Философия нового времени

      Юм  подвергает сомнению существование  реальности вне сознания. Он противопоставляет сравнительно бледным и слабым психическим переживаниям — Идеям — более яркие и сильные — Впечатления, но признает эту границу текучей, не безусловной, как это обнаруживается в сумасшествии и в сновидениях. Отсюда, казалось бы, следовало ожидать, что Юм будет считать недоказанным реальное тождество впечатлений, но, провозглашая подобную точку зрения, он не выдерживает её, принимая незаметно для себя впечатления за объекты, существующие помимо сознания и действующие на нас как раздражения.

      Подобным же образом Милль, ограничивая весь материал познания единичными психическими переживаниями (ощущениями, представлениями и эмоциями) и объясняя весь познавательный механизм как продукт ассоциации между единичными психическими элементами, допускает существование вне сознания некоторого бытия в виде постоянных возможностей ощущения (permanent possibilities of sensation), которые сохраняют своё реальное тождество помимо нашего сознания.

      Трансцендентный эмпиризм

      Его типичнейшей формой является материализм, принимающий двигающиеся в пространстве и вступающие в разнообразные комбинации частицы материи за истинную реальность, за мир опыта. Все содержание сознания и все законы познания представляются, с этой точки зрения, продуктом взаимодействия организма с окружающей его материальной средой, образующей мир внешнего опыта.

      Основные  положения

      Итак, под понятие эмпиризма подходят различные направления: от крайнего скептицизма до крайнего догматического реализма в форме материализма. В  истории философии между этими крайними типами можно установить множество промежуточных ступеней и разновидностей. В теории познания и в психологии эмпиризм характеризуется тем, что вопрос о ценности и значении познания ставится в тесную зависимость от его происхождения из опыта. Знание наше с этой точки зрения постольку достоверно, поскольку его источником является опыт. Но считать такой источник единственным и в то же время признавать возможность безусловно всеобщего и необходимого познания, значит допускать явную несообразность: черпая критерии истинности из единичных опытов, мы никогда не можем быть уверенными в полноте наших наблюдений и в безусловной необходимости (то есть неразрывности) известных единичных связей в опыте; опыт может, поэтому, гарантировать лишь большую или меньшую (хотя бы и очень высокую) вероятность познания.

      Признание Локком математического познания безусловно достоверным объясняется лишь тем, что в эпоху Локка ещё не были продуманы до конца те следствия, к которым логически необходимо приводит отправной пункт эмпиризма. Чтобы психологически объяснить возникновение и существование в сознании человека известной структуры логических, гносеологических и математических законов, которые кажутся безусловно всеобщими и необходимыми, эмпиризм принимает следующие положения:

      Всеобщность и необходимость известных связей в опыте объясняется повторяющимся  единообразным воздействием на нас  известных впечатлений.

      Повторение  известных впечатлений А и  В одного за другим образует в нашем  уме ассоциацию представлений а  и b, так что появление в сознании одного из этих представлений тотчас же влечет за собой появление другого.

      Подобные  ассоциации, повторяясь бесчисленное множество раз, становятся привычными и, наконец, неразрывными, так что  у нас не только два представления  неизменно связаны в сознании одно с другим, но всякая попытка разорвать связь между ними, то есть сознавать их порознь, становится невозможной или, как говорится, немыслимой (Милль).

      Предрасположения  к подобным неразрывным ассоциациям  могут стать по истечении огромных промежутков времени, охватывающих развитие не только человечества, но и  всего животного мира, унаследованными свойствами, накопленными совокупным опытом миллионов поколений, так что человек может рождаться с предрасположениями к известным неразрывным ассоциациям, и то, что в настоящее время является априорным для индивидуума, могло возникнуть апостериорным путём для рода (Спенсер).

      Сверх этих биологических условий на наши представления об опыте как законосообразном целом влияют социальные условия. Мы рождаемся в общественной среде, которая своими культурными воздействиями на наше умственное развитие облегчает и ускоряет в нас сознание законосообразности наших познавательных процессов. В этом смысле опыт является «социальным, а не индивидуально психологическим понятием» (Риль), продуктом коллективного, общественного мышления.

      Итак, с эмпирической точки зрения относительная  всеобщность и необходимость  законов нашего познания есть результат  единообразных воздействий опыта на нашу физико-психическую организацию, породивших такую ассоциационную связь между известными элементами сознания, которая стала неразрывной благодаря аккумулированному наследственному опыту, индивидуальной привычке и влиянию окружающей социальной среды. Если так называемые всеобщие и необходимые законы познания отличаются лишь высокой степенью вероятности, а не безусловной достоверностью, то ничто не препятствует нам допускать возможность их изменения, хотя бы и очень медленного, что и высказывают Спенсер и другие эволюционисты (см. Челпанов, «Проблема восприятия пространства», ч. II, 1904, стр. 215).

      Исходя  из указанных предпосылок, эмпиризм считает произошедшими из опыта  законы мышления, формы познания, основания  математического и естественноисторического познания. Уже Локк утверждал, например, что дети и дикари вовсе не пользуются законами тождества и противоречия, ибо, если бы пользовались ими, то знали бы, что пользуются, так как нельзя сознавать что-нибудь и не знать, что сознаешь, если только не предполагать возможности бессознательных представлений, что было бы нелепо. Милль называет закон противоречия «одним из самых ранних и самых знакомых обобщений из опыта».

      Другой  эмпирист, Геринг, замечает: «Наблюдая естественное мышление, скоро можно убедиться, что оно не знает закона тождества и не следует ему, скорее возится с противоречиями, не получая повода усомниться в истинности своих мыслей» («System der Krit. Philosophie», т. I, стр. 310). Подобным же образом эмпиристы пытаются объяснить происхождение из опыта и других необходимых элементов познания.⁵

3. Выдающиеся мыслители

      3.1 Френсис Бэкон.

      Ф. Бэкон считал, что науки, изучающие  познание, являются ключом ко всем остальным, т.к. они содержат в себе «умственные  орудия», которые дают разуму определенные указания или предостерегают его от заблуждений.⁶

      Фрэ́нсис  Бэ́кон (англ. Francis Bacon, 1st Viscount St Albans); 22 января 1561 — 9 апреля 1626) — английский философ, историк, политический деятель, основоположник эмпиризма. В 1584 году в возрасте 23 лет был избран в парламент. С 1617 года лорд-хранитель печати, затем — лорд-канцлер; барон Веруламский и виконт Сент-Олбанский. В 1621 году привлечён к суду по обвинению во взяточничестве, осуждён и отстранён от всех должностей. В дальнейшем был помилован королём, но не вернулся на государственную службу и последние годы жизни посвятил научной и литературной работе.

      Он  стал первым исследователем природы в Новое время. Он считается основоположником методологии экспериментального естествознания. Указал на значимость опыта в постижении истины. Считал, что философия должна носить практический характер, и что высшей целью философии является господство человека над природой, а «господствовать над природой можно, только подчиняясь её законам». Постижение законов природы возможно путём анализа и обобщения отдельных проявлений, то есть исходил из индукции. Считал, что для постижения истины необходимо освободиться от мешающих этому «призраков» (идолов). «Призрак рода» заключается в стремлении человека описать мир по аналогии с жизнью, господствующей в обществе; «призрак пещеры» — в зависимости от своих субъективных пристрастий; «призрак рынка» («призрак площади») — в зависимости от расхожего мнения остальных; «призрак театра» — в слепом подчинении авторитетам. Был глубоко верующим человеком, разделял науку на теологию (занимающуюся изучением высшего, познать которое невозможно умом, а возможно лишь через божественное откровение) и философию (изучающую природу с помощью опыта и разума).

2. Томас Гоббс.

      Томас Гоббс (англ. Thomas Hobbes) (5 апреля 1588, Малмсбери (англ.) русск., Уилтшир, Королевство Англия — 4 декабря  1679, Дербишир,  Королевство Англия) — английский философ-материалист, автор теории общественного договора.

      Родился в графстве Глостершир, в семье не отличавшегося глубокой образованностью, вспыльчивого приходского священника, из-за ссоры с соседним викарием у дверей храма потерявшего работу[1]. Воспитывался состоятельным дядей. Хорошо знал античную литературу и классические языки. В пятнадцать лет он поступил в Оксфордский университет, который окончил в 1608 году.

      В 1610 году стал наставником лорда Гардвика из аристократической семьи Уильяма Кавендиша (впоследствии графа Девонширского). До конца жизни поддерживал тесную связь со своим учеником, который стал его покровителем. Благодаря ему познакомился с Беном Джонсоном, Фрэнсисом Бэконом, Гербертом Чарберси и другими выдающимися людьми. После смерти графа Девонширского был наставником его сына, путешествовал с ним по Италии (где в 1636 году посетил Галилео Галилея) и в1637 году вернулся в Англию.

      На  формирование воззрений Гоббса значительное влияние оказали Ф. Бэкон, Галилео Галилей, П. Гассенди, Р. Декарт и И. Кеплер.

      Томас Гоббс является автором трактата «Левиафан». Приверженец сенсуализма и фатализма, рассматривал волю как «силу природы». Был сторонником механистической картины мира, согласно которой объективно существуют лишь тела, а такие характеристики как размер, вес и т. п. субъективны. Признавал существование Бога как «энергию мироздания, как первопричину всего сущего», но при этом не вмешивающуюся в земные дела. Основной предмет его философии — человек как гражданин государства. Считал себя Евклидом в области общественных наук. Утверждал невозможность создания общества, используя геометрический подход, поскольку он касался бы личностей людей. Этот подход, по его мнению, необходимо использовать в политике.

      «Люди отступают от обычая, когда этого  требует их интерес, и действуют  против разума, когда разум против них. Вот чем объясняется, что учения о праве и несправедливости постоянно оспариваются как пером, так и мечом, между тем как учения о линиях и фигурах не подлежат спору, ибо истина об этих последних не задевает интересов людей, не сталкиваясь ни с их честолюбием, ни с их выгодой или вожделениями. Ибо я не сомневаюсь, что если истина, что сумма углов треугольника равна сумме двух углов квадрата, противоречила бы чьему-либо праву на власть или интересам тех, кто уже обладает властью, то, поскольку это было бы во власти тех, чьи интересы задеты этой истиной, учение геометрии было бы если не оспариваемо, то путем сожжения книг по геометрии было бы вытеснено.»⁷