Становление классического джаза

неподалеку от Бостона, Уинджи Манон из Нового Орлеана. Они много  работали в

Сент-Луисе, Детройте и других городах этого региона, поэтому  с большим

основанием можно было бы говорить не о чикагской школе, а о "школе Среднего

Запада". Итак, в конце 20-х годов группа белых музыкантов, включая Тигардена,

Пи Ви Рассела, Бенни Гудмена, Бикса Бейдербека и других, впервые  в истории

джаза могла на равных соперничать  с лучшими негритянскими джазменами. И хотя

в джазе продолжали доминировать негритянские артисты (так, видимо, будет

всегда), белые музыканты  уже заговорили в полный голос. В  целом белые и

негритянские исполнители  работали обособленно, что крайне ограничивало их

влияние друг на друга. И  все же творчество белых музыкантов оказало

воздействие на негритянских исполнителей. Во-первых, находясь под

впечатлением виртуозной игры белых инструменталистов из джазовых и

танцевальных оркестров, негры стали работать над совершенствованием своей

техники. Во-вторых, внимание негров привлекли новые принципы аранжировки, их

усложненные джазовые гармонии.

                             4)Луи Армстронг - первый гений

Луи Армстронг родился  в бедности, рос в невежестве. Но к счастью для него, да

и для нас, он родился гением. Авторы книг и статей о джазе, пожалуй, злоупотребляют словом «гений»— во всяком случае, пользуются им чаще, чем пишущие о других видах искусства. Практически каждого джазмена, более или менее владеющего инструментом, хотя бы один раз называли гением, но не всегда заслуженно.

Если слово «гений»  и означает что-то в джазе, то оно  означает — Армстронг,

Гений в моем понимании  — это тот, чье творчество выше всякого анализа.

Рядовой художник лишь выявляет существующие связи; великий же художник

создает новые, удивительные комбинации, показывая нам возможности

гармоничного соединения, казалось бы, разнородных элементов. В жизни и в

характере рядового художника  мы всегда можем обнаружить, откуда он черпал

свои идеи,— встречаясь с гением, мы зачастую не в состоянии  понять, как он

пришел к столь поразительным  открытиям. Чувство мелодии у  Армстронга было

исключительным, и вряд ли кто сможет объяснить, как зародился  у него этот дар

и в чем заключалось  его магическое воздействие. Армстронг  начал играть на

корнете довольно поздно —  в четырнадцать лет. Не зная нот, за какие-нибудь

несколько месяцев он так  овладел инструментом, что смог возглавить группу

школьных музыкантов. Четыре года спустя он уже был корнетистом  в ведущем

джаз-бэнде Нового Орлеана. Еще через четыре года был признан  лучшим джазменом

своего времени, а ведь ему тогда еще не было и двадцати трех лет. К двадцати

восьми годам он уже  сделал серию записей, которые не только решительным

образом повлияли на развитие джаза, но и вошли в историю  американской музыки.

Луи Армстронг родился  в Новом Орлеане 4 июля 1900 года. (Джон Чилтон, один из

биографов Армстронга, ставит под сомнение эту дату, но в целом  она считается

общепринятой.) Дед и бабушка  Армстронга были рабами.

Родители Армстронга разошлись почти сразу после его рождения, и Луи воспитывала Джозефина Армстронг, бабушка по отцовской линии. Он перебрался к матери, лишь когда

пошел в школу. Они жили трудно, как обычно живут в негритянском гетто.

Размышляя о характере  Армстронга, следует помнить, что  он был не просто беден

— он был до крайности  обделен материально и духовно.

Учился он урывками, часто  голодал. Удивительно не то, что он стал богатым и

знаменитым, а что он вообще выжил.

 Детство Армстронга, как  и других пионеров джаза, прошло в атмосфере музыки — регтаймов, танцев, маршей и т, д. Конечно, у Луи не было настоящего музыкального инструмента, но в квартете подобных ему мальчишек он пел за гроши на улицах в модной тогда «парикмахерской» манере.

Постоянная смена состава  квартета вынуждала мальчишек петь партии различных

голосов, что, несомненно, повлияло на дальнейшее становление Армстронга как

музыканта.

Поворотное событие в  жизни Армстронга — и одно из центральных в истории джаза

— произошло в первый день 1913 года. Новый Орлеан традиционно  отмечал этот

праздник шумными торжествами  и фейерверком. Раздобыв пистолет калибра 0,38

дюйма, принадлежащий очередному «отчиму», Армстронг выстрелил в  воздух. На

шум явился полицейский и  арестовал Луи. Затем он был отправлен  в колонию

малолетних цветных «Уэйфс Хоум». Это может показаться довольно жестоким

наказанием за столь невинный проступок, особенно в отношении  юнца. Но

сердобольный судья, очевидно, счел нужным отправить ребенка подальше от

Сторивилля. Поначалу Армстронг  скучал по дому, но затем «Уэйфс Хоум»  стал ему

даже нравиться.

В колонии был духовой  оркестр и какая-то вокальная  группа, кажется хор.

Сначала Армстронг записался  в хор, потом попросил руководителя Питера Дэвиса

взять его в оркестр. Армстронг  начал с тамбурина, и его необыкновенное

чувство ритма так поразило Дэвиса, что он перевел его на ударные инструменты.

Спустя короткое время  Армстронг перешел на альтгорн —  оркестровый инструмент,

похожий на корнет, но с более  низким тоном звучания. Армстронг  быстро освоил

его. Позднее он писал: «Я пел уже многие годы, и инстинкт подсказывал мне,

что альтгорн столь же неотъемлемая часть оркестра, сколь баритон  или

тенор—квартета. Партия альтгорна  мне удавалась очень хорошо». Неизвестно,

какую музыку играл тот  оркестр и знали ли его маленькие  музыканты ноты.

Считается, что Армстронг  не умел читать с листа. И когда  он говорил, что

партия альтгорна ему  «удавалась очень хорошо», он имел в  виду свою

способность вести на слух гармоническую линию исполняемой  мелодии. Важной

особенностью гения Армстронга было тонкое ощущение гармонии, в то время как

многие джазмены слабо  ориентировались в теории музыки. Любой профессиональный

музыкант наверняка смог бы сыграть все то, что сыграл Армстронг в оркестре

«Уэйфс Хоум», вся разница  лишь в том, что в то время ему  было всего

четырнадцать лет и  он не имел никакого музыкального образования.

Итак, одаренность Армстронга была очевидна с самого начала. Питеру Дэвису

очень понравился Луи, как  и позднее он нравился многим, с  кем его сводила

судьба. При первой возможности  Дэвис сделал его горнистом колонии, затем

научил играть на корнете, и в конце концов Армстронг  стал ведущим музыкантом

оркестра. Сам Армстронг  говорил, что Дэвис учил его понимать важность

правильного извлечения звука, находить верный тон и эти уроки  были очень

полезны. Армстронг писал  позднее о своем пребывании в  «Уэйфс Хоум»: «Эта

колония была для меня скорее школой-пансионатом, нежели тюрьмой  для

малолетних».

Через три года отец забрал Луи из колонии. Одновременно, когда была возможность, он играл на корнете в барах Сторивилля —1 доллар 25 центон за вечер плюс чаевые.

Его мастерство музыканта  стремительно росло. Он организовал  с друзьями

маленький оркестр, который  играл в дешевых барах и  на вечеринках. В это же

время Армстронг начал  появляться в кабаре, где выступал оркестр под

управлением Кида Ори, в составе  которого играл корнетист Джо  Оливер. Подобно

другим музыкантам старшего поколения, Оливер проникся расположением  к

Армстронгу и обучил его  некоторым профессиональным приемам. О влиянии на

Армстронга различных  корнетистов Нового Орлеана написано немало, причем

обычно приводятся такие  имена, как Бадди Болден, Банк Джонсон  и Оливер. Хотя

Армстронг и подтверждает, что слышал игру Болдена, но он был  еще слишком

молод, когда Болден перестал играть, поэтому едва ли мог испытать сколько-

нибудь значительное влияние  последнего. Что же касается Джонсона, то

Армстронг отрицал, что тот  оказал на него влияние. Истина такова, что

учителем Армстронга был  сам Армстронг. Оливер мог показать молодому человеку

некоторые приемы аппликатуры, амбушюра, контроля за дыханием, мог  ознакомить

его с репертуаром, но общая  концепция игры была у Армстронга самостоятельной.

Стиль Армстронга был диаметрально противоположен стилю Оливера. Сдержанная,

как бы сконденсированная  игра Оливера резко контрастирует  с ярким лиризмом

Армстронга. Реальным результатом  их общения было то, что время  от времени

Оливер посылал Армстронга играть вместо себя в оркестре Ори. Когда же Оливер

в 1918 году уехал на север, в Чикаго, Ори взял Армстронга на его место. Джаз-

оркестр Ори считался одним  из лучших в Новом Орлеане, и в  свои восемнадцать

лет Армстронг стал в нем  ведущим корнетистом.

В течение последующих  пяти лет он перебивался случайными заработками в

различных городских оркестрах, совершенствовал свое мастерство. Играл  он

также и на старых колесных речных пароходах, которые стали  использовать в

качестве плавучих театров (так называемых «шоубот»). Они совершали  дневные

или вечерние многочасовые экскурсии, к ночи возвращаясь в  порт, либо

двигались вверх по Миссисипи, останавливаясь по вечерам в каком-нибудь

населенном пункте, чтобы  дать представление на берегу. Здесь  царила атмосфера

карнавала, и музыка была неотъемлемым атрибутом общего празднества. Фейт

Мэрейбл, пианист из Сент-Луиса, создавал оркестры и предоставлял их в

распоряжение владельцев пароходов братьев Стрекфус. Вымуштрованные музыканты

играли помногу часов, как заводные. Темп игры иногда задавался  с помощью

метрономов. Эти оркестры исполняли также джазовую музыку, для чего

руководители всегда имели  под рукой нескольких «лихих»  музыкантов. В 1918

году Мэрейбл пригласил  Армстронга в одну из таких поездок, и затем в течение

двух-трех лет Луи время  от времени работал у него. Как-то в поездке

меллофонист Дейвид Джонс  научил Армстронга читать ноты. Сам  факт, что Мэрейбл

нанял музыканта, не умевшего читать с листа, в то время как  вокруг не было

недостатка в образованных музыкантах, дает известное представление  о

репутации Армстронга в Новом  Орлеане.

Армстронг продолжал совершенствоваться, попрежнему выступая в различных

заведениях города. Вскоре он женился на некой Дейзи, которая  была на

несколько лет старше его. Брак этот удачным не был. В 1922 году Оливер

пригласил Армстронга в Чикаго. Армстронг приехал и... буквально  «выдул» всех

музыкантов из города. Он стал работать с Оливером в «Линкольн  Гарденс»,

спустя некоторое время  ему удалось записать первые грампластинки. Друзья

долго уговаривали Армстронга создать собственный оркестр, но он отказывался,

не желая обидеть Оливера, которому был искренне благодарен. Ни тогда, ни

позже Армстронгу не было свойственно  доставлять людям неприятности.

В начале 1924 года Флетчер  Хендерсон предложил Армстронгу работу в своем оркестре. В 1924 году оркестр Хендерсона не был джазовым в полном смысле этого слова,

скорее он был коммерческим: играл во время танцев и шоу, аккомпанировал

певцам во время записи. Хендерсон, величайший в истории  джаза

первооткрыватель талантов, хотел иметь в своем оркестре солиста, который мог

бы сыграть ярко и эффектно — что очень нравилось слушателям того времени.

Армстронг принял приглашение  и работал с оркестром в  течение года. Он записал