие «гламур», существовали и во
многих прежних эпохах, несомненной остаётся
их принципиально новая интерпретация
именно в современном обществе, - интерпретация,
прочно вошедшая в современную трактовку
эстетического.
По вполне очевидным причинам, связанным
со спецификой человеческого восприятия,
в наибольшей степени «гламуризации»
подверглась сфера визуального: фотографии,
архитектуры, живописи, костюма, кинематографа
и проч. Как уже было отмечено выше, слово
«гламур» синонимично слову «глянец»,
в связи с чем именно «глянцевость» становится
присущей большинству визуальных образов
современной культуры как новая характеристика
и новый атрибут эстетического. Проявления
«глянцевости» обнаруживают себя, в первую
очередь, в подходе к человеческому лицу
и телу, а именно: в стремлении приблизить
их к безупречному состоянию преодолённой
природы – к образу, свойственному синтетическим
материалам, для которых характерна идеальная
гладкость, яркий цвет, способность блестеть,
итп. Специфическим в данном случае является
то, что биологическое и живое под воздействием
ряда внешних императивов (гламуризации)
мимикрирует под синтетическое и искусственное:
в фотографии и кино графические редакторы
позволяют придать телу и лицу безупречно
гладкие литые формы, схожие с формами,
которые способен принимать лишь пластик
- именно пластик диктует создание нового
идеального лица, идеального тела, идеальной
кожи, идеального цвета глаз и волос: по
своему подобию. Максимальное соответствие
свойственным ему формам и фактурам предстаёт
в качестве канонического и становится
заглавным мотивом в деятельности разрастающейся
индустрии косметологии и пластической
хирургии, что, в свою очередь, не может
не вызывать подозрений относительно
происхождения «пластикового идеала»
- его, по всей видимости, экономического
происхождения.
И в самом деле, для достижения этого идеала
человеку необходимо неоднократно обращаться
к услугам соответствующих специалистов,
приобретать вещи, ему отвечающие, следовать
целому ряду его императивов, позиционирующих
себя как гарантию успеха, счастья и красоты.
Таким образом, приближение к идеальному
облику представляет собой сложную систему
дорогостоящих ритуалов, выполнение которых
обещает человеку, что он непременно будет
восприниматься как красивый, успешный,
уважаемый - иными словами, нормальный,
а потому будет иметь все шансы на успех
в карьере и личной жизни. Такое положение
вещей можно было бы счесть иллюзорным
и объяснить субъективными заблуждениями
тех, кто стремится к обозначенным идеалам,
но эта позиция едва ли выдержит серьёзную
критику: гламурный образ в сознании большей
части общества с недавних пор ассоциируется
именно с нормальностью, а потому те, кто
ему не соответствуют, будут скорее восприниматься
как отклонения от нормы, и, следовательно,
вызывать сомнения относительно своей
ценности. В этом отношении их шансы на
успех действительно могут снизиться:
круг замыкается. Так, состязание в приближении
к пластику уже само по себе выходит за
рамки моды, которая прежде представляла
собой, как правило, лишь господствующие
тенденции в области фасонов, форм одежды,
цветов, причёсок, но не более. В этом заключается
первый пункт преодоления гламуром границ
«просто-моды»: если изначально кукла
создавалась как отдалённое подобие человека,
использовавшееся, к примеру, в целях социализации
ребёнка (2), и лишь впоследствии обретшее
относительное сходство с ним, будучи
отображённым в фарфоре, а затем в пластике,
то теперь происходит обратный процесс:
идеальная пластиковая кукла становится
эталоном для человека, который усердно
работает над своим сходством с ней (и
на своё сходство с ней), стремясь приблизиться
к её образу настолько, насколько это вообще
возможно для живого существа. Мотив этого
стремления – в желании быть «нормальным»,
пригодным для симпатии и восприятия другими
– разделяющими эту норму. При этом, находясь
в процессе беспрерывной и навязчивой,
многообразной и повсеместной саморекламы,
порой закрывающей собой целые фасады
зданий в крупных городах, гламур с лёгкостью
обеспечивает преобладание согласных
с этой нормой над не согласными с ней
при помощи несложных и очевидных психологических
приёмов внушения. Таким образом, теперь
налицо все основания говорить о фундаментальном
проекте, призванном, во-первых, установить
и зафиксировать фокус внимания человека
(и общества) на симулякрах, требующих
очень кропотливого и затратного по времени
подчинения и соблюдения, но на самом деле,
разумеется, не принадлежащих реальности
как таковой. Фокусируя внимание на области
такого тоталитарно-императивного воображаемого,
человек теряет понимание реальности
как таковой: её степеней в отношении тех
или иных явлений. Становясь одной из доминирующих
плоскостей реальности в сознании обывателя,
система гламура обеспечивает когнитивную
расфокусировку в отношении по-настоящему
реального: например, социально-политической,
культурной, идеологической ситуации
– теряя интерес к ней, человек ввергается
в смутные состояния личностной и гражданской
пассивности и индифферентности, что,
в свою очередь, делает его идеальной единицей
обслуживания той системы, которая устанавливает
себя посредством инструментального в
своей сути гламура.