История социальной философии

Призыв к бедности Франциск понимал как результат  простого подражания Христу, который  был бедным, а не как следование какой-то абстрактной идее. “Жизнь без собственности” должна была означать полный отказ не только от какого-либо имущества, но также и отречение от всего того, что может использоваться для возвышения над окружающими: от знания, от положения в обществе, от дорогой одежды и т.д.

Внешняя бедность – только исходная точка, основная цель – внутренняя бедность и, значит, внутренняя свобода, освобождение от привязанности к  материальным и духовным благам и  обретение блаженства “нищего духом”.

Бедность является подлинной, когда она основывается на скромности и смирении. Скромность – это стремление быть “меньшим”, служение ближнему, признание собственной слабости, ограниченности и незрелости перед лицом Бога. Смирение заключается не только в том, чтобы умалять себя, быть готовым выслушать критику и измениться к лучшему, но и в том, чтобы давать высокую оценку другим людям, всегда выделять в окружающих то хорошее, что в них есть.

Средством достижения духовной чистоты и внутренней свободы  является любовь: настоящая любовь к Богу и полное любви служение ближним способны победить любые искушения. “Любовь к Богу заставляет св. Франциска находить радость во всем, особенно же в совершенном страдании, и приводит его к выводу, что жизнь прекрасна и тем прекраснее, чем она мучительней. Эта любовь заставляет его обнять смерть как сестру, и если поэты до него говорили, что любовь есть смерть, то св. Франциск говорит, что смерть есть любовь...” (М. Стикко).

Бедность, по Франциску, не самоцель. Она только средство освобождения человека, дающее ему возможность полностью посвятить себя любви. Это должна быть в первую очередь любовь к Богу, но из последней непосредственно вытекает также любовь к созданным Богом человеку и природе. Любовь к природе, которую Франциск выражает в форме идеи “равенства всех тварей”, начиная с человека и кончая незаметной травинкой, является, таким образом, продолжением истовой любви к Богу. “Все восхищает его, во всем он находит Бога, узнает “руку Господа”, по следам Божества, запечатленным в каждой вещи, он узнает дорогу к нему, изо всего устраивая себе лестницу. Всех тварей, даже малейших, звал он братьями и сестрами, зная свое общее происхождение с ними от единого начала”,– писал ученик Франциска Бонавентура.

Мировоззрение Франциска  не было возрождением язычества, как это иногда считается. Скорее оно представляло собой результат закономерного развития средневекового мироощущения, попытку возвращения последнего к свободе и свежести раннего христианства. Франциск воспевал не природу вообще, а именно тварь, то, что сотворено и представляет собой переход от небытия к бытию. В отличие от Августина, который видел ущербность природы в том, что она создана из “ничто”, Франциск ценил всё, включая также ничто, из которого всё сотворено.

Призыв к нищете как  условию достижения свободы, завербовавший многих сторонников, и отдаленно перекликающийся с практикой гораздо более позднего реального коммунизма, вполне закономерно вытекал из отношения Франциска к миру, из его идеи равенства всего сотворенного Богом. Стать как брат одуванчик, как сестра маргаритка, не печься о завтрашнем дне, не обременять себя ничем лишним в этом мире, чтобы свободно, как рыбка, проскочить через любую сеть,– такова предпосылка внутренней свободы. Истолкование Франциском свободы – одно из первых ясных представлений о свободе в закрытом обществе. Такая свобода предполагает лишенность не только собственности, но и всего того, что делает людей разными. Люди могут быть свободны лишь в том случае, когда они во всех отношениях равны друг другу и ничем не отличаются один от другого.

Францисканская идея равенства всех тварей нарушала, конечно, один из главных принципов средневекового христианского мировоззрения –  иерархизм, в соответствии с которым  человек находится намного ближе  к Богу, чем животные и растения, а тем более чем неживая природа. И это, наряду с проповедью нищеты, вызывало серьезное недовольство церкви, по крайней мере на первых порах. Однако в целом Франциск не противоречил христианскому мировоззрению Средних веков, делавшему особый упор на аскетизме.

Социальные представления Франциска интересны прежде всего тем, что он с особой силой и образностью отстаивал те идеи, которые составили позднее основу теорий коммунистического общества.

Когда религиозная вера заметно ослабла, коммунистические теории стали переносить рай на землю и объявлять его естественным финалом самой человеческой истории, итогом действия непреложных законов истории и многовековой борьбы человечества за свое освобождение. Поскольку на Бога уже нельзя было рассчитывать, на первый план стали выдвигаться достижения научного прогресса, особая эффективность централизованной экономики и трудовой энтузиазм масс. Многообразные коммунистические утопии уходят, таким образом, своими корнями в средневековые представления об обществе и истории.

3. Социальная философия Нового времени

Для Нового времени характерны падение авторитета церкви и рост авторитета науки. Это существенным образом сказалось на социальной философии, в которой на задний план отошли чисто религиозные концепции  общества и его развития и важное место заняли теории, обосновывающие неуклонный прогресс человечества на основе прогресса науки и техники.

В социальной философии  сложились два течения, которые  можно назвать радикализмом и реформизмом. Радикализм требовал коренной перестройки существующего общества, вплоть до замены его неким новым типом общества. Реформизм считал нужным ограничиться постепенным совершенствованием имеющихся социальных институтов.

Радикализм отбросил аристотелевскую осторожность в  отношении перестройки социальной жизни на основе глобальных планов разума. Выдвигались все более дерзкие теоретические построения, содержащие критику всех традиционных социальных институтов и предлагающие в короткие сроки заменить их более совершенными. Речь шла даже о том, чтобы вместо стихийно сложившегося естественного языка и обычной системы морали ввести универсальный искусственный язык и “научно обоснованную” мораль, сконструированную, например, по образцу геометрии. Радикализм, не доверявший никаким сложившимся стихийно-исторически социальным системам и требовавший подчинить все стороны социальной жизни рациональным канонам и нормам, получил позднее название конструктивистского рационализма. Именно в рамках этого направления социальной мысли в XIX в. сложились теоретические основы социализма (как интернационального социализма – коммунизма, так и националистического социализма – национал-социализма).

Реформизм, стоявший в  целом на позициях крепнущего капитализма, пытался осмыслить его сущность и разработать меры по его постепенному улучшению в интересах большей индивидуальной свободы и социальной справедливости. Реформистские концепции исходили из убеждения, что никем не спланированный социальный порядок почти всегда превосходит сознательно созданные людьми социальные институты. В полемике с самонадеянностью разума, типичной для социализма, сформировались либерализм и консерватизм, настаивавшие на поступательном совершенствовании стихийно складывающихся социальных систем.

Возрождение дало в области  политической философии только одного крупного мыслителя – Н. Макиавелли (1469–1527). Его рассуждения носят эмпирический характер и ставят своей целью указать средства для достижения намеченных целей, безотносительно к тому, признаются ли эти цели хорошими или дурными. Государство, по Макиавелли,– высшее проявление человеческого духа, а служение государству – смысл и счастье человеческой жизни. Изначально человеческая природа дурна, эгоистична, и задача государства – насильно обуздать ее. В самом известном трактате Макиавелли “Государь” описываются способы создания сильного государства в условиях, когда в народе отсутствуют гражданские добродетели. Слово “макиавеллизм” стало термином, используемым для обозначения беззастенчивой политики, добивающейся своих целей, пренебрегая нормами морали. Макиавелли действительно говорил, что каждое действие государства (или его правителя) допустимо – особенно во внешних, межгосударственных отношениях, если оно способно обеспечить преимущества для своей собственной страны. Отрыв политики от моральной оценки не был, однако, изобретением Макиавелли: такова была и во многом такой остается реальная политическая практика. В частности, гораздо позднее Г. Гегель отстаивал идею, что мораль придумана для слабых индивидов, а в отношениях между государствами правым является то из них, которое сильнее других. Эту же позицию отстаивал в прошлом веке национал-социализм. Лишь идущее сейчас формирование единого человечества и подлинно мировой истории дает основание надеяться, что постепенно мораль будет все более охватывать не только отношения индивидов и их групп, но и сферу политики и межгосударственных отношений.

Т. Мор (1478–1535) остался в истории социальной философии исключительно как автор трактата “Утопия”. Утопия – это вымышленный остров в Южном полушарии, где установлен идеальный общественный строй. Как и в идеальном городе-государстве Платона, Здесь все находится в общей собственности, поскольку там, где есть частная (и даже личная) собственность, нет равенства. Политический строй основан на принципах выборности и старшинства. Распределение происходит по потребности. Семья организована не столько на родственных, сколько на производственных началах. Каждые десять лет жители меняют дома, очевидно, чтобы не зарождались собственнические чувства. Двери не имеют замков, и всякий может входить в любой дом. Все одеваются одинаково, мода никогда не меняется, но одежда мужчин все-таки отличается от одежды женщин. Все ложатся спать в восемь часов и спят восемь часов. Утром читаются лекции, после ужина один час посвящается забавам. Разрешается питаться дома, но большинство предпочитает общественные столовые. Прежде чем вступить в брак, жених и невеста видят друг друга голыми: даже коня не покупают, не сняв сначала седло и сбрую. Денег нет, золото идет на изготовление ночных горшков и цепей для рабов. Жемчугом и бриллиантами могут украшаться только малолетки. Существует свобода совести. Многие из утопийцев обратились в христианство, узнав, что Христос был противником частной собственности. Другие государства представляются утопийцам заговором богачей, борющихся под вывеской государства за свои личные выгоды. В целом жизнь в Утопии является, на современный взгляд, скучной, в ней царит однообразие. Непонятно, каким образом это примитивное коммунистическое общество не превращает людей в бездельников. В “Утопии” Мор продолжил и снабдил конкретными деталями ту проповедь коммунизма, которая была характерна для многих религиозных движений. Эта книга оказала большое влияние на последующих теоретиков социализма, в частности Морелли, Г. Бабёфа, К. А. де Сен-Симона, Ш. Фурье, Э. Кабе и др. В одной из своих речей В.И. Ленин, не ссылаясь на Мора, говорил, что при коммунизме из золота будут изготавливаться унитазы.

Г. Гроций (1583–1645) был одним из основателей учения о “естественном праве”. Государство возникает, по Грецию, из “коллективистической природы человека”. Оно – результат сознательной деятельности людей, их договора. Естественное право не дано Богом, а основывается на природе человека, на его стремлении к мирному общению, организованному на началах разума. Война есть проявление того враждебного отношения друг к другу, которое люди испытывали, когда жили разрозненно. В процессе соблюдения принципов естественного права (непосягательство на чужую собственность, выполнение договоров, наказание за преступления) складывается “человеческое” право. Греции усматривает коммунистические отношения в первобытном состоянии людей и считает, что равенство в производстве и потреблении исчезло из-за недостатка справедливости и любви. Некоторые элементы коммунизма сохранились, полагает Греции, до сих пор. Они проявляются в присвоении чужих вещей в случае крайней необходимости, в праве общего пользования реками, дорогами, морем и т. п.

Несмотря на то, что  Новое время – это эпоха  секуляризации, мыслители этого  времени нередко обращались к библейским символам. В “Библии” описан Левиафан (буквально – извивающийся) как непобедимое чудовище. Именем “Левиафан” Т. Гоббс (1588–1679) обозначил государство и назвал так свою книгу, обобщающую его философию и излагающую теорию абсолютистского государства. Эта теория рассматривается далее, сейчас же приведем только данное Гоббсом определение государства: “...государство есть единое лицо, ответственным за действия которого сделало себя путем взаимного договора между собой огромного множества людей, с тем чтобы это лицо могло использовать силу и средства всех их так, как сочтет необходимым для их мира и общей защиты”. Источником происхождения государства является, по Гоббсу, дикий инстинкт, заставляющий людей под угрозой взаимоистребления передать всю полноту власти верховному правителю.

Согласно Дж. Локку (1632–1704), люди, объединившись в общество, отказываются не от всех своих прав, а только от одного – права защищаться каждому на свой страх и риск. Благодаря этому они упрочивают остальные свои права. Последние вытекают из совпадающего со здравым смыслом естественного права. Оно гласит, что люди равны и независимы, поэтому никто не должен причинять ущерба жизни, здоровью, свободе и имуществу других. Правами граждан устанавливаются пределы власти государства, созданного как раз для защиты данных прав. Правители ответственны перед народом, и, если государственная власть действует против своих изначальных целей, граждане имеют право восстать против нее. К “естественным правам” Локк относит право на жизнь, право на свободу, право на собственность и право на защиту этих прав. Свобода, по Локку, заключается не в “свободе выбора” (“хотения”), а в возможности и способности действовать и воздерживаться от действий. Локк уверен, что монархия не основана на божественном праве, и высказывается за конституционную парламентарную монархию, существующую в Англии. Возникновение государства он объясняет, как и Гоббс, “общественным договором людей”. Но если у Гоббса такой договор должен предотвратить “войну всех против всех”, то У Локка он призван защищать естественные права людей. Народ является поэтому безусловным сувереном, а правительство подчиняется закону. Законодательная власть в государстве должна быть отделена от исполнительной, чтобы предотвратить злоупотребление властью. Локк верит в гармонию между личными и общественными интересами, что является характерной чертой либерализма. Идея Локка, что благоразумие является единственной добродетелью, которую надо проповедовать, также широко использовалась для обоснования формировавшегося либерализма.