Обман и иллюзии в человеческой жизни, как мужчины и женщины ведут себя в ситуации обмана

Что же тогда делают с  обманом женщины? Может, они просто сторонятся лжи? Или же они врут по-другому, нежели мужчины?

I.  Как лгут мужчины и женщины.

1.1. Больше лжи,  меньше лжи.

  Как часто лгут мужчины и женщины и что при этом они говорят? 30 мужчин и 47 женщин присоединились в качестве коллег-исследователей для наблюдения и описания их собственного поведения. В этом первом исследовании испытуемыми стали студенты колледжа. Их первой обязанностью было ежедневно в течении недели вести дневник, где они записывали все свои социальные взаимодействия, всю ложь, которую они говорили в процессе этих взаимодействий, и причины, по которым они лгали.

  Как показали записи, в среднем, участники данного исследования лгали дважды в день, то есть приблизительно одна ложь на каждые четыре социальных взаимодействия. Первым возникшим вопросом, был следующий: различаются ли эти цифры для мужчин и женщин? Нет. Но тогда получается, что, согласно данным, женщины не сталкиваются с проблемой обмана, просто воздерживаясь от лжи.

  В эксперименте с дневниками мы полагались на отчеты участников о собственном поведении. Хотя эти отчеты и далеки от совершенства, все же они обладают определенной ценностью. В чем же женщины и мужчины ведут себя схоже или различно в таких социальных ситуациях, где возникает искушение соврать.¹Есть много очень много таких ситуаций. И сначала рассмотрим ситуацию, в которой испытуемые говорили с художницей о ее работе. В данном эксперименте художницами были  наши сообщницы, которых мы научили изображать начинающих живописцев и соответственно себя вести.(В этой роли поочередно побывали 3 женщины.) Когда набрали испытуемых (студентов колледжа – 47 юношей и  47 девушек), то просто сказали им, что исследуем психологию и искусство. Затем вводили их по одному в комнату, где близко друг к другу были расположены две дюжины картин. Испытуемых просили некоторое время внимательно рассматривать каждую из них. После этого спрашивали, какие две из картин им понравились больше всего и какие две -меньше всего. Затем испытуемые записывали, что конкретно им нравилось или не нравилось в каждой из четырех выбранных картин. Только после того как они выдавали всю информацию, которую мы просили, им сообщали, что сейчас они встретятся со студенткой – художницей, которая спросит их мнение об этих картинах. Мы говорили им, что художница не будет знать, какие картины им больше всего понравились или не понравились, и что мы не покажем ей то, что было написано о каждой из картин. Таким образом, узнаем, что они действительно думают о каждой картине, но испытуемых не призывают  придерживаться того, что они написали, ведь художница этого никогда не увидит.

  Затем мы представляли испытуемого художнице, которая начинала обсуждать с ним четыре картины. Она расспрашивала испытуемого о том, что он или она думал о картине в целом, что испытуемому особенно нравилось в ней и что не нравилось. Художница воздерживалась от высказывания своего мнения, о чем бы то ни было. А когда она начинала обсуждать одну из картин, которая нравилась испытуемому, и одну, которая не нравилась, то упоминала, что именно эти картины нарисовала она сама.

  Полагая, что в процессе исследования складывались разные межличностные, трудные для испытуемых, ситуации, искушавшие их отклониться от правды. Во-первых, из других исследований мы знали, что зачастую людям трудно говорить что-то плохое, например, о том, что им не нравиться друг в друге или даже в других людях, местах и вещах. Поэтому предположим, что испытуемые отклоняться от полной правды при обсуждении картин, которые им не нравились. Им, возможно,  также трудно будет откровенно говорить о тех двух картинах, которые нарисовала сама художница. Испытуемые могли попытаться подавить свое истинное мнение и более осторожно высказываться о тех картинах, которые принадлежали кисти собеседницы. Труднее всего, как мы думали, окажется ситуация, когда испытуемым придется обсуждать ту картину, которая больше всего не понравилась в начале исследования, а позже они узнали, что эта картина была написана самой художницей.

  Некоторым испытуемым не давали инструкцию о том, как себя вести в данной ситуации. Им было просто сказано обсуждать картины с художницей. Других испытуемых побуждали быть при обсуждении честными, замечая, что если они расскажут все, что действительно думают, то это больше поможет художнице изучить, как воспринимается искусство.   Остальных испытуемых, напротив, побуждали быть вежливыми. Им сказали, что будет замечательно, если они расскажут, что думают о картинах, но все же не хотим, чтобы студентка – художница чувствовала себя неловко.

  После этого спрашивали испытуемых, насколько откровенными они были при разговоре с художницей. Кроме того, задавали вопрос о том, насколько сильно они пытались убедить художницу в том, что им действительно нравиться каждая картина, а затем сопоставляли с тем, насколько им нравилась эта картина в начале исследования (то есть до того, как они узнавали, что им предстоит встретиться со студенткой- художницей, которая нарисовала некоторые из этих картин). Когда испытуемые говорили, что пытались выразить больше восхищения, чем было на самом деле, тем самым они показали, что преувеличивали свое восхищение автором.

  В описаниях собственного поведения женщины не оценивали свою откровенность хуже, чем мужчины. Однако они утверждали, что были особенно нечестны при обсуждении картины, которая не нравилась им больше всего и была нарисована собеседницей. В трудной ситуации обсуждения наименее приглянувшейся картины с человеком, нарисовавшим его, они были особенно склонны преувеличивать свое одобрение картины, если им было дано указание не задевать чувства художницы.

  Совпадает ли взгляд со стороны на то, как эти испытуемые воспринимали себя сами, или их точка зрения все же уникальна? Чтобы ответить на этот вопрос, мы попросили поделиться своими впечатлениями об испытуемых две разные группы людей – помощниц, изображавших в эксперименте  авторов картин, и людей, изначально не задействованных в исследовании, которым была показана запись взаимодействия. Во- первых, попросили студенток – художниц, поделиться своими впечатлениями. Затем показали видеозапись взаимодействия людям, изначально не задействованным в исследовании. Представители обеих групп сочли, что женщины были несколько менее откровенны, чем мужчины. Они также отметили особые различия в поведении мужчин и женщин в сложной ситуации обсуждения наиболее неприятной картины с нарисовавшей ее художницей. Художницы думали, что женщины пытались убедить их в том, что картина им нравиться, гораздо активнее, чем мужчины. Кроме того, они утверждали,  что женщины особенно преувеличивали свое приятие элементов той картины, которая им нравилась.

  В общем, и художницы, и сторонние наблюдатели были согласны с оценками, которые испытуемые дали сами себе. Все согласились с тем, что женщины сильнее отклонялись от правды, чем мужчины, что они часто делали это, преувеличивая свое восхищение картиной, и особенно привирали в наиболее, пожалуй, трудной ситуации – при обсуждении картины, которая им не понравилась и была нарисована собеседницей. 

  Таким образом, оба исследования показали, что женщины не решают проблему обмана, стойко придерживаясь правды. В эксперименте с дневниками они врали столько же, сколько и мужчины, а в эксперименте с искусством превзошли мужчин в преувеличении  и изменении истины.

  Описан лишь один пример того, что женщины могут быть более правдивы, чем мужчины. В исследовании, где семейные пары просили описать, как они относятся к событиям прошлого, и мужчины, и женщины согласились с тем, что мужчины более склонны изменять или приукрашивать детали, чтобы придать остроты или развлечь слушателей, тогда как женщины предпочитают рассказывать свои истории более точно.

1.2. Ложь откровенная,  ложь искусная.

  Еще один способ, с помощью которого женщины решают проблемы лжи без воздержания от нее (чего, кажется, они и не делают), - это откровенная ложь. Такое бывает, когда женщина ощущает по отношению ко лжи некую амбивалентность – впрочем, мы еще не знаем, сильнее ли женщины переживают конфликт, говоря ложь, чем мужчины. С другой стороны, поскольку иногда очень важно не быть пойманным на лжи (из-за того, что мог бы произойти  межличностный разлив), женщины могут слишком сильно стараться и таким образом подрывать собственные попытки оставить ложь скрытой.

  Существует достаточно много доказательств того, что желание преуспеть во лжи может ее подорвать. Когда люди чрезмерно озабочены сокрытием своей лжи, очень часто их не вербальное поведение, что парадоксально, разоблачает ложь. Во множестве исследований, где фиксировался эффект вреда мотивации, задавались ситуации, в которых женщины выкладывались сильнее, чем мужчины. И в результате, например, в экспериментах, где испытуемые должны были быть наиболее откровенными и симпатичными, женщины, по крайней мере в некоторых условиях, выдавали себя своими невербальными проявлениями чаще, чем мужчины. Но предполагаем, что существуют и ситуации, когда мужчины будут особенно вкладываться в свой обман, и в этих ситуациях их ложь будет более явной, чем у женщин.

  В итоге получается, что существует мало доказательств того, что женщины разрешают проблему обмана глупой ложью. Во множестве исследований половых различий в искусстве обмана нет никаких неопровержимых доказательств того, что женщины лгут более явно, чем мужчины. Но в большинстве этих исследований испытуемые не были сильно заинтересованы во лжи. Когда мотивация скрыть ложь возрастает, ложь действительно становиться очевидной из-за невербальных проявлений. По наблюдениям, это чаще случается с женщинами, чем с мужчинами, но такое могло быть потому, что ситуации, создаваемые нами в процессе исследования, заставляли женщин в большей степени, чем мужчин, заботиться о том, чтобы создать хорошее впечатление.

  Если женщины обманывают  не меньше, чем мужчины, а также не врут более открыто, то, возможно, существуют иные отличия женской лжи от мужской. Например, могут быть различия в стиле лжи, в содержании или в мотивации.

II. Ложь как серьезное занятие.

  Относительно каждой лжи, записанной испытуемыми в дневниках, задавался вопрос о том, насколько сильно расстроены они были до того, как соврали, во время этого или после. Если говорить о низком уровне огорчений по поводу лжи, то мужчины и женщины практически не отличались друг от друга. Но непосредственно во время лжи женщины ощущали более сильный дискомфорт, чем мужчины. После того как ложь была произнесена, мужчинам становилось намного легче, чем пока они говорили не правду. Но  у женщин все было не так. У них продолжался тот же легкий приступ дискомфорта после лжи, как и в тот момент, когда они еще говорили не правду. Казалось, что они как бы не могут отпустить от себя эту ложь.

Полагая, что эмоциональные последствия  лжи у женщин представляют особый интерес, так как очень много обманов, записанных в дневнике, были достаточно простыми. Что произойдет, если ложь будет более серьезной?

  Чтобы больше узнать о серьезной лжи, проводилось исследование, посвященное только ей. В нем принимали участие шестьдесят восемь студентов колледжей – 28 мужчин и 40 женщин. Каждый из них рассказал о самой серьезной лжи, которую приходилось говорить им самим, и о самой серьезной лжи, которую им когда- либо говорили. Им задавалось много вопросов по поводу этих переживаний, включая  и вопросы о человеке, который им врал или кому они врали, а также вопросы об их реакции на ложь.

  В результате исследования выяснилось, что такая ложь была очень серьезным делом как для мужчин, так и для женщин, но для женщин, пожалуй, чуть в большей степени. Женщины, казалось, больше захвачены этими переживаниями и сильнее расстраиваются из-за них. Например, говоря об эпизодах, где именно им приходилось серьезно врать кому- то, женщины описывали себя как более тревожных, слезливых  и склонных к извинениям, чем мужчины. Когда роли менялись и уже они выступали в роли обманутых, женщины оказались склонными более тщательно проверять свои подозрения, чем мужчины. Они гораздо чаще, чем мужчины, говорили, что тщательно изучают поведение предполагаемого обманщика, ищут дополнительные доказательства и обсуждают с другими людьми свои подозрения. И в ключевой момент, когда ложь наконец- то открывалась, женщины были менее склонны, чем мужчины, чувствовать безразличие или равнодушие, делать вид,  что они испытывают такие чувства или же притворяться, что они ничего и не подозревали.

  Различие между полами не исчерпываются реакцией в тот момент, когда ложь обнаруживается. Дневниковые записи заставляют подозревать, что за этими событиями следовали значительные эмоциональные последствия. По тому, как женщины пишут о своих переживаниях, когда их обманывали, можно предположить, что их это огорчает больше, чем мужчин. Например, они гораздо чаще обвиняют тех, кто их обманул, в том, что ложь вызвана эгоцентризмом. И чем серьезней оказывается ложь, с тем большей вероятностью женщины приписывают обманщику эгоистическую мотивацию. Неудивительно, что одним из краткосрочных эффектов лжи является более осторожное поведение при общении обманутой с тем, кто обманул.

  Тенденция женщин сильнее, чем мужчин, чувствовать, что ложь спровоцировала более осторожное отношение, является не просто краткосрочным эффектом – женщины говорили, что это продолжается в течение довольно долгого времени. Предполагать, что женщины воспринимают важную ложь гораздо серьезнее, чем мужчины, заставляет еще один факт. Когда испытуемых попросили рассказать, как часто они вспоминают описанный эпизод с обманом, по словам женщин, оказалось, что этот эпизод возникает у них в мыслях гораздо чаще, чем у мужчин.