Значение военного образования в России

Глава 1

Предпосылки становления военного образования в России

1.1.Военные традиции Киевской Руси – древня основа зарождения ратного дела в России

Военное дело на Руси имеет богатую  историю. Его истоки уходят в глубокую древность. В древние времена, когда  народу угрожала опасность, созывалось поголовное ополчение, причем в поход  шли все способные нести оружие. Дома для охраны семейства оставался  один младший сын. Ополчения создавались  посемейно, пообщинно и начальствование ими принадлежало старейшинам. Другими словами, военная служба была обязательной для всех мужчин. По мере разложения родового строя образуется военная каста, которой является княжеская дружина. Князья принимали в свою дружину людей всяких племен, соперничая в привлечении на свою сторону храбрейших витязей. Дружина находилась на полном обеспечении князя, т.е. получала от него пищу, одежду, коней, оружие и имела сверх того право на определенную часть дани и военной добычи.

Члены дружины разделялись на старших  и младших: бояре — старшие  люди дружины, были советниками князя; младшим дружинниками XII века было присвоено  имя «дворяне», т. к. дружина в  эти времена стала называться двором. [6].

Первоначально воинская повинность находилась вне всякой зависимости от земельной собственности и единственным преимуществом в этом отношении обладал тот, кто имел коня — он шел в конную рать. У кого не было коня, шел в пехоту. Позднее за основание для несения воинской службы была принята земля. Кроме рати немаловажную часть древнего войска составляли охочие люди и наемные дружины. Наемные дружины первоначально создавались из варягов. От них пришлось отказаться, так как варяги в большинстве случаев отличались крайне беспокойным и буйным нравом, позволяли себе бесчинства и были чрезвычайно требовательны в вопросах их содержания. Впоследствии князья предпочитали нанимать в дружины половцев, печенегов, венгров, чехов, поляков и других.

Вследствие разделения общества на касты, военное знание и право  носить оружие и заниматься войной стало исключительным занятием особых каст или поколений. В то время военные касты занимали первое, либо одно из первых мест среди прочих.

Наследственность военного знания имела не только позитивные, но и  негативные последствия. Сыновья считали  бесполезным и даже невозможным  изменять и совершенствовать то, чем  руководствовались и что им передавали отцы, и хранили эти наследственные навыки и опытность, как неприкосновенную святыню. [7] В силу этих обстоятельств, военное дело, достигнув определенных пределов, далее почти не развивалось.

Лица военных каст с молодых  лет приготовлялись к военному званию соответственным воспитанием: гимнастические и военные упражнения, охота против диких зверей и т. п. имели целью  развить и укрепить телесные и  нравственные силы юноши, сделать его  мужественным и храбрым, способным  к военному делу.

Число дворян и боярских детей, составлявших исключительное военное сословие, росло  весьма быстро. Овладев в 1500 году в  Новгороде Великом обширными  землями. Иван III впервые раздал боярским детям поместья. Раздача дружинникам  земель, как средство привлечения  их к службе, обязывало их владельцев в случае войны являться в назначенное  место и в назначенный срок с определенным количеством пеших  и конных ратников.

Первым  постоянным войском в России было стрелецкое, Стрельцы набирались из свободного городского и сельского не облагавшегося налогами населения. [8] Поступившие в стрельцы освобождались от всех городских повинностей, получали от казны землю, дом, денежное содержание, хлебный провиант, а при отправлении в поход — деньги на подъем. При этом вступавший в стрелецкое войско должен был представить положительное свидетельство в своей доброй нравственности и верности.

Дети  стрельцов записывались в Стрелецкий приказ и по достижении совершеннолетия  верстались в полки.

По кончине царя Федора Михайловича  московские стрельцы стали злым орудием  в руках властолюбивой царицы Софьи. Царь Борис Годунов, сознавая превосходство западных государств в военном деле, вербовал из них в русскую службу охотников. В последние годы его царствования в русском войске была дружина из 2500 человек, собранная из поляков, шведов, датчан, шотландцев и др. Иностранцы получали от казны значительное содержание и управлялись своими командирами.

По воцарении Василия Шуйского (русский царь в 1606-1610 гг.) дружина  была распущена. Царь Михаил Федорович (первый из рода Романовых) в 1631 году пытался  воссоздать дружину, однако его попытка  окончилась неудачей: немцы, которых  он набирал в дружину, поссорились  между собой и дружина распалась. Вследствие этого с 1633 года было решено набирать на русскую службу только начальных людей, а солдат брать из своих. К концу царствования Федора Алексеевича (царствовал с 1676 по 1682 гг.) в русском войске насчитывалось 25 конных полков и 38 пехотных. [12]

В 1700 году стрелецкое войско и войска иноземного строя были расформированы Петром I. В рассматриваемый период большое значение придавалось снабжению двора служилыми людьми.

В древней Руси учение являлось благоприятной случайностью и не было системою. Навык заменял все сложные педагогические приемы обучения. Средством же заставлять его приобретать служила розга. В ее силу так верили, что не стеснялись сочинять ей оды и помещать в буквари.

Что же касается побудительных причин учиться, или, выражаясь точнее, причины, которая побуждала родителей  обучать детей грамоте, то ее надо искать в общем религиозном настроении: читать обучали, чтобы можно было заниматься священным писанием, быть «книжным», т.е. начитанным и ни в чем ином, как в том же священном писании;. письму — чтобы списывать те же священные книги, «кладезь всякой мудрости».

Следует подчеркнуть, что к концу  ХVII века обучение арифметике, по всей вероятности, считалось необязательным. Это, естественно, не говорит о том, что счетная мудрость не была неизвестна нашим предкам. Но фактом является и то, что «цифирь» не входила в число обязательных общеобразовательных предметов. [4]

Итак, общее образование ограничивалась умением читать по азбуке, часослову, псалтырю, в научении письму; обучение церковному пению дополняло его. С таким небольшим запасом  знаний молодой человек вступал  в жизнь.

Изучаемый период знаменателен тем, что  в начале XVII века появляются первые военные книги. Первое место среди  них принадлежит рукописной книге  с названием: «Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до военной  науки, состоит из 663 указов и статей. В государствование царей и великих князей Василия Иоановича Шуйского и Михаила Федоровича, всея России самодержцев. В 1607 и 1621 годах выбраны из иностранных книг Онисимом Михайловым».

Первая военная книга, отпечатанная в Москве имела название: «Учение и хитрость ратного строя пехотных людей». [11] Эта книга — перевод с немецкого сочинения Валътаузена, изданного в Германии в 8-ти томах.

Подводя итог изложенному, следует отметить, что в рассматриваемый период в России накапливались предпосылки для создания системы военного образования. Если же учитывать тот факт, что прогресс в военном деле в то время бы равносилен прогрессу общества, то вполне понятно, что революционные изменения Петровской эпохи в области военного дела — предмет особого интереса нашего исследования.

1.2.Формирование условий для возникновения военной науки в России

Военно-морская наука в России выделилась из теории военно-морского дела на рубеже XIX и ХХ в.в. Так же, как и военная наука в своем развитии она прошла через три основных этапа.

В хронологических границах первого  этапа (конец 17-го - начало 19-го столетия) военно-теоретические знания, лежавшие в основе боевого применения сил флота носили, в основном, донаучный (эмпирический) характер. В это время применение парусных флотов слишком сильно зависело от направления и силы ветра, состояния моря и других природных факторов. Поэтому основной задачей в процессе подготовки строевых офицеров было овладение чрезвычайно сложным искусством управления кораблем (для флагманов - соединением) в любых условиях обстановки.

Во времена безраздельного господства линейной тактики командиров кораблей и младших флагманов в самой  жесткой форме, буквально под  страхом смерти, требовалось, в первую очередь, удержание своего места  в боевом строю и лишь во вторую - поддержание темпа артиллерийского  огня.

Находясь  в линии баталии, младшие флагманы и командиры кораблей формально  не имели права принять самостоятельное  решение даже на маневр огнем. Так  же как и самовольный выход  из строя, это граничило с воинским преступлением. В это время самый  существенный вклад в развитие теории военно-морского дела внесли не военные  специалисты, а гражданские ученые, занимавшиеся исследованием проблем  общего естествознания. [12]

В период зарождения и становления  национальной теории военно-морского дела наиболее значительные труды в  области физических основ кораблестроения  и мореплавания были разработаны  учеными основанной в 1724 г. Петербургской  академии наук братьями Д. и Н. Бернулли, Л. Эйлером и М. В. Ломоносовым. До конца 1780-х г.г. наиболее интенсивно шло накопление военно-технических знаний, с точки зрения подготовки и ведения вооруженной борьбы на море, имевших прикладное значение. На стыках с наиболее развитыми естественными науками формировались такие научные дисциплины как теория корабля, мореходная астрономия, навигация и гидрография.

Одним из самых значительных достижений русской военно-теоретической мысли  начала 18-го столетия является "Устав  Морской о всем, что касается доброму управлению в бытности флота на море" (1720), основные положения которого сформулированы Петром I.

Одним из объективных показателей, характеризующих эволюцию военно-морской  мысли в России, особенно на ранних ее этапах, могут служить сведения о выпуске в свет книг по военно-морской  тематике. По данным В. Д. Доценко с 1701 по 1725 г. в России было издано 50 трудов по военно-морскому делу. В абсолютном большинстве случаев - это переводы на русский язык работ иностранных авторов. [13]

Особого внимания заслуживает книга  одного из самых образованных русских  моряков начала XVIII в. капитана Конона Зотова «Разговор у адмирала с капитаном о команде. Или полное учение, како управлять кораблем во всякие разныя случаи; начинающим в научение от части знающим в доучение; а не твердо памятным в подтверждение…».

После смерти Петра I издание в России трудов по военно-морскому делу прекращается почти  на четверть века и возобновляется лишь в начале царствования Екатерины II.

В годы ее правления, а также во время царствования императора Павла I, по результатам библиографического исследования, проведенного в середине 19-го столетия А. П. Соколовым, на русском  языке было издано 50 наименований военно-морской литературы. С научной точки зрения наиболее ценными представляются трактаты академиков Л. Эйлера и М. В. Ломоносова – «Scitntica Navalis» и «Рассуждение о большей точности морского пути». В «Рассуждении» М. В. Ломоносов предложил учредить "Морскую академию, составленную из людей искусных в математике и, особенно, в астрономии, гидрографии и механике" "и которые бы о том единственно старались, чтобы новыми полезными изобретениями безопасность мореплавания умножить".

Преподаватель морского корпуса, подполковник Н. Г. Курганов становится первым в истории  российским морским офицером, для  которого "литература и преподавание" (научная работа) являются уже не дополнительным занятием "в свободные  часы", а по выражению Ф. Ф. Веселаго "составляют главную цель в жизни".

В январе 1798 г. император Павел I утвердил новые штаты Адмиралтейств-коллегии, в составе которой были учреждены "Особенный комитет" впоследствии преобразованный в Морской ученый комитет и должность историографа флота, которую занял А. С. Шишков. С учреждением "Особенного комитета" в России начинается планомерная работа, имеющая целью накопление и публикацию материалов по теории военно-морского дела и исследованию Мирового океана. Учреждение "Особенного комитета" можно рассматривать и как первую попытку институционализации военно-морской науки в России. Как и многие другие начинания Павла I она была оторвана от жизни и потому оказалась не вполне удачной. [12]

С тех же позиций, очевидно, следует  подходить и к другому начинанию  императора, повелевшего учредить во всех военных портах "особые классы", в которых всему офицерскому  составу флота, включая флагманов, надлежало ежедневно изучать "нужные для офицера науки: тактику, эволюцию, навигацию, морскую архитектуру" и новый Морской устав.

Осмысление опыта так называемых наполеоновских войн, внедрение в  практику военно-морского дела достижений промышленной революции и кругосветные плавания русских моряков способствовали значительному ускорению становлению национальной военно-морской мысли.

Наиболее  характерной чертой этого периода  является широкое внедрение в  теорию и практику военно-морского дела математических методов.

В 1827 г. по инициативе адмирала И. Ф. Крузенштерна при Морском кадетском корпусе  был открыт специальный офицерский класс для повышения образования  офицеров флота. Вместе с тем, к началу последнего десятилетия XIX в. развитие кораблей всех классов, оружия и боевых средств флота достигает такого уровня, что при подготовке и ведении военных действий на море командный состав уже не может руководствоваться только опытом и интуицией. В 1862 г. на базе Офицерского класса при Морском корпусе учреждается Академический курс с тремя отделениями: гидрографическим, кораблестроительным и механическим. В 1877 г. Академический курс был преобразован в Николаевскую Морскую академию, при этом учебные программы всех трех отделений существенных изменений не претерпели.

В продолжение этого периода  формируются и основы методологии  современной военно-морской науки. Это время перехода отечественной  военно-морской мысли от позитивизма  к диалектическому материализму, освоения военно-морскими теоретиками  других общенаучных методов, а также  научного инструментария математики и  иных "точных" наук. На базе общенаучных  методов и методов естественных наук разрабатываются специфические  методы военно-морской науки, в первую очередь, экспериментальные. [15]