Мифы

Психологии Робинзона  полностью соответствует простой  и безыскусный стиль романа. Его  главное свойство — правдоподобие, полная убедительность. Иллюзия достоверности  происходящего достигается у  Дефо использованием такого множества  мелких деталей, которые, кажется, никто  не взялся бы выдумывать. Взяв исходно  невероятную ситуацию, Дефо потом  разрабатывает ее, строго соблюдая границы правдоподобия.

Успех “Робинзона Крузо” у  читателя был таков, что четыре месяца спустя Дефо написал “Дальнейшие  приключения Робинзона Крузо”, а  в 1720 году выпустил третью часть романа — “Серьезные размышления в течение  жизни и удивительные приключения  Робинзона Крузо”. На протяжении XVIII века в разных литературах увидели  свет еще около пятидесяти “новых Робинзонов”, в которых постепенно идея Дефо оказалась полностью перевернутой. У Дефо герой стремится не одичать, не опроститься самому, вырвать дикаря из “простоты” и природы — у  его последователей новые Робинзоны, которые под влиянием идей позднего Просвещения живут одной жизнью с природой и счастливы разрывом с подчеркнуто порочным обществом. Этот смысл вложил в роман Дефо первый страстный обличитель пороков  цивилизации Жан Жак Руссо; для  Дефо отрыв от общества был возвратом  к прошлому человечества — для  Руссо он становится абстрактным  примером становления человека, идеалом  будущего.

Вольтер. XVIII век называют еще “веком Вольтера”. Никто из писателей не мог тогда сравниться с Вольтером в известности  и влиятельности. Литературная слава  главы французских просветителей  покоилась на его философских  сочинениях, классицистических трагедиях, эпических поэмах, исторических сочинениях, но секрет его авторитета заключался в том, что Вольтер первым понял  роль и возможности общественного  мнения и научился им управлять. Вольтер  был по складу дарования прежде всего  публицистом, обладал талантом идти в ногу со временем, всегда на шаг  впереди времени. Кроме оперативности, ему были свойственны полемический азарт, темперамент, непревзойденное  остроумие, умение себя подать, сознание своей культурной миссии. Его цель — пробудить общественное сознание, быть руководителем общественного  мнения во Франции и в Европе, и эта цель была им достигнута. Это  первый литератор, общавшийся с королями на равных; состоять с ним в переписке  считали для себя честью Фридрих  Великий и Екатерина II. Всю массу  своих разнообразных знаний он превратил  в боевой таран, которым громил все  то, что, по его мнению, тормозило  прогресс.

Франсуа-Мари Аруэ (1694–1778 гг.), вошедший в литературу под именем Вольтер, сын парижского нотариуса, прожил долгую, яркую жизнь. Смолоду он заявил о себе не только как о наследнике Корнеля и Расина, но как о политическом оппозиционере. Он был заключен в Бастилию, позже — выслан в Англию, где усвоил идеи Просвещения из первоисточника. В начале пятидесятых годов он гостит у прусского короля Фридриха Великого, а вернувшись из Берлина, устраивается, поскольку ему было запрещено жить во Франции, в Швейцарии, в замке Ферней, откуда забрасывает Европу своими радикальными, антиклерикальными памфлетами и брошюрами. Только перед самой смертью ему суждено было вернуться в Париж, где он принял давно заслуженные почести. В юности Вольтер видел себя великим трагическим актером, в тридцать лет — историком, в сорок — эпическим поэтом и не предвидел, что самой живой частью его творческого наследия окажутся произведения, которые он считал безделками. В 1747 году в гостях у герцогини де Мэн для ее развлечения Вольтер написал несколько произведений в новом жанре. Это и были первые философские повести — “Мир как он есть”, “Мемнон”, “Задиг, или Судьба”. В течение следующих двадцати лет Вольтер продолжал пополнять цикл философских повестей, создав всего несколько десятков. Самые значительные из них — ”Микромегас” (1752 г.), “Кандид, или Оптимизм” (1759 г.), “Простодушный” (1767 г.).

Жанр философской повести  возник из элементов эссе, памфлета и романа. В философской повести  нет непринужденной строгости эссе, нет романного правдоподобия. Задача жанра — доказательство или опровержение какой-либо философской доктрины, поэтому  его характерная черта — игра ума. Художественный мир философской  повести шокирует, активизирует читательское восприятие, в нем подчеркнуты  фантастические, неправдоподобные черты. Это пространство, в котором идет испытание идей; герои — марионетки, воплощающие те или иные позиции  в философском споре; обилие событий  в философской повести нарочитое, позволяющее замаскировать смелость обращения с идеями, сделать для  читателя более мягкими, приемлемыми  нелицеприятные истины философии.

Вершиной цикла и вольтеровского творчества в целом стала повесть  “Кандид, или Оптимизм”. Импульсом к ее созданию стало знаменитое Лиссабонское землетрясение 1 ноября 1755 года, когда был разрушен цветущий город и погибло множество людей. Это событие возобновило спор вокруг положения немецкого философа Готфрида Лейбница: “Все — благо”. Вольтер раньше и сам разделял оптимизм Лейбница, но в “Кандиде” оптимистический взгляд на жизнь становится признаком неискушенности, социальной неграмотности.

Внешне повесть строится как жизнеописание главного героя, история всевозможных бедствий и  несчастий, настигающих Кандида в его странствиях по свету. В начале повести Кандид изгнан из замка барона Тундер-тен-Тронка за то, что посмел влюбиться в дочь барона, прекрасную Кунигунду. Он попадает наемником в болгарскую армию, где его тридцать шесть раз прогоняют через строй и бежать откуда ему удается только во время сражения, в котором полегло тридцать тысяч душ; потом переживает бурю, кораблекрушение и землетрясение в Лиссабоне, где попадает в руки инквизиции и едва не погибает на аутодафе. В Лиссабоне герой встречает прекрасную Кунигунду, также претерпевшую множество несчастий, и они отправляются в Южную Америку, где Кандид попадает в фантастические страны орельонов и в Эльдорадо; через Суринам он возвращается в Европу, посещает Францию, Англию и Италию, и завершаются его странствия в окрестностях Константинополя, где он женится на Кунигунде и на принадлежащей ему маленькой ферме собираются все персонажи повести. Кроме Панглоса, в повести нет счастливых героев: каждый рассказывает леденящую душу историю своих страданий, и это изобилие горя заставляет читателя воспринимать насилие, жестокость как естественное состояние мира. Люди в нем различаются только степенью несчастий; любое общество несправедливо, а единственная счастливая страна в повести — несуществующее Эльдорадо. Изображая мир как царство абсурда, Вольтер предвосхищает литературу ХХ века.

Кандид (имя героя по-французски означает “искренний”), как говорится в начале повести, “юноша, которого природа наделила наиприятнейшим нравом. Вся душа его отражалась в его лице. Он судил о вещах довольно здраво и добросердечно”. Кандид — модель “естественного человека” просветителей, в повести ему принадлежит амплуа героя-простака, он свидетель и жертва всех пороков общества. Кандид доверяет людям, особенно своим наставникам, и от своего первого учителя Панглоса усваивает, что не бывает следствия без причины и все к лучшему в этом лучшем из миров. Панглос — воплощение оптимизма Лейбница; несостоятельность, глупость его позиции доказывается каждым сюжетным поворотом, но Панглос неисправим. Как и положено персонажу философской повести, он лишен психологического измерения, на нем лишь проверяется идея, и сатира Вольтера расправляется с Панглосом прежде всего как с носителем ложной, а потому опасной идеи оптимизма.

Панглосу в повести противостоит брат Мартен, философ-пессимист, не верящий в существование добра на свете; он так же неколебимо привержен своим убеждениям, как Панглос, так же неспособен извлекать уроки из жизни. Единственный персонаж, которому это дано, — Кандид, чьи высказывания на протяжении повести демонстрируют, как понемногу он избавляется от иллюзий оптимизма, но и не спешит принять крайности пессимизма. Понятно, что в жанре философской повести речь не может идти об эволюции героя, как обычно понимается изображение нравственных изменений в человеке; психологического аспекта персонажи философских повестей лишены, так что читатель не может им сопереживать, а может только отстраненно следить за тем, как герои перебирают разные идеи. Так как герои “Кандида”, лишенные внутреннего мира, не могут выработать собственных идей естественным путем, в процессе внутренней эволюции, автору приходится позаботиться о том, чтобы снабдить их этими идеями извне. Такой окончательной идеей для Кандида становится пример турецкого старца, заявляющего, что не знает и никогда не знал имен муфтиев и визирей: “Я полагаю, что вообще люди, которые вмешиваются в общественные дела, погибают иной раз самым жалким образом и что они этого заслуживают. Но я-то нисколько не интересуюсь тем, что делается в Константинополе; хватит с меня того, что я посылаю туда на продажу плоды из сада, который возделываю”. В уста того же восточного мудреца Вольтер вкладывает прославление труда (после “Робинзона”очень частый мотив в литературе Просвещения, в “Кандиде” выраженный в самой емкой, философской форме): “Работа отгоняет от нас три великих зла: скуку, порок и нужду”.

Пример счастливого старца подсказывает Кандиду окончательную формулировку его собственной жизненной позиции: “Надо возделывать наш сад”. В этих знаменитых словах Вольтер выражает итог развития просветительской мысли: каждый человек должен четко ограничить свое поле деятельности, свой “сад”, и работать на нем неуклонно, постоянно, бодро, не ставя под вопрос полезность и смысл своих занятий, так же, как садовник изо дня в день возделывает сад. Тогда труд садовника окупается плодами.

В “Кандиде” говорится, что жизнь человека тяжела, но переносима, нельзя предаваться отчаянию — на смену созерцанию должно прийти действие. К точно такому же выводу позже придет Гете в финале “Фауста”.

Величайший немецкий поэт, ученый, мыслитель Иоганн Вольфганг  Гете (1749–1832 гг.) завершает европейское  Просвещение. По разносторонности дарований  Гете стоит рядом с титанами Возрождения. Уже современники молодого Гете хором  говорили о гениальности любого проявления его личности, а по отношению к  старому Гете утвердилось определение  “олимпиец”.

Выходец из патрицианско-бюргерской семьи Франкфурта-на-Майне, Гете получил  прекрасное домашнее гуманитарное образование, учился в Лейпцигском и Страсбургском  университетах. Начало его литературной деятельности пришлось на формирование в немецкой литературе движения “Буря  и натиск”, во главе которого он встал. Его известность вышла  за пределы Германии с публикацией  романа “Страдания юного Вертера” (1774 г.). К периоду штюрмерства относятся и первые наброски трагедии “Фауст”.

В 1775 году Гете переезжает в  Веймар по приглашению восхищавшегося им молодого герцога Саксен-Веймарского и посвящает себя делам этого небольшого государства, желая реализовать свою творческую жажду в практической активности на благо общества. Его десятилетняя административная деятельность, в том числе на посту первого министра, не оставляла места для литературного творчества и принесла ему разочарование. Более близко знакомый с косностью немецкой действительности писатель Х. Виланд с самого начала министерской карьеры Гете говорил: “Гете не сможет сделать и сотой доли того, что он рад бы сделать”. В 1786 году Гете настиг жестокий душевный кризис, заставивший его на два года уехать в Италию, где он, по его словам, “воскрес”.

В Италии начинается сложение его зрелого метода, получившего  название “веймарский классицизм”; в Италии он возвращается к литературному творчеству, из-под его пера выходят драмы “Ифигения в Тавриде”, “Эгмонт”, “Торквато Тассо”. По возвращении из Италии в Веймар Гете сохраняет за собой только пост министра культуры и директора Веймарского театра. Он, разумеется, остается личным другом герцога и дает консультации по важнейшим политическим вопросам. В 1790-е годы начинается дружба Гете с Фридрихом Шиллером, уникальная в истории культуры дружба и творческое сотрудничество двух равновеликих поэтов. Они вместе вырабатывали принципы веймарского классицизма и побуждали друг друга к созданию новых произведений. В 1790-е годы Гете пишет “РейнекеЛис”, “Римские элегии”, роман “Годы учения Вильгельма Мейстера”, бюргерскую идиллию в гекзаметрах “Герман и Доротея”, баллады. Шиллер же настаивал, чтобы Гете продолжил работу над “Фаустом”, но “Фауст. Первая часть трагедии” была завершена уже после смерти Шиллера и опубликована в 1806 году. Гете не предполагал больше возвращаться к этому замыслу, но поселившийся в его доме на положении секретаря литератор И. П. Эккерман, автор “Разговоров с Гете”, убеждал Гете завершить трагедию. Работа над второй частью “Фауста” шла в основном в двадцатые годы, а опубликована она была, согласно желанию Гете, после его смерти. Таким образом, работа над “Фаустом” заняла свыше шестидесяти лет, она охватила всю творческую жизнь Гете и вобрала в себя все эпохи его развития.

Так же, как в философских  повестях Вольтера, в “Фаусте” ведущей  стороной является философская идея, только по сравнению с Вольтером  она нашла воплощение в полнокровных, живых образах первой части трагедии. Жанр “Фауста” — философская трагедия, и общефилософские проблемы, к  которым обращает- ся здесь Гете, приобретают особую просветительскую окраску.

Сюжет о Фаусте многократно  использовался в современной  Гете немецкой литературе, а сам  он впервые познакомился с ним  пятилетним мальчиком на представлении  народного кукольного театра, разыгрывавшего старую немецкую легенду. Впрочем, у  этой легенды есть исторические корни. Доктор Иоганн-Георг Фауст был  странствующим врачевателем, чернокнижником, прорицателем, астрологом и алхимиком. Современные ему ученые, такие, как  Парацельс, отзывались о нем как  о шарлатане-самозванце; с точки  зрения его студентов (Фауст одно время занимал профессорскую  кафедру в университете), он был  бесстрашным искателем знания и  запретных путей. Последователи  Мартина Лютера (1583–1546 гг.) видели в  нем нечестивца, с помощью дьявола  творившего мнимые и опасные чудеса. После его внезапной и загадочной смерти в 1540 году жизнь Фауста обросла  множеством легенд.

Книгопродавец Иоганн Шпис впервые собрал устную традицию в народной книге о Фаусте (1587 г., Франкфурт-на-Майне). Это была назидательная книга, “устрашающий пример дьявольского соблазна на пагубу тела и души”. У Шписа появляются и договор с дьяволом сроком на 24 года, и сам дьявол в виде собаки, которая оборачивается слугой Фауста, брак с Еленой (тем же дьяволом), фамулус Вагнер, страшная смерть Фауста.

Сюжет был быстро подхвачен  авторской литературой. Гениальный современник Шекспира англичанин К. Марло (1564–1593 гг.) дал его первую театральную обработку в “Трагической истории жизни и смерти доктора Фауста” (премьера в 1594 г.). О популярности истории Фауста в Англии и Германии XVII–XVIII веков свидетельствуют переработки драмы в пантомиму и представления кукольных театров. Многие немецкие писатели второй половины XVIII века использовали этот сюжет. Драма Г. Э. Лессинга “Фауст” (1775 г.) осталась незавершенной, Я. Ленц в драматическом отрывке “Фауст” (1777 г.) изобразил Фауста в аду, Ф. Клингер написал роман “Жизнь, деяния и гибель Фауста” (1791 г.). Гете поднял легенду на совершенно новый уровень.

За шестьдесят лет работы над “Фаустом” Гете создал произведение, сравнимое по объему с гомеровским  эпосом (12 111 строк “Фауста” против 12 200 стихов “Одиссеи”). Вобравшее в  себя опыт целой жизни, опыт гениального  постижения всех эпох в истории человечества, произведение Гете покоится на способах мышления и художественных приемах, далеких от принятых в современной  литературе, поэтому лучший способ приблизиться к нему — неторопливое комментированное чтение. Здесь мы лишь очертим сюжет трагедии с  точки зрения эволюции главного героя.