История античной философии

Протагор рассказывает миф о  том, как боги создали людей из земных стихий: Эпиметей наделил их разнородными способностями, Промотей похитил огонь у Гефеста и мудрость у Афины, чтобы даровать людям способность к техническому развитию, и, наконец, Зевс наделил людей чувством совести для разумного общежития, и в частности для общественно-политич­еской жизни. Так Протагор объясняет ненужность для афинян специально обучаться политическим добродетелям.

Врожденность добродетели Протагор доказывает также тем, что добродетель  постоянно признают все люди, так  что объявляющий себя, например, несправедливым принимается за сумасшедшего. И если существуют наказания за преступления, то это как раз и указывает на то, что добродетели врождены, но, кроме того, их еще нужно воспитывать и им нужно обучать; если бы это было не так, то не за что было бы наказывать и бесполезно было бы обучать добродетели. А если у хороших родителей вырастают плохие дети, то это тоже доказательство того, что способности врождены, но в разной мере и их нужно воспитывать, хотя опять-таки умело. Гражданские добродетели связаны с чем-то единым и необходимым, без обучения чему не может существовать общество и никакие родители не могут без этого воспитывать своих детей.

15.9 Добродетель знания.

Сравнивая два суждения Симонида - о том, что стать хорошим трудно, и о том, что неверно, будто  быть хорошим трудно, Протагор находит противоречие. Но с участием Продика вопрос решается в том смысле, что здесь нет никакого противоречия, поскольку в одном суждении говорилось «стать хорошим», а в другом «быть хорошим», и дело здесь исключительно в противопоставлении понятий «быть» и «стать», т. е. бытия и становления. Окончательно этот вопрос решается в довольно пространной речи Сократа, который сначала усматривает в обсуждаемых изречениях Симонида прославленное спартанско-критское­ немногословие, а затем уточняет слова Симонида, чтобы тем ярче противопоставить бытие и становление. Итак, формальный принцип структуры добродетели есть бытие, твердая и устойчивая сущность, а не смутное и текучее становление. По содержанию же этот принцип есть знание, потому что а) добродетель есть умение хорошо поступать, а хорошо умеет поступать лишь тот, кто знает, как поступать; это видно хотя бы на примере всех ремесел. б) Таким пониманием добродетели обеспечивается и то, что хороший может стать дурным, а дурной - хорошим, ибо если нет знания и умения, то и говорить не о чем. в) Этим же объясняется и то (тут опять все время идут ссылки на Симонида), что постоянно имеет место скорее среднее состояние между хорошим и плохим и что добровольно никто не захотел бы стать плохим, таким становятся разве только по необходимости.

15.10«Горгий».

Диалог «Горгий» обычно относят  к переходному периоду в творчестве Платона, т. е. к периоду между  чисто сократическим вопросо-ответным исканием решения проблем и созданием  положительного учения об идеях. Вероятно, так оно и есть. Его, следовательно, надо относить уже к 80-м годам IV в. до н. э. При этом, однако, анализ «Горгия» очень ярко свидетельствует о том, что он гораздо ближе к сократическому периоду и скорее может считаться вместе с «Протагором» концом сократического периода и как бы его крайней границей.

Так же как и «Протагор», «Горгий» представляет большие трудности  для анализа, причем трудности эти  обусловлены скорее композицией  этого диалога, чем его содержанием, потому что «Горгий» по своим размерам весьма обширен, содержит в себе массу всякого рода то более, то менее значительных идей и различных интермедий, мешающих развертыванию основной идеи. «Горгий», кроме того, чрезвычайно многословен, Платон в нем постоянно возвращается к одной и той же теме и уклоняется в разные стороны. Но то, что делает этот диалог действительно переходным в творчестве Платона, - это очень широкая постановка основного вопроса и наличие множества положительных утверждений, почти отсутствующих в прежних диалогах.

На площади встречаются Сократ и его ученик Херефонт, с одной стороны, а с другой - софист Калликл, в доме которого остановились известный софист Горгий Леонтинский и его ученик Пол. Калликл приглашает всех к себе в дом для беседы с Горгием о предмете риторики.

15.11 Обсуждение вопроса о риторике как средстве воспитания гражданина.

Утверждается, что специфика риторического  убеждения состоит в том, чтобы  внушать судьям и народу, что справедливо  и что несправедливо. Однако Сократ, строго различающий знание, которое всегда истинно, и веру, которая может быть и истинной, и ложной, заставляет Горгия признать, что убеждать риторически - значит вызывать не знание без веры, но веру без знания. Горгий не только убежден в этом, но приводит и многие исторические примеры, а также примеры из обыденной жизни, когда простое внушение или совет, даже людей незнающих, имели огромное значение, хотя это не значит, что справедливый оратор отвечает за несправедливое употребление риторики его учениками. После небольшого отступления Сократ доказывает, что существует противоречие между пониманием риторики как науки о внушении людям чувства справедливости и фактическим злоупотреблением у ораторов этой риторикой для совершения несправедливых и дурных дел.

15.12 Софистическая концепция риторики как искусства.

Горгий отвечает, что искусство  красноречия состоит в речах, и чтобы различить речи одних  искусств от красноречия говорит  о том, что в остальных искусствах почти вся опытность относится  к ручному труду и другой подобной деятельности, а в красноречии ничего похожего на ручной труд нет, но вся его деятельность и вся сущность заключены в речах.

Красноречие – убеждение, которое  действует в судах и других сборищах, а его предмет — справедливое и несправедливое.

15.13 Сократическая концепция риторики как сноровки.

Определение, соответствующее этой риторике: риторика есть не искусство, а только сноровка (empeiria), с помощью  которой что-либо представляется привлекательным  и доставляется удовольствие людям.

Критика Сократа заключается прежде всего в том, что сноровка - это вообще не искусство, что не все привлекательное и доставляющее удовольствие есть прекрасное, что такая сноровка нужна и в поварском деле и все подобного рода сноровки суть разновидности угодничества низменным страстям. А поскольку из искусств к телу относятся медицина и гимнастика, к душе же - законодательство и суд, то угодничество, разделившись на четыре вида, укрывается за каждым из этих подлинных четырех искусств; при этом риторическое угодничество укрывается за судебным делом, и оратор, таким образом, оказывается как бы поваром для души.

15.14 Искусство и угодничество.

Вопрос Сократа: а управлять  самим собою нужно или не нужно? На это Калликл откровенно и нагло  отвечает: совершенно не нужно; а рассудительность и мужество заключаются только в полной свободе наслаждений и во всяческом своеволии. В таком случае, отвечает Сократ, жизнь превращается в дырявый сосуд, т. е. в полную и всегдашнюю ненасытимость, которую Калликл тут же предпочитает отсутствию наслаждений или, как он говорит, «каменной жизни». Сократ предлагает различать хорошие и дурные наслаждения, но Калликл отвергает это различение, после чего Сократ при помощи многочисленных примеров доказывает коренное различие между удовольствием и благом и то, что не благо следует подчинять удовольствиям, а, наоборот, удовольствия благу.

15.15 Проблема насилия и справедливости.

Калликл говорит о несовместимости  природы, для которой что сильнее, то и лучше, и закона, установленного бессильными людьми для прикрытия  своего бессилия псевдоморальными нормами. Далее следует новая интермедия, в которой Калликл в самой беспощадной и грубой форме квалифицирует Сократа как защитника противоестественног­о бессилия и говорит, что заниматься пустословием и философией в возрасте Сократа смехотворно. Последний иронически защищается.

Ответ Сократа: если лучшее есть не что  иное, как сильное, то мораль, установленная  многими людьми, сильнее, а потому и лучше разнузданного индивидуализма. Это заставляет Калликла отойти от первоначального, грубо физического понимания силы и придать новое значение этому термину («достоинство», «рассудительность»)­, а поскольку подобная квалификация имела бы мало значения, если относить ее только к отдельным профессиям и ремеслам, то Калликл объявляет, что «сильный», с его точки зрения, значит разумный и достаточно мужественный в государственных делах, чтобы управлять всеми другими.

15.16 Сократическое требование упражнения в справедливости.

Сократ решил, что порядок и  слаженность в душе надо называть "законностью" и "законом", через них становятся люди почтительны к законам и порядочны, а это и есть справедливость и воздержанность.

Такою ему представляется цель, которую  надо видеть перед собою в течении  жизни, и ради нее не щадить сил - ни своих, ни своего города, - чтобы справедливость и воздержанность стали спутницами каждого, кто ищет счастья.

Риторика же вместе с прочими  искусствами, основываясь на определенном образце для достижения «высшего блага», должна создавать в душе «строй и порядок», приводя ее из состояния раздробленности в состояние цельности, на котором основывается и то ее совершенство, которое Сократ называет законностью и законом, а это и приводит к изгнанию из души стремления к дурным удовольствиям и несправедливости, как из тела - всяких болезней.

16.Платоновское учение об Эросе как овладении благом.

Диалог Платона, посвященный проблеме любви. Написан в 385–380 гг до н.э. Название происходит из-за места, где происходил диалог, а именно на пиру у драматурга Агафона, где присутствовали комедиограф Аристофан, философ Сократ, политик Алкивиад и другие (Федр, Павсаний, Эриксимах).

16.1 «Пир».

Речь Федра: «Земля и Эрот родились после Хаоса. Рождающая сила первым из богов сотворила Эрота» Алкестида решилась умереть за своего мужа, и ее душу выпустили из Аида, тогда как Орфей был слишком изнежен (как кифаред) и пробрался в Аид живым. Боги наказали его за это, показав только призрак жены, и, в конце концов, он погиб от руки женщины. Ахилла же сослали на Остров Блаженных, потому, что он пришел на помощь Патроклу и принял смерть вслед за ним. То есть Эрот самый древний из Богов, способный «дать блаженство при жизни и после смерти».

Речь Павсания: «Нет Афродиты без  Эрота. Старшая, дочь Урана, и младшая  дочь Зионы и Зевса, которую мы именуем пошлой»

Следовательно, есть Эрот небесный и пошлый. Последний способен внушить людям хорошее и дурное в равной степени. Люди любят больше ради тела, а когда оно увядает, уходят к молодой и менее опытной оболочке, чтобы держать все под контролем. Тогда как небесная любовь сохраняет вечную привязанность к душе своего избранника.

Афродита пошлая причастна к  женскому и мужскому началу, Афродита небесная только к мужскому. Дар  ее любви ценен тем, что требует  нравственного совершенства.

Речь Эриксимаха: «Двойственный  Эрот заключен в самой природе тела»

Речь Аристофана: «Эрот как стремление человека к изначальной целостности»

Раньше люди были трех полов, третий пол - андрогин соединял в себе признаки пола мужского и женского, в то же время делился на мужчин и женщин. У него было: два одинаковых лица, две пары ушей, спина как грудь, четыре руки и столько же ног. Передвигаться мог только прямо, любой своей стороной, перекатываясь на четырех конечностях как шар.

Андрогины «питали высокие замыслы  и посягали на власть богов». За это  Зевс разрезал их пополам. Апполон поворачивал их лица в сторону разреза, «чтобы, глядя на свое увечье, человек становился скромнее». Все остальное было залечено.

Любовь есть стремление к целостности

Речь Агафона: «Эрот самый блаженный…нежный…храбрый»

О совершенствах Эрота, которые смысла приводить нет, потому как речь Сократа все ставит на свои места. То есть Сократ, как всегда, ищет истину.

Речь Сократа: «Цель Эрота - овладение  благом»

Эрот это всегда любовь к чему-то или кому-то. Любят то, в чем  нуждаются и чего не имеют. Получается, что Эроту нужна красота, следовательно он лишен ее. Он хочет прекрасного, добра например, следовательно лишен доброты.

И если верное представление о чем  либо - нечто среднее между пониманием и невежеством, так Эрот находится  посередине между безобразием и красотой, он сам - нечто среднее между бессметными и смертными. Эрот - великий гений, ибо все гении обладают внутренней связью между богами и смертными.

Когда-то собеседница Сократа, чужестранка  Диотима, рассказала ему свою версию происхождения Эрота: отцом которого был Порос (Изобилие), а матерью Пения (Нищета). Потому, как любящее начало, а не предмет любви, Эрот груб, бездомен и не красив - с одной стороны. Не богат и не беден, потому как все, что он приобретает «идет прахом». С другой стороны - он храбр, силен и жаждет разумности. Философ, чародей и софист.

Всякое желание блага и счастья  есть великая и коварная любовь, также как создание любых произведений искусства и ремесла - творчество (у греков только музыканты и поэты  считались творцами).

Любовь это вечное стремление к  благу и стремление произвести на свет в прекрасном. Отсюда желание  бессмертия и вечности, что у людей, что у животных. Смерть - рождение, новое вместо старого. Оставить бессмертную  память о своей добродетели, вот  что толкало Алкестиду и Ахилла умереть за своих возлюбленных. Любовь это стремление к бессмертию. Беременные духовно вынашивают разум и прочие добродетели. Соприкасаясь с духовно богатым и телесно прекрасным человеком, воспитывая его, они родят то, чем давно беременны.

16.2 Тезисы об Эроте.

Эрос и есть сила, дающая крылья, несущая через все ступени  красоты к Красоте в себе, к  метаэмпирической сути. А поскольку  для всякого грека Прекрасное не мыслимо вне Блага, то и Эрос есть та сила, которая влечет к Благу, а эротика - еще одни ворота, это алогичный путь к Абсолюту. Любовная аналитика - едва ли не самое впечатляющее из всего написанного Платоном. Любовь не есть ни прекрасное, ни благое, но - жажда красоты и добра. Любовь, стало быть, не Бог (ведь Бог - всегда благое и прекрасное), но и не человек. Она не смертна, но и не бессмертна. Она - одно из демонических существ, связующих человека и Бога.Любовь, следовательно, это философия во всей полноте смыслов этого термина. София, - мудрость, ею вполне владеет лишь Бог. Невежество - удел того, кто напрочь лишен мудрости. "Философос" - это, в точном смысле, тот, кто ни невежествен, ни мудр, но, не владея мудростью, он одержим страстью к ней; влекомый этой ненасытной жаждой, он - в вечном порыве: все, как в истинном любовном приключении.