Фортепианное творчество Метнера

<стр. 113>

мер, очень сходные в  образно-эмоциональном плане прелюдии op. 23 № 6и романс «Островок», «Музыкальный момент» op.32 № 6 и романс «Вешние  воды».

Пьесы малой формы и  прежде всего сказки существенно  повлияли настроение крупных сочинений  Метнера. В таких произведениях, как,например, первая и вторая фортепианные импровизации, как первыйконцерт (разработка), использующих форму вариаций, преобладает тот жемир метнеровских сказок, теперь объединенных рамками крупногосочинения.

Сказки Метнера могут  быть отнесены к произведениям программным, вшироком смысле слова, несмотря на отсутствие опубликованных программ.Большинству из них Метнер давал программные названия (например,«Бедный рыцарь» к op. 34 № 4, «Лир в степи» кop. 35 № 4), которые затем не публиковал, но всегда заносил в свойавторский экземпляр. В немногочисленных опубликованных названияхМетнер оставлял, как правило, лишь те заголовки, которые носилиобразно-жанровый, но не конкретно-программный характер («Tanzmärchen»и «Elfenmärchen» op. 48, «Русская сказка»— op. 42, «Русская хороводная» для двух фортепианоop

Тематика сказок очень  разнообразна: в них раскрываются народныеобразы («Золушка и Иванушка-дурачок» op. 51), народныелегенды («Русская сказка» op. 42), героические мотивы(«Рыцарское шествие» op. 14 № 2, «Бедный рыцарь»op. 34 № 4). Обращается Метнер и к образам мировой литературы («ПесньОфелии» op. 14 № 1, «Лир в степи» op. 35 № 4).

Некоторые свои сказки Метнер комментировал более развернуто, даваяпод названием авторские разъяснения. Например, сказку op. 20 № 2Метнер назвал «Угрожающие колокола», а позднее добавил:«песнь или сказка колокола (но не о колоколе)».Многопланова и образно-жанровая основа сказок. Песенное начало с ши-

<стр. 114>

рокой кантиленной мелодией претворено Метнером в лирико-элегическихсказках, родственных его превосходным канцонам и романсам. Таковы,например, си-минорная сказка op. 20 № 1 и фа-минорная op. 26 № 3, онипринадлежат к той же образной сфере, что и «Романс» извторого фортепианного концерта или серия канцон из циклов «Забытыемотивы». Лирические сказки-канцоны стали интимнымивысказываниями композитора.

К другой образной группе следует  отнести сказки-скерцо. В нихотражается  богатейший мир сказочной фантастики. Остроритмованные, сосвоеобразной «полетной» фактурой «общих формдвижения», эти  сказки сразу вовлекают слушателя  в захватывающиймир фантастически  причудливых персонажей. Это, например, сказки op.34 № 2 и op. 35 № 3.

Существенную группу составляют сказки картинно-драматические, иногдасвязанные  с образом определенного героя, например, программная «Лирв степи» op. 35 № 4, или непрограммная op. 26 № 4.

Разделение сказок на группы — условно и относительно:размеренность сказа зачастую уступает место танцевальному началу,повествовательно-речитативный характер сменяется песенностыо, частосвязанной с фольклорной основой.

Сказки Метнер всегда объединял  в циклы [1]. Всего им создано десятьциклов сказок. Циклы обычно небольшие —  от двух до шестисказок.

Большую и самую известную  часть своих сказок Метнер создал до отъездаиз России (семь циклов); за рубежом им были написаны лишь поздниенесколько циклов.

Чрезвычайно характерен для  Метнера цикл op. 14,

[1] Исключением может служить  сказка op. 31 № 3, однако и онаявляется  составной частью всего 31-го  опуса.

<стр. 115>

состоящий из двух программных  сказок — «Песнь Офелии»и «Рыцарское шествие». В выборе «сюжетной»основы сказок сказалась дань увлечения композитора романтическимиобразами далекого прошлого.

Приступив к работе над  циклом, Метнер хотел написать ряд  пьес подназванием «Офелия». Но впоследствии он отказался от этогозамысла, осуществив свою другую мысль — написать сказку-портрет«Офелия», основанную на нескольких малоконтрастных  темах.Сначала Метнер ее задумал как скрипичную пьесу; в черновиках op. 14есть запись: «Если для скрипки, то изложение приблизительнотакое» [1]:

Опустив драматическую сторону  образа, Метнерподчеркнул и развил в нем лирические черты. Образ  Офелии в сказкеМетнера — это  не шекспировская Офелия с ее трагической  судьбой,а обобщенный образ простой девушки, который так часто встречается встаринных легендах

Отсюда и ограничения  в выборе музыкальных средствдля характеристики основного образа: строгое  четырехголосие, простыегармонические последования, единая ритмическая организация (восьмые),частые мелодические повторы.

[1] ГЦММК, фонд 132, № 39

<стр. 116>

Однако при всей скупости музыкальных средств сказка «ПесньОфелии»  привлекает единством настроения, непосредственностьюискренне-лирического  высказывания В простой песенной теме топкопередана тихая элегическая печаль. В самом складе мелодии, в еехарактерных оборотах ощущается родство с русской народнойпесенностью:

Воинственных рыцарей, собирающихся в поход, рисуетМетнер во второй сказке цикла — «Рыцарское шествие».Сказка — яркий пример драматизации повествовательного жанра.Очень показательна в этом отношении основная тема сказки. Онахарактерна своеобразным сочетанием суровой архаики с яркойвыразительной напряженностью, свойственным ряду метнеровскихмузыкальных образов. Строгая размеренность мелодического движения сподчеркнутым многократным повторением одного звука (как бывоспроизводящего барабанную дробь) напоминает тему фуги:

<стр. 117>

В средней части сказки Метнер вводит новый образ,напоминающий мрачное похоронное шествие. Эта тема подвергаетсяособенно интенсивному развитию и в кульминационный моментконтрапунктически соединяется с первой темой сказки:

Крайне напряженный, драматически насыщенный разделсказки по праву считается энциклопедией метнеровского полифоническогоискусства!

Сказка «Рыцарское шествие» может служить примеромсочетания  полифонических и гомофонных принципов  в гомофонном в своейоснове произведении. Одно из самых больших достоинств сказки —в целостности и ясности формы, в структурной отточенности ивыпуклости

<стр. 118>

ее музыкальных образов, непрерывно развивающихся от первой части,через полифонически напряженную середину, к динамической репризе —кульминации всего сочинения.

Сказки op. 20 —один из наиболее известных циклов Метнера. Обесказки  были написаны в 1909 году [1] — в период, когда втворчестве Метнера яснее  всего ощущалось влияние лучших традицийрусской музыки. Первая сказка стала популярной еще при жизникомпозитора: С. В. Рахманинов включал ее в программы своих концертовнаряду со сказками op. 26 № 3 и op. 34 № 3. Сказка си-бемоль минорпривлекает искренностью чувств, большой теплотой типично русскоймелодии, в которой как бы сливаются песенность и декламационность.

Сказки оказались тем  благодатным жанром, в котором  мелодическоедарование Метнера  раскрылось очень ярко. В лирических сказках,непосредственно связанных с русской образностью, с русской тематикой,Метнер вводит мелодии широкого дыхания, берущие свой исток в русскомнародном песнетворчестве.

Такова и основная тема первой сказки:

 

[1] На автографе первой  из них имеется авторскаядата:  «Малаховка, 14 марта 1909 г.» ГЦММК,  фонд 132, №43.

Сказка монотематична  — вся она посвящена развитию одноголирически-взволнованного образа.

Чисто народный склад мелодии  побудил Метнера использовать характерныйпринцип развития в сказке. Подобно неторопливому  течению протяжнойпесни, мелодия  все время развертывается, варьируется, как быпостепенно раскрывает свои возможности. В насыщенной полнозвучнойфактуре сказки ощущается влияние творчества С. В. Рахманинова.

Среди сказок Метнера «Угрожающие  колокола» занимаютособое место  благодаря своему необычному содержанию. В ней как быличное субъективное отступает на второй план, оставляя место для темыгражданского характера. Нетрудно понять основную мысль автора;художник, зовущий людей на великие дела, — своего рода«колокол» человечества.

Образ колокола в сказке Метнера  невольно ассоциируется с известнымистрочками  из стихотворения Лермонтова «Пророк»:

 

Твой стих…носился над  толпой,

И отзыв мыслей благородных

Звучал, как колокол на башне вечевой

Во дни невзгод и бед народных…

 

Не являясь уже просто рассказом, сказка былапревращена Метнером в своеобразное воззвание.

Известно, как много произведений симфонического и оперного жанровиспользовали образ колокольного звона для  передачи различныхжизненных коллизий [1]. Образ колокольного перезвона  широко проник ив фортепи-

 

[1] Например, кантата Рахманинова  «Колокола»,оркестровая прелюдия Римского-Корсакова «На могиле»(памяти М. П. Беляева) или для выражения наиболее полярныхчеловеческих дум и стремлений, как это имеет место, например, воперах Глинки, Мусоргского, Чайковского.

<стр. 120>

анную литературу: концерты Рахманинова и Метнера, сонаты Скрябина иМясковского.

Сказка «Угрожающие колокола»  — не есть описательнаякартинка многоголосного колокольного перезвона. Весьобразно-интонационный  строй сказки говорит о том, что  это сочинениебольшой социальной значимости, выходящее за рамки узко субъективноговосприятия  явлений. Основной образ сказки —  тема грозногоколокольного перезвона. Ярко изобразительная, она несет  и большойвыразительный смысл:

В сказке си минор ярко проявилась монообразность—черта, ставшая характерной  для всего эпического творчества Метнера.Этот прием оказался здесь особенно удобным, так как давал композиторувозможность не только сосредоточить внимание на одном образе, но ипоказать огромный путь его развития. Начало этому было положено уже всамой теме, в которой наряду с внешней статичностью ощущается большаявнутренняя

<стр. 121>

воля к развитию. Опираясь на неизменный колокольный бас, Метнер какбы подчиняет развитие сказки единой динамически-восходящей линии. Услушателей создается впечатление  неумолимого нарастающего crescendo,приема, в мастерстве воплощения которого Метнер-пианист  не знал себеравных. Сказка си минор  — образец большого мастерства Метнера,умевшего из довольно скупого мелодического ядра воссоздать стользначительную по содержанию и крупную по масштабу картину.

Лирический цикл op. 26 состоит  из четырех сказок. Будучи оченьразными по своему характеру, каждая из сказок отражает различныестороны творческого  метода Метнера и многообразные  сферы егохудожественно-образного мышления. Простые по форме и музыкальномуязыку, ясные и привлекательные по мелодическому материалу, все четыресказки op

 

26 очень популярны в концертном репертуаре пианистов.

После исполнения этого цикла  сказок «Русская музыкальнаягазета» писала о Метнере: «Нелюдим, упорно отходивший отземной сутолоки, казалось, переродился  и спешил к людям, желаяговорить  с ними об им понятном, дорогом, близком, волнующем. Суровыйклассик перерождался в лирика, — не такого лирика, что  склоненпотонуть в волнах собственного прекраснодушия и славянскоймягкотелости, но в лирика, сильно чувствующего и  умеющего в своихпереживаниях сохранить  бодрость и жизнеспособность» [1].

Своеобразие метнеровской лирики — не эмоционально открытой ипатетичной, а скорее внутренне сдержанной, интимной, как бынедосказанной — тонко  раскрывается именно в сказках, которые  истали подлинной «исповедью души»  композитора.

 

[1] Гр. Прокофьев. Концерты  Н. Метнера. «Русскаямузыкальная  газета», 1913, № 3, стр. 68.

<стр. 122>

Первая сказка Allegretto привлекает мелодичностью. Выдержанная в духенеторопливого  повествования об одном, действительно  прекрасномобразе, сказка выделяется большой внутренней теплотой и удивительносветлым колоритом. В ней просто все, начиная  от типично песенноймелодии с незатейливой гармонической основой и кончая формойпостроения.

В сказке Метнер мастерски  сочетает несколько мелодических линий  —это особенно ярко сказалось на рисунке аккомпанемента. Его линия непросто гармонический фон, а вполне самостоятельный мелодическийподголосок:

Убаюкивающе-спокойный характер сказки продолжает туже линию идиллических миниатюр, которую Метнер наметил  «Прологом»op. 1, «Идиллией» op. 7, «Сказкой» op. 9 № 3,первой сонатой из «Триады» op. 11.

«Сказка» № 2, как бы являясь  вариацией на первую сказку,в общих чертах воспроизводит ее основные контуры. Однако ярковыраженная моторность в первой ча-

<стр. 123>

сти сказки и остроритмованное начало во второй придают ей болееактивный, действенный характер [1]. Общее светлое, здесь дажеликующее настроение остается таким же, как и в первой сказке, новыявлено оно здесь иначе, более  открыто и непосредственно:

Одно из самых задушевно-поэтических  творений Метнера— сказка фа минор op. 26 № 3. В свободно льющейся кантиленнойтеме сказки, близкой народной лирической песне, ощущаются затаеннаягрусть и раздумье, которые так свойственны русским протяжным напевам:

 

[1] Английский исследователь  Р. Холт дает такуюобразную  характеристику этой сказке: «Воображение  рисуеткакого-то фантастического  всадника, который неудержимо мчится  черезвсе препятствия к далекой  цели, которую он в конце концов идостигает…» к далекой цели, которую он в конце концов идостигает…» («Nicolas Medtner».A memorial volume edited by Richard Holt (A tribute to his art andpersonality). London 1955, стр

<стр.124>

Благодаря своему простому лирически-песенномусодержанию  сказка быстро заслужила популярность и стала частоисполняться на концертах  уже при жизни композитора.

Наиболее драматичной, ярко конфликтной по образам оказалась  последняясказка цикла. В ней  находит продолжение эпико-героическая линиятворчества Метнера. Воплощая напряженный, внутренне противоречивыйобраз, композитор использует прием контраста в пределах основнойтемы: