Обман и иллюзии в человеческой жизни, как мужчины и женщины ведут себя в ситуации обмана

  Различие проступка, ведущего ко лжи, и самой лжи не проводиться в ситуациях, включающих только двух людей. Родители нередко бывают расстроены, когда их дети лгут. Отчасти это вызвано тем, что они сосредотачивают свое внимание на акте лжи, отражающем факт нарушения  межличностных ожиданий, а не на самом проступке. Иногда можно услышать, как родители говорят: « Но ведь она мне солгала». При этом не имеет значения, что ложь могла являться адаптивной реакцией, которую использовал ребенок, или то, что ребенок нормален. Сосредотачиваясь на межличностных отношения, которые ставятся под угрозу, мы часто упускаем из виду сам проступок, являющийся причиной лжи.

  Маленькая Сюзи, укравшая у своей подруги Джелли куклу и солгавшая, что не делала этого, совершает два проступка – воровство и ложь своей матери. Представляется естественным сосредоточить свое внимание на проступке – воровстве, потому что если бы не было проступка, не было бы и лжи. Сюзи следует отучить от воровства. Однако об этом часто забывается в порыве гнева, вызванного ложью. Рон лжет Джен по поводу своего романа. Хотя мы считаем его неверность и ложь постыдными, мы легко можем его понять. Мы лжем, чтобы защитить себя. Наше чувство морального долга требует, чтобы мы не лгали; однако среди нас найдется не слишком много святых.

 

 

 

2.2.Обман других  людей, требующий самообмана.

 

    Мы можем обманывать других, не осознавая этого. Такого рода обман может включать обман других по поводу самих себя, обман других по поводу их самих, обман других по поводу третьих лиц, и все это мы можем делать неосознанно. Важной особенностью такого рода обмана является отсутствие осознания обмана, что заставляет поставить тревожный вопрос? Как возможен неосознанный обман? Для того чтобы совершить обман, обманщик должен знать, что является истинным, но действовать так, будто оно ложно. Кажется, что не осознанный обман не возможен по определению. Перевод вопроса об осознанном, в противовес неосознанному обману, в термины сознательной части психики, в противовес бессознательной, позволяет решить эту проблему. Со времен Фрейда признается факт существования этих двух форм сознания, обе из которых присутствуют в нашей психике, и это позволит проанализировать те типы обмана, которых мы не осознаем.

  Неосознанный обман может иметь место на различных уровнях. Наиболее крайним проявлением бессознательной части психики являются диссоциативные расстройства личности( феномен множественной личности). Люди, страдающие такими расстройствами, могут обманывать как себя, так и других, и этот обман порой продолжается на протяжении всей жизни. На более обычном повседневном уровне мы можем обманывать других и просто не осознавать своего обмана. Например, сделать другому человеку комплимент, касающийся его внешности или того, что он только что сказал, не соответствующий нашим истинным чувствам, однако не осознавать этого. Или рассмотрим пример мужа, который обманывает жену по поводу своей внебрачной связи, делая это, поскольку он чувствует, что признание ранит ее. В каком-то смысле он знает, что обманывает свою жену, но в то же время он обманывает и себя, считая причиной обмана заботу о ее благополучии, хотя на самом деле заботится о своем. Психологическая война между сознательной и бессознательной частью психики находят свое отражение в проводимых  нами разграничениях. Возможно самые различные формы этого обмана второго типа, аналогичные тем, и которые имеют место в случае осознаваемого обмана. Главное отличие данного типа обмана от первого состоит в следующем: индивидуум не признает и не осознает, что он намеренно обманывает другого человека.

 

 

 

 

2.3.Самообман.

 

 

  Понятие самообмана ставит перед нами тот же трудный вопрос, что и не осознанный обман других. Мы не можем отделаться от вопроса: « Как это возможно, что наше «я» обманывает само себя». Ответ, как мы уже видели, кроется в постулировании различных аспектов или характеристик нашего «я». Троичное деление психики, предложенное Фрейдом, при котором различные аспекты «я» могут находиться в конфликте, позволяет нам рассмотреть феномен самообмана. Предмет самообмана лежит на границе, разделяющей различные части психики, так что одни его характеристики осознаются нами, тогда как другие – нет. Процесс самообмана, аналогично другим психическим процессам, таким как отрицание, подавление или формирование реакции и многим другим, основан на той же самой особенности. Если мы не готовы постулировать, что один аспект нашего «я»  может отрицать или подавлять информацию, относящуюся к другому, то будем не в состоянии принять концепцию самообмана.

 Мы можем обманывать  себя по самым различным причинам, но одной из наиболее важных  является попытка избежать чувства стыда или снижения нашей самооценки. Рассмотрим, например, случай молодого человека, который звонит женщине с целью пригласить ее на свидание, но та говорит ему, что у нее заняты все выходные на ближайшие три недели. Получив такой ответ, он оказывается перед выбором, как ему это интерпретировать. Он может решить, что женщина просто не хочет идти с ним на свидание, и в этом случае будет чувствовать унижение, смущение и стыд. С другой стороны, он может заключить, что с такой занятой женщиной не очень удобно встречаться, и поэтому он сам больше не хочет приглашать ее на свидание. Это избавляет от психологической боли, стыда и унижения. Представляется очевидным, что основная причина самообмана связана с избеганием негативных эмоций в отношении самого себя.

  Психологические преимущества такой позиции очевидны.

  В некоторых ситуациях не имеет никакого смысла позволять собственной самооценке упасть, «будучи честным с самим собой». В этих ситуациях урон, наносимый чувством стыда, унижения, или смущения, может оказаться более значительным, чем психологическое преимущество отказа обманывать себя. Например, если вы пошли в ресторан и случайно нарушили какое-либо правило этикета, но при этом узнали, как следует вести себя в будущем, будет психологически выгодно несколько приуменьшить значение совершенной ошибки, особенно после того как вы уже извлекли урок из этой ситуации, и дальнейшее размышление о своей оплошности лишь усугубит ваше чувство унижения.

  С другой стороны, самообман может очень дорого обойтись человеку именно по той причине, что мешает извлечь урок, получаемый в результате исправления своей ошибки.   Допустим, осматривая свое тело, вы обнаружили бугорок, и решили, что он всегда у вас был.   Поведя себя таким образом, вы, скорее всего, не предпримите никаких дальнейших действий. Однако если появление бугорка является признаком начинающегося рака груди, такой самообман может привести к серьезным последствиям и даже к смерти.

  Есть причины полагать, что самообман может пойти как на пользу, так и во вред, и только тщательный анализ обстоятельств самообмана может прояснить этот вопрос. Однако не вызывает никаких сомнений то, что самообман – порождение иллюзий, «взгляд на мир сквозь розовые очки» - имеет свои преимущества. В силу этого факта нельзя легко согласиться с представлением о том, что любые формы самообмана, а также аналогичные ему психические феномены, такие как отрицание или забывание, обязательно дезадаптивны.

 

 

 

 

III. Моральные аспекты обмана.

 

 

  Слово «ложь» содержит в себе очень сильные негативные коннотации. Если вы назовете кого-либо лжецом, вы нанесете ему тяжкое оскорбление. Учитывая тот факт, что столь многие люди и в столь многочисленных ситуациях оказываются склонны ко лжи, кажется довольно странным, что это слово так оскорбительно. Независимо от того, является ли  отвращение ко лжи общечеловеческим свойством, полагаю, что является, ложь рассматривается как крайне негативный акт. Чтобы более ясно представить  себе отношение ко лжи, вспомним легенду об отце- основателе, генерале- освободителе и первом президенте США  Джордже Вашингтоне. Как гласит история,  будучи еще мальчиком, Джордж  однажды взял топор и срубил вишневое дерево. Когда отец спросил его, кто это сделал, Джордж сказал примерно следующее: «Я не могу солгать, это я срубил дерево». Поскольку каждому ребенку говориться, что он может стать президентом, правдивость Вашингтона запечатлевается в его памяти как необходимое условие для достижения этой цели. Эта история из раннего детства Джорджа Вашингтона в каком то смысле является отражением озабоченности людей вопросом лжи и ассоциирующимися с ложью негативными коннотациями. Поэтому, стараясь избегать слова «ложь», мы часто будем заменять его такими терминами, как «обман», «притворство» или «сокрытие».

  Предметом данной курсовой не являются моральные вопросы, связанные с ложью и обманом. Можно легко доказать, что ложь является безнравственным поступком, и многие люди действительно верят, что это так. Тот факт, что обман может относиться к различным типам и иметь различные степени, многими людьми рассматривается как не имеющий отношения к вопросам морали; ложь, даже совершаемая из желания пощадить чувства другого человека, все равно остается ложью. Для других же ложь, преследующая пощадить чувства другого, представляет собой даже более высокую форму морального поведения, чем простое следование предписанию всегда говорить правду.

  Поскольку до сих пор не проводилось тщательных исследований, касающихся изменений в общественном сознании в отношении лжи и обмана, придется полагаться на более неформальные наблюдения, чтобы определить, происходили ли в нашем отношении ко лжи исторические либо культурные изменения. Если обратить внимание на сферу этикета, становиться ясным одно из важных преимуществ «правильного поведения»: оно позволяет нам действовать независимо от того, что мы думаем и чувствуем. Так, например, будучи приглашенным к кому-либо на обед, принято благодарить хозяев за восхитительно приготовленные блюда, хотя они могли и не показаться вкусными. Предписываемые и предопределенные формы поведения позволяют нам вести себя не так, как мы думаем и чувствуем; следовательно, этикет как таковой может рассматриваться в качестве формы обмана.

  Склонность ко лжи и обману является общечеловеческой характеристикой, и несомненно, что всех культурах в той или иной степени используется обман и ложь. В частности, американцы, придают большое значение праву выражать свои эмоции; иными словами, выражение эмоций является положительным и добродетельным поступком. Поэтому они готовы вести себя эмоционально как по отношению друг к другу, так и находясь наедине с собой. Однако мы знаем, что представители других культур намного менее склонны к эмоциональным проявлениям. Например, японцы не считают, что эмоциональность является позитивной чертой, и склонны скрывать свои эмоции, тем самым получая возможность вести себя совершенно иным образом, не соответствующим их чувствам.

  Одним из примеров культурного разнообразия эмоций является выражение гнева. В США выражение гнева, хотя оно в отдельных случаях и считается неприемлемым, в целом дозволяется. В Японии же выражение гнева совершенно не приемлемо; японцы сдерживают свое чувство гнева. Но имеем ли мы право сказать, что японцы, поскольку они не выражают чувство гнева, даже когда его испытывают, прибегают к обману? Для американцев подобные проявления обмана могут показаться признаком патологии. Американцу, предпочитающему сдерживать свой гнев, друзья могут посоветовать пройти курс психотерапии, чтобы он научился сообщать друзьям о своих чувствах или узнал правду о самом себе; иными словами, его сдержанность в выражении гнева считается показателем того, что он обманывает себя.

  Каждый из нас может вспомнить немало других культурных различий, касающихся использования лжи и обмана.  Прежде всего на ум приходит один показательный пример, связанный с тем, как представители различных культур ведут себя в деловых ситуациях, в частности покупают  и продают товары. В США в подавляющем большинстве случаев цена, указываемая на товаре, является ценой, которую покупатель должен заплатить. Впрочем, даже в этом случае мы вынуждены признать, что декларируемая цена бывает обманчива. Однако это утверждение верно в отношении культур, в которых торговаться является правилом. Поэтому когда, скажем, продавец говорит: «Это моя окончательная цена»,- не является ли это обманом, равно как и поведение покупателя, который говорит: «Это моя окончательная цена»,- и разворачивается якобы уйти? Весь процесс торговли представляет собой серию обманов, превращенных в ритуал, в процессе которого товары покупаются и продаются.

   Подобные примеры свидетельствуют о том, что в культурах есть свои правила, касающиеся лжи и обмана, различие которых говорит нам не столько о том, что существует несколько видов морали, сколько об исходных предпосылках, лежащих в основе человеческого поведения. Невозможно не удивляться тому, до какой степени людям свойственно лгать и обманывать, особенно когда мы рассматриваем различные техники, изобретаемые людьми с целью достижения успеха в социальных контактах. Одному американскому автору (Льюису) вспоминается совет, который много лет назад дала ему бабушка. Ее совет касался весьма специфической формы обмана, к которой необходимо прибегать для того, чтобы поддерживать дружбу. Когда тебя спрашивают, как ты провел лето, советовала она, нужно отвечать, что ужасно, даже если это не правда. Сказав, что все было скверно, а не замечательно, ты скорее избежишь зависти своих друзей и вызовешь у них сочувствие. Она полагала, что хвастовство, и даже просто правда, особенно по поводу чего-то хорошего, случившегося с человеком, ставит под удар социальные отношения. Вопрос о том, насколько ценным является бабушкин совет, остается спорным. Однако это свидетельствует для нас о сложности человеческих взаимоотношений и той роли, которую в них могут играть ложь и обман.

 

 

 

 

IV.Проявления индивидуальных различий в актах лжи и обмана.

 

 

  До сих пор мы рассматривали ложь, обман и иллюзии с точки зрения относительно общераспространенных паттернов. Очевидно, однако, что люди различаются между собой по тому, как они обманывают, лгут и строят иллюзии. Интересно рассмотреть субпаттерны, встречающиеся в пределах более общих паттернов; с одной стороны, эти субпаттерны часто отражают категории традиционной культуры – возраст, социальную принадлежность и пол, - но в тоже время они могут формироваться на базе таких интересных категорий, как «кто контролирует ситуацию» или «кто может потерять больше всех». Субпаттерны обмана также формируются в соответствии с делением на адаптивные и дезадаптивные (хотя суждение о степени дезадаптивности обмана в значительной степени определяется точками зрения вовлеченных в ситуацию людей, а именно самого обманщика и тех, кого он обманывает)   Кратко охарактеризуем некоторые из таких субпаттернов, описывающих «кто, что делает» в процессе обмана.

 

4.1. Возрастные  различия, связанные с обманом.

 

  Здесь мы будем рассматривать не вопрос о роли возрастных различий в процессе разоблачения обмана, а обратим внимание на то, что возраст является одной из наиболее общих характеристик, указывающих, какие типы обмана начинает использовать индивидуум. Так, например, игра с участием символического воображения (репрезентации), которая появляется в репертуаре ребенка в раннем дошкольном возрасте, может рассматриваться как один из типов иллюзии. Воображаемые друзья могут выступать в качестве иллюзорных виновников в ответе трехлетнего ребенка, которого спрашивают о том, каким образом вся раковина в ванной оказалась испачканной губной помадой.

 

А) Ложь с целью  избежать наказания.

 

  Ложь с целью  избежать наказания  используется детьми, начиная  уже с  двухлетнего возраста. К моменту, когда ребенок достигает четырехлетнего возраста, ложь с целью избежать возможного наказания  становиться стратегией, к которой он с готовностью прибегает.

 

Б) Обман в  школе.

 

  Этот тип обмана преследует не столько цель избежать наказания, сколько получить определенное преимущество, не затрагивая на это тех усилий, которые требуются для его приобретения законным путем, что наглядно проявляется уже в начальных классах школы. Обман, осуществляемый учениками самых младших классов, возможно, и легко распознается (например, когда очевидно, что они списали домашнее задание у своих одноклассников), однако дети более старшего возраста уже способны учитывать «информационные потребности» наблюдателя (например учителя), и таким образом могут более успешно избежать разоблачения.