Образование Североатлантического союза, его задачи, стратегия

Вторая проблема состоит в том, как определять, трактовать интересы России в Европе. Исторически она играла крупную роль в Европе, но сегодня многое и того, что происходит на континенте, во все большей мере становится своего рода «внутренней» политикой, вмешательства в которую России должно оправданным образом быть минимальным. Проблема приобретает большую остроту применительно к государствам, отобранным в качестве членов ЕС в будущем, особенно на Балканах, т.е. в регионе, в котором Россия исторически имеет существенные интересы и продолжает настаивать на своем праве играть в нем одну из центральных ролей. В дополнение к упомянутой выше озабоченности, надо иметь ввиду усилия России с целью притормозить процесс европейской интеграции с тем, чтобы укрепить свои собственные позиции. Причины совершенно очевидны: Россия может соревноваться на равных с крупными европейскими государствами – Франция, Германия, Великобритания, - но она не может эффективно соревноваться с единой Европой, совокупная мощь которой значительно превзойдет российскую, как это сейчас имеет место с Соединенными Штатами. Поэтому неудивительно, что Россия предпочитает иметь дело с европейскими государствами на двусторонней основе в противовес отношениям с Европейским Союзом и стремится противопоставить их друг другу с целью продвижения своих собственных интересов, что особенно очевидно на примере того, как она проводит свою энергетическую политику в последние годы.

Разрешение этих конфликтов в Европе трудно, если вообще возможно, если использовать исключительно узкий, традиционный подход к проблемам безопасности Европы. Такой подход стимулирует  подходы времен холодной войны и  мышление в духе «нулевого варианта»  не только в России, но и в Европе и в Соединенных Штатах.

Однако новые возникающие вызовы и угрозы европейской и международной  безопасности требуют новых подходов. Речь идет о распространении, терроризме, кибератаках – сложная проблема, которой только начинают заниматься, особенно трудность ясного обнаружения  нападающего. Кроме того, обнаруживается целая совокупность других нетрадиционных вызовов безопасности, значение которых будет возрастать во все более глобализирующемся и, как можно надеяться, процветающем мире: изменение климата, энергетическая безопасность, миграция, пиратство, наркотрафик, транснациональная организованная преступность, нехватка природных ресурсов. И как показал нынешний экономический и финансовый кризис, легкость трансграничных финансовых потоков пересиливает системы регулирования, которые носят национальный характер и возможности.

Что важно подчеркнуть относительно возникающих вызовов и угроз, так это то, что они в ограниченной мере носят общий характер для  США, Европы и России. Правда, общность вызовов и угроз вовсе необязательно  означает общность интересов. Тактическое  взаимодействие России с Китаем в  целях противодействия инициативам  США и Евросоюза, прикрытие Россией  Ирана тому свидетельство, но они  могут создать основу для сотрудничества по вопросам, выходящим за пределы  Европы, которое может содействовать  решению сохраняющихся проблем  собственно в Европе.

Что касается европейских инициатив, вопрос заключается в следующем: требуют ли новые вызовы создания новой архитектуры европейской  безопасности, на чем настаивает Россия? Возможно, что такая архитектура  не нужна. Существует разветвленная  система институтов, возникшая за истекшие 65 лет в Европе и в  евроатлантическом регионе, которая  и обеспечивает безопасность и стабильность в нем. В своем большинстве  существующие институты могут быть использованы для решения возникающих  вызовов, и они это уже делают во многих случаях. Но существующая архитектура  должна развиваться, необходимо изыскивать новые средства ведения дел, а  также изыскивать дополнительные ресурсы. Огромной важности дело – потребность, необходимость наращивать усилия по вовлечению России. Ключевая проблема - отношения в треугольнике США, Евросоюз, Россия. Можем ли мы создать некий  механизм, который соотносится с  американскими интересами, стимулирующий  более согласованную европейскую  внешнюю политику и политику безопасности, и убеждает Россию действовать в  качествен конструктивного партнера по «внеевропейским» вопросам и действовать  в духе доброй воли в разрешении крупных «внутреевропейских» проблем? Первым скромным шагом на этом пути могла бы стать институционализация  трехстороннего формата США –  ЕС – Россия. Некоторые элементы такой структуры уже существуют, в основном, это регулярные саммиты  США – ЕС и ЕС – Россия, проводимые дважды в год. Отсутствующий элемент  – регулярные саммиты США –  Россия, которые в течение истекшего  десятилетия проводились на непостоянной основе. Москва и Вашингтон должны сейчас достичь согласия относительно, по крайней мере, проведения ежегодных  саммитов. Целесообразно также рассмотреть  проведение ежегодных трехсторонних  встреч США – ЕС – Россия, не обязательно  на высшем, но хотя бы на уровне министров. Все такого рода встречи помогали бы делиться информацией о деятельности институтов, в деятельность которых вовлечены все стороны, т.е. ОБСЕ, Совет Россия – НАТО. Что качается этих институтов, то США, ЕС, Россия должны взять на себя обязательство действовать транспарентно относительно стран, не участвующих в трехсторонних встречах, т.е. Канада, Украина, Грузия, Норвегия, Турция, т.е. информировать их, особенно о дискуссиях по проблемам, затрагивающим интересы указанных стран.

Но даже при проведении регулярных саммитов, наиболее чувствительным вопросом остается НАТО, которую Россия по-прежнему рассматривает в качестве первостепенной опасности своим интересам и  амбициям. Могут ли США и Европа изыскать путь для сокращения озабоченностей России, не ставя при этом под  угрозу свои собственные интересы? Это потребует сбалансирования  ряда интересов в дополнение к  российским, американским и европейским, включая интересы Польши и стран  Балтии, которые все еще видят  в России крупную угрозу, а также  интересов стран, расположенных  между Россией и НАТО, и не желающих становиться полем геополитической  конкуренции. Каким могло бы выглядеть  решение обозначенной дилеммы? Сторонники «единой Европы» выдвигает следующие  основные идеи:

Во-первых, главной функцией НАТО должно по-прежнему оставаться обеспечение  коллективной безопасности, фиксация своей деятельности на укреплении безопасности и стабильности в Европе. Это означает подтверждение всем членам альянса, особенно Польше и странам Балтии, что НАТО будет придерживаться ст. V, подразумевающей коллективную защиту от военной атаки. НАТО необходимо продолжать разработки чрезвычайных планов для  защиты Польши и государств Балтии и проводить соответствующие  маневры. Одновременно НАТО должна подталкивать эти государства к проведению прагматичной политики в отношении  России, к осознанию нецелесообразности становиться в открытый и некорректный афронт относительно чувствительности озабоченностей России.

Во-вторых, Соединенные Штаты должны поощрять формирование европейского полюса в рамках НАТО и более тесное сотрудничество в сфере безопасности между НАТО и ЕС. Это подвигло бы НАТО на более  равноправное американо-еврпоейское  партнерство в области безопасности, подталкивая Европу к усилению своих  собственных возможностей в сфере  безопасности и принятия большого бремени  ответственности в обеспечении  стабильности и безопасности внутри Европы, в то время как США в  большой мере занимались бы глобальными  военно-политическими вызовами.

В-третьих, объединенный европейский  полюс в НАТО фундаментальным  образом изменил бы формат функционирования Альянса. Он также облегчил бы задачу ведения дел с Россией в  укрепленном Совете Россия – НАТО: потенциал этого Совета не используется должным образом, частично ввиду озабоченности США по поводу того, что Россия может расколоть НАТО. Но по мере продвижения европейской интеграции, такая опасность снижается, и Совет этот постепенно станет трехсторонним форумом США – ЕС – Россия. Потребуется длительное время для того, чтобы этот форум приобрел реальные очертания. Пока же Совету необходимо сосредоточиться на развитии сотрудничества по отражению угроз, возникающих за пределами Европы. Это означало бы не только опору на существующие программы сотрудничества, но и отработку новых инициатив, например, в области ПРО для отражения угроз с Ближнего Востока, противодействия наркотрафику, особенно в Афганистане и вокруг него, борьбы с пиратством, расширения нынешнего сотрудничества в Сомали, борьбы с терроризмом, включая совместный анализ, подготовку и проведение операций, сотрудничества в Арктике, включая обсуждение совместных проектов.

В-четвертых, НАТО следует прекратить противодействие сотрудничеству с  ОДКБ. Россия выступает за налаживание  такого сотрудничества на протяжении ряда лет, и ОДКБ могла бы оказать  помощь в решении нынешних вызовов  в Афганистане, включая терроризм  и наркотрафик.

В-пятых, НАТО не следует предлагать России членство в блоке. И хотя эта  идея в чем-то привлекательна, и в  ее пользу выступил ряд бывших влиятельных  немецких политиков, но ее реализация вряд ли принесет желаемые результаты. Любое приглашение России неизбежно  поднимало бы вопрос о критериях, необходимых для вступления России в НАТО. Вместо того, чтобы сосредотачиваться  на налаживании конкретного сотрудничества, стороны стали бы обсуждать критерии, т.е. приступили бы к дискуссии, которая  породила бы разногласия ввиду фундаментальных  расхождений касательно самой природы  Альянса, отношений между гражданскими и военными лицами, значимости демократических  ценностей.

В-шестых, в целях разрешения озабоченностей государств, расположенных между  НАТО и Россией, особенно Украины  и Грузии, США, Европа и Россия должны рассмотреть вопрос о подтверждении  своей приверженности принципу неиспользования  силы и уважения государственного суверенитета, в соответствии с Хельсинским  актом. Вопрос о членстве этих государств в НАТО необходимо снять с повестки дня, по крайней мере, на какое-то время, в то время как США и Европа должны вовлекать Россию. В дополнение к этому необходимо рассмотреть  вопрос о возрождении транспарентности и мониторинга положений ДОВСЕ, возможно, ликвидировав при этом те положения, которые устанавливают  потолки вооружений в пределах ключевых зон  и на флангах, против которых выступает Россия. Транспарентость и эффективный мониторинг должны предоставлять достаточное время для предупреждения любой реальной угрозы использования силы.

По прохождении длительного  времени растущее сотрудничество между  США, Европой и Россией могло  бы трансформировать НАТО в некую  паневропейскую организацию безопасности. В действительности, это должно быть стратегической целью США, хотя она  в настоящее время и выглядит достаточно отдаленной перспективой.

И, наконец, хотя не существует легких путей подключения России к предлагаемым выше механизмам европейской безопасности в качестве конструктивного партнера, тем не менее, нельзя ожидать прогресса, если Россия не будет вовлечена в  их обсуждение с самого начала. Дни, когда США и Европа достигали согласия относительно того, что надо делать, а потом ставили Россию перед свершившимся фактом, будучи уверенными, что она с этим согласится, давно миновали. Если США и Европа хотят, чтобы Россия в конечном счете была с ними, им следует пригласить ее с самого начала. В этом смысле визит группы экспертов НАТО в Москву (летом 2009 г.) с целью обсуждения новой стратегической концепции НАТО, стало важным сигналом стремления к сотрудничеству и учету интересов России. Конечно, подход сопряжен с рисками, но они управляемы.

В конце концов, существует большое  совпадение точек зрения американцев  и россиян, или европейцев и россиян. Более того, США и Европа располагает  хорошо отработанными традициями сотрудничества, обеспечивающих его механизмом, каковые  отсутствуют в отношениях с Россией. И существуют пределы того, как  далеко могут зайти США или  Европа в учете интересов России, чтобы это не поставило под  угрозу их собственные интересы, а  расхождения по поводу бывшего советского пространства и есть очевидные свидетельства  таких примеров. Но сейчас необходимо попробовать выяснить, в какой  степени Россия готова быть конструктивным партнером. Запад будет в большей  мере способен реагировать на новые  вызовы, если он будет сотрудничать с Россией, а не сталкиваться с  ней. Тем не менее, если Россия решит  оставаться в стороне, несмотря на наилучшие  усилия Запада, то Соединенные Штаты  и Европа все еще будут в  состоянии работать вместе в отражении  формирующихся вызовов, как это  и было на протяжении истекших 65 лет.

7. Концепция «цельной и свободной Европы»

В политических кругах США бытует прямо противоположная концепция  трансатлантической безопасности, т.е. концепция «цельной и свободной» Европы. Она была изложена нынешним председателем Комитета по международным  делам Палаты представителей Конгресса  США, конгрессменом-республиканцем от штата Флорида И. Лехтинен, старшим  аналитиком Фонда Наследия С. Мкнамарой  и др.

Отправной посылкой этой концепции  является утверждение о том, что  распад СССР , триумф демократии в странах  Центральной и Восточной Европы  являются результатом твердости политики США, НАТО, Европейского Союза, нацеленной на экономический, военный и идеологический подрыв «империи зла». Следовательно, кажется невероятным, что сейчас ведутся серьезные разговоры о ликвидации самой архитектуры, которая обеспечила указанные выше успехи. Идет ли речь о плохо продуманных усилиях дублировать роль и структуры НАТО, либо о предложении России о создании полностью новой архитектуры европейской безопасности, которая заменила бы НАТО, это погубило бы курицу, несущую золотые яйца трансатлантической безопасности.

Прежде всего, выступая на слушаниях, И. Лехтинен подчеркнула тот факт, что она не являет сторонником  падения роли Европы в мировой  политике и ее места в системе  внешнеполитических приоритетов США: «Я не принадлежу к тем, кто в соответствии с нынешней модой полагает, что  сейчас наступило время Тихоокеанского региона и что трансатлантические отношения между США и Европой  в большой мере незаметны. Наоборот, то, что происходит в Европе, сохраняет  свою такую же важность для нас, как  и для предыдущих поколений американцев».