История античной философии

Каждое сословие должно было заниматься только своим делом, и не вмешиваться в дела других сословий. Укреплению Государства должна способствовать религия, и строгое государственное воспитание детей.

В 1 в. до н.э. античные издатели Платона  сгруппировали его произведения по тетралогиям, т.е. по группам из четырех  диалогов. Каждый диалог, независимо от объема, считался особым произведением; как единое произведение рассматривалось собрание писем. Всего получилось девять тетралогий, или тридцать шесть произведений. Все они дошли до нашего времени. Современная наука подвергла эту сокровищницу текстов тщательному критическому анализу. Большая часть произведений из этого списка, в том числе все наиболее важные диалоги, признаны принадлежащими Платону; шесть меньших диалогов: Феаг, Клитофонт, Минос, Алкивиад II, Гиппарх и Соперники (Любовники), а также два письма (I и XII) отвергаются как сомнительные. Письма VI, VII и VIII признаны теперь за подлинные; относительно диалогов Алкивиад I, Ион, Менексен, Гиппий больший и Послезаконие и прочих писем мнения расходятся.

Диалоги Платона были тщательно изучены с целью установления порядка их появления на свет. В этой области тоже получены конкретные результаты, основанные на сообщениях Аристотеля, изменениях литературного стиля, степени живости драматического действия. Эти данные отчетливо указывают на два периода литературной деятельности с разделяющим их значительным интервалом. Все диалоги делятся на ранние и поздние. Ранний период начинается, вероятно, со смерти Сократа в 399 до н.э. и продолжается до основания Академии в 387 до н.э., поздний период охватывает время с отплытия Платона в Сиракузы в 367 до н.э. и до его смерти

 13.«Ранний Платон».

Поскольку всякое более раннее время  есть та или иная подготовка к более  позднему времени, то ясно, что к  более ранним произведениям Платона  следует относить не само его учение об идеях в зрелой форме, но подготовку к этому учению, анализ только некоторых его сторон, а также обзоры тех или других логических построений, которые имеют предварительный характер, покамест еще в более или менее разбросанной форме, покамест еще частичных и неокончательных.

Отсюда становится понятным и то, почему ранние диалоги Платона именуются  в литературе сократическими и почему весь этот период творчества Платона  также именуется сократическим.

13.1 Анализ учебных диалогов Платона.

«О справедливости».

Для процесса развития права и юриспруденции  со времен Платона было характерно постоянное смешение вышеназванных  двух значений понятия справедливости. Двусмысленность часто возникала, когда "справедливость" употребляли  не в том смысле, который предполагался ее дефиницией. Вопрос о том, что считать справедливостью в области социальных и политических отношений, встает сразу же, как только люди отказываются от боязливого и безусловного повиновения господствующим правилам. Платон определяет справедливость как высшую добродетель в государстве, построенном на принципах блага. Справедливость подвергается долгому и глубокому рассмотрению в его диалоге Государство, оказавшем огромное влияние на западную культуру. В Государстве обсуждается второй, или моральный, уровень справедливости; Платона интересует моральная справедливость, и согласны мы или нет с его дефиницией, суть его позиции совершенно ясна. С его точки зрения, справедливое общество - то, в котором каждый человек в полной мере реализует данные ему от природы способности. Правитель, или правитель-философ, от природы наделен способностью понимать, что такое справедливость и как ее достичь. Его задачей является распределение функций в государстве на основе принципа справедливости, определение с его помощью места в обществе обычного человека, природа которого не позволяет ему самостоятельно понять свое истинное назначение. Платоновская концепция справедливости оказалась настолько убедительной, что ее вновь и вновь выдвигали в разных формулировках в разные периоды истории. Определив понятие моральной справедливости, Платон в более поздних Законах обратился к рассмотрению справедливости в первом, или "процессуальном", смысле. Здесь он объясняет, какого рода социальной структуры можно ожидать, если процессуальная справедливость становится в руках элиты инструментом реализации ее представления о моральной справедливости. Судебная власть прямо опирается на принципы такой "моральной" справедливости; деятельность учителей, поэтов и музыкантов подлежит цензуре; ослушников, преступивших "моральный" закон, подвергают изгнанию. Что касается рабов, то им положены свои законы, соответствующие их положению: "Должно наказывать рабов по справедливости и не изнеживать их, как свободных людей, увещаниями". Аристотель также придерживался концепции "естественных" классов и зависимости справедливости от социального и политического статуса: "Некоторые люди рабы, а другие свободные граждане потому, что так назначено природой... Правильно и справедливо, что одними следует править, а другие должны осуществлять правление, к которому они пригодны от природы; и коли так, власть господина над рабом тоже справедлива". Кроме того, Аристотель предложил различать типы справедливости, что оказало сильное влияние на последующие ее трактовки. Справедливость может быть коррективной, или коммутативной, направленной на сохранение общественного порядка и общее благосостояние, и может быть дистрибутивной, связанной с распределением, - это принцип, согласно которому каждый человек должен иметь причитающуюся ему долю.

«О добродетели».

Диалог Платона, относящийся к раннему периоду творчества. Назван по имени собеседника Сократа Менона, юного фессалийского аристократа, который приехал в Афины и остановился в доме демократического политика Анита (обвинителя исторического Сократа). Менон задает Сократу вопрос, вызывавший в 5 в. до н. э. оживленные обсуждения софистов: можно ли научить добродетели? (арете означает «добродетель» и «доблесть» одновременно, а потому является понятием нравственно-социальным). Последующая беседа представляет собой наведение Сократом собеседника на правильный ответ и делится на три части: I: объяснение единства добродетели; II: объяснение познания как припоминания; III: наведение Менона на мысль о том, что политическая доблесть, к которой он стремится, не добродетель, а только ее тень.

14.Платоновская концепция субъекта.

Дефиниция самопознания как познания особого рода требует определения  объекта/субъекта и предполагает два  вопроса: 1) что есть "самость", о которой должна осуществляться забота (самопознание прочитывается как становление собой); 2) что значит познавать себя (как происходит самопознание)? Фактически так Платон ставит в "Алкивиаде I" проблему "заботы о себе", и первое что требует определения - объект/субъект самопознания.

14.1«Алкивиад первый».

В "Алкивиаде Первом" имеют  значение рассуждения о знании.

а) Сократ говорит Алкивиаду: "Ты намереваешься, как я говорил, в  самом непродолжительном времени  предстать пред афинянами в качестве советчика. Но что, если бы в эту самую минуту, как ты собирался бы взойти на трибуну, я остановил бы тебя и сказал: Алкивиад, о чем таком совещаются афиняне, что ты поднялся с места и хочешь предложить им свой совет? Надо полагать, о чем-нибудь таком, что тебе лучше известно, чем мне? Что бы ты на это ответил?" Алкивиад: "Я бы сказал, конечно, что они совещаются о том, что мне лучше известно, чем им". Сократ: "Т. е., что знаешь, в том ты и хороший советник?". Алкивиад не всегда имел это знание, но потом как-то его приобрел. Это есть знание "о войне или о мире или о каком-нибудь другом общественном деле". Алкивиад выступает перед народом потому, что "совет есть дело знающего". Знание же относительно войны и мира приводит к различию между справедливостью и несправедливостью. Алкивиад избегал знать, что такое справедливое и что – несправедливое. Знанию же этому не у кого научиться. Здесь не то, как в случае с обучением игре на инструментах, с ремеслами и пр. Знание справедливого и несправедливого Алкивиад находит у себя с самого раннего детства. Не мог научить его этому и народ, который едва ли может научить хотя бы играть в шашки, да "знающие что-нибудь согласны между собою и не спорят друг с другом о том, что они знают", а народ все спорит. "Скажем ли мы теперь, что эти люди знают то, в чем они разногласят между собою так сильно, что причиняют друг другу самые крайние бедствия?". Вывод для Алкивиада плохой: "Возможно ли в таком случае, чтобы ты в самом деле знал, что справедливо и что нет, раз ты в этом так нетверд и если оказывается, что сам ты этого никогда не открыл, а от других тоже не научился?". Таким образом, идея, по Платону, в своем существе и никем не открывается, и никем не преподается, хотя реально функционирует, между прочим, и как открытая кем-то, и как преподанная кому-то.

b) Интереснее другое место из "Алкивиада Первого". "Мы  хотим быть самыми превосходными  людьми" – конечно, не в верховой  езде ("в таком случае мы  обратились бы за советом к  наездникам"), не в морском деле ("в таком случае мы обратились  бы за советом к морякам") и пр. Нас интересуют "те афиняне, которые считаются хорошими (καλοί κάγαθοί) гражданами". Хорошие же люди, это – "смыслящие в чем-нибудь", – опять-таки не в сапогах и шитье, но в смысле способности к управлению. И это управление – не лошадьми, но людьми, и не больными людьми или плывущими на корабле, но людьми, которые пользуются другими людьми; точнее, "я говорю о гражданах, способных управлять людьми, участвующими в политическом союзе и действующими сообща". Уменье управлять такими людьми есть предусмотрительность, благосоветие (εύβουλία). Оно должно привести граждан к взаимной любви и к прекращению ненависти и раздоров, к единомыслию, причем это единомыслие должно соблюдаться не только в частных отношениях мужа и жены, родителей и детей и пр.. После всех этих отграничений, когда вопрос все еще никак не выясняется, Сократ взывает: "Скажи же мне на милость, что ты разумеешь под единомыслием или под любовью, которые мы должны знать и о которых должны подавать полезные советы, если хотим быть хорошими людьми?". Оказывается, "нужно заниматься самим собою", ибо это и есть наша "принадлежность". Как нужно знать, что такое обувь, прежде чем обучаться сапожному искусству, так и прежде исправления себя мы должны знать, что такое мы сами. "Будем ли мы в состоянии знать, какое искусство улучшает нас самих, не зная в то же время, что такое мы сами?" "Узнавши это, мы скоро можем узнать, как нам заняться самими собою, а пока не знаем одного, не можем узнать и другого". "Вот что я тебе скажу: как бы нам найти сáмое само, потому что тогда мы скоро бы нашли, что такое мы сами; находясь же в неведении относительно первого, мы не в состоянии найти и второе". Что же оно такое? Орудие действия не есть само действующее. Руки и глаза, которыми действует сапожник или кифарист, не суть сами по себе ни сапожник, ни кифарист. "Следовательно, человек не есть то же, что его собственное тело". Но "что же пользуется телом, как не душа?" Самое само в человеке – душа. "И потому, кто знает относящееся к телу, тот знает только свое, а не себя самого". "А уж кто заботится о деньгах, тот заботится и не о себе самом, и не о том, что ему принадлежит, но о том, что еще менее касается его". Поэтому, "если познание самого себя есть признак разумности, никто из этих людей (врач, земледелец и пр.) не может быть разумным в силу одного своего ремесла".

с) Конечно, этим еще не обрисовано подробно, что же такое самая душа. Подобно тому, как глаз может увидеть  себя только при помощи другого глаза, через отражение в нем, и душа может быть узнана через отражение в другой душе. "Глаз видит себя тогда, когда, смотря на другой глаз, вперяется взором в лучшую его часть, ту самую, посредством которой он видит". "Если глаз хочет видеть себя самого, то он должен смотреть в глаз, в глазу же в то самое место, в котором заключена сила глаза, сила же эта есть зрение". "А в таком случае... если душа хочет узнать самое себя, не должна ли и она смотреть в душу, и именно в то место души, в котором заключена ее сила или что-нибудь другое, подобное этому?" "Но можем ли мы сказать, что в душе есть что-нибудь главнее той ее части, через которую она познает и мыслит?" "Стало быть, эта часть души подобна чему-то божественному; и кто смотрит в нее и узнает все божественное, тот и себя самого всего больше может познать этим способом". "Но ведь мы согласны, что знать самого себя значит быть рассудительным". "Не зная же самих себя и не имея рассудительности (σωφροσύνη), можем ли мы знать, что в нас хорошо и что дурно?". "Не зная Алкивиада, невозможно в то же время знать, что то-то и то-то принадлежит Алкивиаду". "И о том, что нам принадлежит, можем ли мы знать, что оно принадлежит именно нам, раз мы не знаем самих себя?" "Не зная же нам принадлежащего, можем ли знать то, что принадлежит самому этому?". Но, не зная себя и своего, мы не будем знать и чужого, т.е. того, что относится к государству. След., мы не можем быть в таком случае и государственными людьми и даже заниматься домашним хозяйством. Мы будем все время делать ошибки и терпеть неудачу. Мы будем жалки. "Следовательно, невозможно быть счастливым, не будучи разумным и хорошим". "А потому перестает быть жалким не тот, кто разбогател, но кто приобрел мудрость". "Не преобладание и возможность делать, что захочется, должен ты поставить целью для себя и для своего города, но справедливость и рассудительность". "Живя вместе с городом справедливо и рассудительно, вы будете жить так, как это принято богом". "И вы будете всматриваться при этом в то божественное и ясное, о котором мы сейчас говорили". "Поступая же несправедливо, смотрясь в безбожное и земное, вы, как и следует, будете делать все, подобное этому, не зная самих себя".

Во всем этом рассуждении интересен  основной пункт: сáмое самó человека есть его "душа", а в душе самое  важное и центральное "познание" и "мышление", т.е. ум, причем подчеркивается, что важно именно самосознание, именуемое здесь через "благомудрие" (σωφροσύνη); оно – "ясно" и "божественно". В дальнейшем мы увидим, что это и есть "учение об идеях".

14.2 Выяснение вопроса о справедливости.

Платон определяет справедливость как высшую добродетель в государстве, построенном на принципах блага. Справедливость подвергается долгому и глубокому рассмотрению в его диалоге Государство, оказавшем огромное влияние на западную культуру. В Государстве обсуждается второй, или моральный, уровень справедливости; Платона интересует моральная справедливость, и согласны мы или нет с его дефиницией, суть его позиции совершенно ясна. С его точки зрения, справедливое общество - то, в котором каждый человек в полной мере реализует данные ему от природы способности. Правитель, или правитель-философ, от природы наделен способностью понимать, что такое справедливость и как ее достичь. Его задачей является распределение функций в государстве на основе принципа справедливости, определение с его помощью места в обществе обычного человека, природа которого не позволяет ему самостоятельно понять свое истинное назначение. Платоновская концепция справедливости оказалась настолько убедительной, что ее вновь и вновь выдвигали в разных формулировках в разные периоды истории. Определив понятие моральной справедливости, Платон в более поздних Законах обратился к рассмотрению справедливости в первом, или "процессуальном", смысле. Здесь он объясняет, какого рода социальной структуры можно ожидать, если процессуальная справедливость становится в руках элиты инструментом реализации ее представления о моральной справедливости. Судебная власть прямо опирается на принципы такой "моральной" справедливости; деятельность учителей, поэтов и музыкантов подлежит цензуре; ослушников, преступивших "моральный" закон, подвергают изгнанию. Что касается рабов, то им положены свои законы, соответствующие их положению: "Должно наказывать рабов по справедливости и не изнеживать их, как свободных людей, увещаниями"

14.3 Роль наставника в воспитании.

Платон оценивал воспитание как  важнейший фундамент всей жизни  человека: «В каком направлении кто  был воспитан, таким и станет, пожалуй, весь его будущий путь». Воспитание надо начинать с раннего  возраста, так как «во всяком деле самое главное – это начало, в особенности, если это касается чего-то юного и нежного». По мысли Платона, воспитание должно обеспечить постепенное восхождение ученика к миру идей. Осуществлять подобное воспитание способен, прежде всего, наставник преклонных лет. В трактате «Государство» Платон выделил два длительных цикла – 10 и 15 лет. Речь шла, таким образом, о фактически пожизненном воспитании. В программу включались: риторика, геометрия, астрономия, музыка.

В трактате «Законы» Платон изложил  свои педагогические воззрения, особенно выделив социальный функции воспитания – «сделать совершенным гражданином, умеющим справедливо подчиняться или начальствовать». Платон провозглашает принцип всеобщего обязательного (min трехлетнего) образования. Была сделана попытка объединить достоинства спартанского и афинского воспитания. Платон полагает, что при обучении следует обеспечить «свободу призвания», т.е. учитывать личные склонности (дифференциация образования сообразно призвания человека). Программа подобного обучения была предназначена лишь для свободных граждан общества.

14.4 Понятие о справедливости коренится в душе. Необходимость заботы о справедливости в связи необходимостью заботы о себе.

Справедливость должна быть свойством  души человека, своего рода внутренним здоровьем. Ее суть не может вызывать сомнений, если только она не является результатом переменчивых внешних воздействий, например, писанного закона государства. Хорошо, что Сократ не провозглашает этот постулат недоверчивым слушателям с высоты своей мудрости в качестве догмы, как это было в «Горгии». Сама молодежь, борющаяся за нравственную позицию, начинает понимать свое отчаянное внутреннее состояние и поэтому обращается к Сократу, рассчитывая, что его высокий ум поможет разрешить их трудности. Это проливает некоторый свет на понимание Платоном сущности государства, которое должно основываться именно на идее справедливости. Идея государства должна находиться во внутреннем мире человека. Душа человека — прообраз государства Платона.

На тесную связь государства и души человека указывает уже та странная манера, с которой Платон начинает свои рассуждения о государстве. По названию книги мы можем предположить, что наконец-то государство становится главной целью серьезного исследования о справедливости. Но понятие государства вводится Платоном лишь как способ сделать наглядными цель, суть и назначение справедливости в душе человека. Справедливость существует как в душе отдельного человека, так и в государстве в целом. Но государство представляется нам большой, хотя и несколько удаленной от нас таблицей, из которой можно понять суть справедливости, начертанную в этой таблице более крупным и отчетливым шрифтом, чем в душе индивидуума. На первый взгляд может показаться, что государство должно служить прообразом души человека. Но для Платона они созданы совершенно одинаково, имеют ту же структуру, как в период духовного здоровья, так и в период вырождения. В действительности картина справедливости и ее роль в идеальном государстве взята Платоном не из реальной жизни; она является зеркальным отражением его учения о душе и ее частях, которое он переносит на изображение государства и его сословий в увеличенных размерах. Платон показывает нам возникновение государства из его простейших элементов, стараясь понять, в какой момент справедливость становится в нем потребностью. Этот момент наступает значительно позже, но лежащий в основе справедливости принцип начинает неосознанно действовать уже с первых зачатков государства в виде неизбежной необходимости профессионального разделения труда, которое происходит, как только ремесленники и крестьяне объединяются в простейшие общины. Принцип, что каждый должен делать свое дело (τά εαυτού πράττειν), связан для Платона с самой сутью арете (добродетели), которая заключается в совершенстве результатов, достигаемых взаимодействием всего целого и каждой из его частей. Мы легко понимаем эту истину, наблюдая деятельность людей в социальной общности, но все это выглядит не так просто, как только мы обращаемся к взаимодействию «частей души». Сущность справедливости станет нам понятнее только тогда, когда Платон будет сравнивать государство и душу.