Мифы

Автор работы: Пользователь скрыл имя, 10 Октября 2012 в 11:28, реферат

Описание работы

Миф (др.-греч. «слово») в литературе — создание воображения коллективной общенародной или индивидуальной фантазии, обобщённо отражающее действительность в виде чувственно-конкретных персонификаций и одушевлённых, очеловеченных существ, которые преломляются (претворяются) в сознании как вполне реальные.

Файлы: 1 файл

Лит.docx

— 220.68 Кб (Скачать файл)

Просвещение в  литературе

Литература Просвещения  вырастает из классицизма XVII века, наследуя его рационализм, представление  о воспитательной функции литературы, внимание к взаимодействию человека и общества.

По сравнению с литературой  предшествующего столетия, в просветительской литературе происходит существенная демократизация героя, что соответствует общему направлению просветительской мысли. Герой литературного произведения в XVIII веке перестает быть “героем” в смысле обладания исключительными  свойствами и перестает занимать высшие ступени в социальной иерархии. Он остается “героем” только в другом значении слова — центральным  действующим лицом произведения. С таким героем может идентифицировать себя читатель, поставить себя на его  место; этот герой ни в чем не выше обычного, среднего человека. Но поначалу этот узнаваемый герой, чтобы привлечь интерес читателя, должен был действовать  в незнакомой читателю обстановке, в обстоятельствах, пробуждающих воображение  читателя. Поэтому с этим “обыкновенным” героем в литературе XVIII века все  еще происходят необыкновенные приключения, из ряда вон выходящие события, ведь для читателя XVIII века они и оправдывали  повествование об обыкновенном человеке, в них заключалась занимательность  литературного произведения. Приключения  героя могут разворачиваться  в разном пространстве, близко или  далеко от его дома, в привычных  общественных условиях или в неевропейском  обществе, а то и вне общества вообще. Но неизменно литература XVIII века заостряет и ставит, показывает крупным планом проблемы государственного и общественного устройства, места  личности в обществе и влияния  общества на отдельную личность.

Англия XVIII века стала родиной  просветительского романа. Напомним, что роман — жанр, возникший  при переходе от Возрождения к  Новому времени; этот молодой жанр игнорировался  классицистической поэтикой, потому что не имел прецедента в античной литературе и сопротивлялся всем нормам и канонам. Роман направлен  на художественное исследование современной  действительности, и английская литература оказалась особенно благоприятной  почвой для качественного скачка в развитии жанра, каким стал просветительский роман в силу нескольких обстоятельств. Во-первых, Англия — родина Просвещения, страна, где в XVIII веке реальная власть уже принадлежала буржуазии, и буржуазная идеология имела самые глубокие корни. Во-вторых, возникновению романа в Англии способствовали особые обстоятельства английской литературы, где в течение  полутора предыдущих веков постепенно в разных жанрах складывались эстетические предпосылки, отдельные элементы, синтез которых на новой идеологической почве и дал роман. Из традиции пуританской духовной автобиографии  в роман пришла привычка и техника  интроспекции (самонаблюдение), приемы изображения тонких движений внутреннего  мира человека; из жанра путешествий, описывавшего плавания английских моряков, — приключения первопроходцев в  дальних странах, опора сюжета на приключения; наконец, из английской периодики, из эссеистики Аддисона и Стиля начала XVIII века роман усвоил приемы изображения нравов повседневности, бытовых подробностей.

Роман, несмотря на его популярность у всех слоев читателей, еще долгое время считался “низким” жанром, однако ведущий английский критик XVIII века Сэмюэль Джонсон, классицист по вкусам, во второй половине столетия вынужден был признать: “Произведения художественной литературы, которые особенно нравятся нынешнему поколению, — это, как правило, те, что показывают жизнь в ее истинном виде, содержат лишь такие происшествия, что случаются каждый день, отражают только такие страсти и свойства, что известны каждому, кто имеет дело с людьми”.

Когда почти шестидесятилетний  известный журналист и публицист  Даниэль Дефо (1660–1731 гг.) писал в 1719 году “Робинзона Крузо”, он меньше всего думал о том, что из-под  его пера выходит новаторское  произведение, первый в литературе Просвещения роман. Он не предполагал, что именно этому тексту потомки  отдадут предпочтение из 375 произведений, уже опубликованных за его подписью и заслуживших ему почетное имя  “отца английской журналистики”. Историки литературы считают, что на самом  деле он написал значительно больше, только опознать его произведения, изданные под разными псевдонимами, в широком потоке английской прессы рубежа XVII–XVIII веков непросто. За спиной у Дефо к моменту создания романа был огромный жизненный опыт: он выходец из низшего класса, в юности он был участником мятежа герцога  Монмутского, избежал казни, путешествовал по Европе и разговаривал на шести языках, познал улыбки и измены Фортуны. Его ценности — богатство, преуспевание, личная ответственность человека перед Богом и собой — это типично пуританские, буржуазные ценности, и биография Дефо — красочная, исполненная событиями биография буржуа эпохи первоначального накопления. Он всю жизнь затевал разные предприятия и говорил о себе: “Тринадцать раз я становился богат и снова беден”. Политико-литературная активность привела его к гражданской казни у позорного столба. Для одного из журналов Дефо и написал поддельную автобиографию Робинзона Крузо, в подлинность которой должны были поверить (и поверили) его читатели.

Сюжет романа опирается на реальную историю, рассказанную капитаном  Вудсом Роджерсом в отчете о его путешествии, который Дефо мог прочитать в прессе. Капитан Роджерс рассказал, как его матросы сняли с необитаемого островка в Атлантическом океане человека, проведшего там в одиночестве четыре года и пять месяцев. Александр Селкирк, помощник капитана на английском судне, отличавшийся буйным нравом, поссорился со своим капитаном и был высажен на остров с ружьем, порохом, запасом табака и Библией. Когда его нашли матросы Роджерса, он был одет в козлиные шкуры и “выглядел более диким, чем рогатые первообладатели этого одеяния”. Он разучился говорить, по дороге в Англию прятал в укромных местах корабля сухари, и потребовалось время, чтобы он вернулся в цивилизованное состояние.

В отличие от реального  прототипа, Крузо у Дефо за двадцать восемь лет на необитаемом острове  не утратил человечности. Повествование  о делах и днях Робинзона пронизано  энтузиазмом и оптимизмом, книга  излучает неувядаемое обаяние. Сегодня  “Робинзона Крузо” читают прежде всего  дети и подростки как увлекательную  приключенческую повесть, но в романе поставлены проблемы, обсуждать которые  следует в плане истории культуры и литературы.

Главный герой романа, Робинзон, образцовый английский предприниматель, воплощающий идеологию становящейся буржуазии, вырастает в романе до монументального изображения творческих, созидательных способностей человека, и при этом его портрет исторически  совершенно конкретен.

Робинзон, сын торговца из Йорка, с юных лет мечтает о  море. С одной стороны, в этом нет  ничего исключительного — Англия той поры была ведущей морской  державой мира, английские моряки бороздили  все океаны, профессия моряка была самой распространенной, считалась  почетной. С другой стороны, Робинзона  влечет в море не романтика морских  странствий; он и не пытается поступить  на корабль матросом и изучать  морское дело, а во всех своих  плаваниях предпочитает роль пассажира, платящего за проезд; Робинзон доверяется неверной судьбе путешественника по более прозаической причине: его  влечет “необдуманная затея составить  себе состояние, рыская по свету”. В  самом деле, за пределами Европы легко было быстро разбогатеть при  некотором везении, и Робинзон бежит  из дому, пренебрегая увещеваниями отца. Речь отца Робинзона в начале романа — гимн буржуазным добродетелям, “среднему состоянию”:

Покидают отчизну в  погоне за приключениями, сказал он, или  те, кому нечего терять, или честолюбцы, жаждущие занять высшее положение; пускаясь в предприятия, выходящие из рамок  обыденной жизни, они стремятся  поправить дела и покрыть славой свое имя; но подобные вещи мне или  не по силам, или унизительны для  меня; мое место — середина, то есть то, что можно назвать высшею ступенью скромного существования, которое, как он убедился на многолетнем  опыте, является для нас лучшим в  мире, наиболее подходящим для человеческого  счастья, избавленным как от нужды  и лишений, физического труда  и страданий, выпадающих на долю низших классов, так и от роскоши, честолюбия, чванства и зависти высших классов. Насколько приятна такая жизнь, сказал он, я могу судить уже по тому, что все поставленные в иные условия  завидуют ему: даже короли нередко жалуются на горькую участь людей, рожденных  для великих дел, и жалеют, что  судьба не поставила их между двумя  крайностями — ничтожеством и  величием, да и мудрец высказывается  в пользу середины как меры истинного  счастья, когда молит небо не посылать ему ни бедности, ни богатства.

Однако юный Робинзон не внемлет  голосу благоразумия, уходит в море, и его первое купеческое предприятие  — экспедиция в Гвинею — приносит ему триста фунтов (характерно, как  точно всегда он называет в повествовании  денежные суммы); эта удача кружит ему голову и довершает его  “гибель”. Потому все, что с ним  происходит в дальнейшем, Робинзон рассматривает как наказание  за сыновнее неподчинение, за то, что  не послушался “трезвых доводов лучшей части своего существа” — рассудка. И на необитаемый остров у устья  Ориноко он попадает, поддавшись соблазну “обогатиться скорее, чем допускали  обстоятельства”: он берется доставить  из Африки рабов для бразильских  плантаций, что увеличит его состояние  до трех-четырех тысяч фунтов стерлингов. Во время этого плавания он и попадает после кораблекрушения на необитаемый  остров.

И тут начинается центральная  часть романа, начинается небывалый  эксперимент, который автор ставит над своим героем. Робинзон —  малый атом буржуазного мира, не мыслящий себя вне этого мира и  относящийся ко всему на свете  как к средству для достижения своей цели, объехавший уже три  континента, целеустремленно идущий по своему пути к богатству.

Он оказывается искусственно вырванным из общества, помещенным в одиночество, поставленным лицом  к лицу с природой. В “лабораторных” условиях тропического необитаемого острова  проходит эксперимент над человеком: как поведет себя вырванный из цивилизации человек, индивидуально  столкнувшийся с извечной, стержневой проблемой человечества — как  выжить, как взаимодействовать с  природой? И Крузо повторяет путь человечества в целом: он начинает трудиться, так что труд становится главной  темой романа.

Просветительский роман  впервые в истории литературы отдает должное труду. В истории  цивилизации труд обычно воспринимался  как наказание, как зло: согласно Библии, необходимость трудиться  Бог возложил на всех потомков Адама  и Евы в наказание за первородный  грех. У Дефо же труд предстает не только как реальное главное содержание человеческой жизни, не только как средство добывания необходимого. Еще пуританские  моралисты первыми заговорили о  труде как о занятии достойном, великом, и в романе Дефо труд не опоэтизирован. Когда Робинзон попадает на необитаемый остров, он ничего толком не умеет делать, и лишь понемногу, через неудачи, он учится растить  хлеб, плести корзины, изготавливать  собственный инструмент, глиняные горшки, одежду, зонтик, лодку, разводить коз  и т.д. Давно замечено, что труднее  Робинзону даются те ремесла, с которыми был хорошо знаком его создатель: так, Дефо одно время владел фабрикой по производству черепицы, поэтому  попытки Робинзона вылепить и  обжечь горшки описываются во всех подробностях. Сам Робинзон отдает себе отчет в спасительной роли труда:

Даже когда я осознал  весь ужас своего положения — всю  безысходность моего одиночества, полную мою оторванность от людей, без  проблеска надежды на избавление, — даже и тогда, как только открылась  возможность остаться в живых, не умереть с голоду, все мое горе как рукой сняло: я успокоился, начал работать для удовлетворения своих насущных потребностей и для  сохранения своей жизни и если сокрушался о своей участи, то менее  всего видел в ней небесную кару…

Однако в условиях затеянного автором эксперимента по выживанию  человека есть одна уступка: Робинзону  быстро “открывается возможность не умереть с голоду, остаться в живых”. Нельзя сказать, что перерезаны решительно все его связи с цивилизацией. Во-первых, цивилизация действует  в его навыках, в его памяти, в его жизненной позиции; во-вторых, с сюжетной точки зрения цивилизация  удивительно своевременно посылает Робинзону свои плоды. Он вряд ли бы выжил, если бы сразу не эвакуировал  с разбитого корабля все продовольственные  запасы и инструменты (ружья и  порох, ножи, топоры, гвозди и отвертку, точило, лом), канаты и паруса, постель  и платье. Однако при этом цивилизация  представлена на острове Отчаяния только своими техническими достижениями, а  общественные противоречия не существуют для изолированного, одинокого героя. Именно от одиночества он больше всего  страдает, и облегчением становится появление на острове дикаря Пятницы.

Как уже говорилось, Робинзон воплощает психологию буржуа: ему  кажется совершенно естественным присваивать  себе все и всех, на что нет  юридического права собственности  у кого-либо из европейцев. Любимое  местоимение Робинзона — “мой”, и он сразу делает из Пятницы своего слугу: “Я научил его произносить  слово “господин” и дал понять, что это мое имя”. Робинзон не задается вопросами, есть ли у него право присвоить себе Пятницу, продать  своего друга по плену мальчика Ксури, торговать рабами. Остальные люди интересуют Робинзона постольку, поскольку они партнеры или предмет его сделок, торговых операций, и к себе Робинзон не ждет иного отношения. В романе Дефо мир людей, изображенный в повествовании о жизни Робинзона до его злосчастной экспедиции, находится в состоянии броуновского движения, и тем сильнее его контраст со светлым, прозрачным миром необитаемого острова.

Итак, Робинзон Крузо —  новый образ в галерее великих  индивидуалистов, и отличается он от своих ренессансных предшественников отсутствием крайностей, тем, что  полностью принадлежит действительному  миру. Крузо никто не назовет мечтателем, как Дон Кихота, или интеллектуалом, философом, как Гамлета. Его сфера  — практическое действие, хозяйствование, торговля, то есть он занимается тем  же, чем большинство человечества. Его эгоизм естественен и натурален, он нацелен на типично буржуазный идеал — богатство. Тайна обаяния  этого образа в самих исключительных условиях просветительского эксперимента, который произвел над ним автор. Для Дефо и его первых читателей  интерес романа состоял именно в  исключительности ситуации героя, а  детальное описание его будней, его  повседневного труда оправдывалось  только тысячемильным расстоянием  от Англии.

Информация о работе Мифы