Психология эмоциональных явлений

Фрустрация различна не только по своему психологическому содержанию или направленности, но и по длительности. Настроения могут  быть продолжительными, в некоторых  случаях оставляющие заметный след в личности человека.

Фрустрации могут  быть: а) типичными для характера  человека; б) нетипичными, но выражающими  возникновение новых черт характера; в) эпизодическими, преходящими.

Степень фрустрации (ее вид) зависит от того, насколько  человек был подготовлен к  встрече с барьером (как в смысле вооруженности, являющимся условием толерантности, так и в смысле восприятия новизны  этого барьера).

Изучение фрустрации приобретает значение и связи  с актуальной задачей формирования устойчивости личности к воздействию  неблагоприятных жизненных факторов.

Стресс. Физиологические и психологические  аспекты изучения стресса.

Стресс (от англ. stress – давление, напряжение) – термин, используемый для обозначения обширного  круга состояний человека, возникающих  в ответ на разнообразные экстремальные  воздействия. Понятие стресса ввел Г. Селье. Понятие стресса возникло в физиологии для обозначения неспецифической реакции организма – общего адаптационного синдрома – в ответ на любое неблагоприятное воздействие. Селье выделил и проанализировал стадии стресса в зависимости от длительности воздействия: стадия тревоги – стадия сопротивления – стадия истощения.

В зависимости от стрессора и характера его  влияния выделяют различные виды стресса, в наиболее общей классификации  – физиологический стресс и психологический стресс. Психологический стресс подразделяется на информационный и эмоциональный стресс. Информационный стресс возникает в ситуациях информационных перегрузок, когда человек не справляется с задачей, не успевает принимать верные решения в требуемом темпе при высокой степени ответственности за последствия принятых решений. Эмоциональный стресс появляется в ситуациях угрозы, опасности, обиды и пр. При этом различные его формы (импульсивная, тормозная, генерализованная) приводят к изменениям в протекании психических процессов, эмоциональным сдвигам, нарушениям двигательного и речевого поведения. Физиологический стресс характеризуется нарушением гомеостаза и вызывается непосредственным действием неблагоприятного стимула на организм. Примером физиологического стресса может служить ситуация, когда вы опустили руку в ледяную воду.

Необходимо учитывать, что стресс может оказывать как  положительное, мобилизующее, так и  отрицательное влияние на деятельность (дистресс), вплоть до ее полной дезорганизации. Поэтому оптимизация любого вида деятельности должна включать комплекс мер, предупреждающих причины возникновения  стресса.

Аффект.

Аффект – сильное  и относительно кратковременное  эмоциональное состояние, связанное  с резким изменением важных для субъекта жизненных обстоятельств и сопровождаемое резко выраженными двигательными  проявлениями и изменениями в  функциях внутренних органов. Аффект может  возникать на уже происшедшее  событие и являться как бы сдвинутым  к его концу. В основе аффекта  лежит переживаемое человеком состояние  внутреннего конфликта, которое  порождается либо противоречиями между  влечениями, стремлениями, желаниями, либо противоречиями между требованиями, которые предъявляются человеку (или он сам себе их предъявляет). Аффект развивается в критических условиях при неспособности субъекта найти выход (адекватный) из опасных неожиданно сложившихся ситуаций. А.Н.Леонтьев: аффект возникает тогда, когда нужно что-то сделать, а сделать ничего нельзя, т.е. в безвыходных ситуациях. Критерии определения аффекта по А.Н.Леонтьеву: 1) явно выраженные вегетативные изменения; 2) расстройство сознания; 3) импульсивность поведения, отсутствие планирования; 4) несовпадение аффективного поведения с личностью.

Я.М. Калашник рассматривает  патологический аффект и выделяет в  его развитии три фазы: подготовительную, фазу взрыва и заключительную фазу.

Подготовительная  фаза. Сознание сохраняется. Появляется напряжение эмоций, нарушается способность к рефлексии. Душевная деятельность становится односторонней из-за единственного стремления осуществить свое намерение.

Фаза  взрыва. С биологической точки зрения этот процесс отражает утрату самообладания. Для этой фазы характерна беспорядочная смена представлений. Сознание нарушается: утрачивается ясность поля сознания, снижается его порог. Происходят агрессивные действия – нападения, разрушения, борьба. В некоторых случаях вместо агрессивных действий поведение приобретает пассивный характер и выражается в растерянности, бесцельной хлопотливости, неосмысленности ситуации.

Заключительная  фаза. Заключительная фаза характеризуется истощением психических и физиологических сил, выраженным в равнодушии, безучастии к окружающим, склонности ко сну.

Можно выделить две функции аффекта:

1. Обладая свойством  доминанты, аффект тормозит не  связанные с ним психические  процессы и навязывает личности  способ «аварийного» разрешения  ситуации (оцепенение, бегство, агрессия), сложившийся в процессе биологической  эволюции.

2. Регулирующая  функция аффекта состоит в  образовании аффективных следов, дающих себя знать при столкновении  с отдельными элементами породившей  аффект ситуации и предупреждающих  о возможности ее повторения.

Гнев  и агрессия.

Агрессия (от лат. aggredi – нападать) – индивидуальное или  коллективное поведение, действие, направленное на нанесение физического или  психологического вреда, ущерба, либо на уничтожение другого человека или группы людей.

Количество работ, направленных на выяснение того, какие  виды и формы агрессивных действий возможны и при каких условиях, за последние десятилетия чрезвычайно  возросло. Причина этого не в последнюю  очередь заключается в стремлении содействовать посредством лучшего  понимания агрессивных действий предотвращению и сдерживанию явных  актов насилия. Ибо террористические акты (как в странах, где идет гражданская  война, так и там, где она отсутствует), новые формы преступности (такие, как ограбление банков, угон самолетов, захват заложников, шантаж), влияние  сцен насилия, ежедневно «с доставкой  на дом» получаемых населением от средств  массовой информации, вызывают все  большую обеспокоенность международной  общественности.

Различение агрессивных  и неагрессивных действий путем  описания соответствующих поведенческих  актов имеет очевидно мало смысла. Различения великого множества похожих  и непохожих друг на друга способов поведения лишь тогда достигают  своей цели, когда последствия, к которым стремится субъект, осуществляя действие, можно свести в силу их функциональной эквивалентности к одному общему знаменателю — намеренному причинению вреда другому человеку. Уже в 1939 г. в своей монографии «Фрустрация и агрессия», оказавшей большое влияние на дальнейшие исследования и открывшей новый этап изучения агрессии, Доллард, Дуб, Миллер, Моурер и Сирс в определении агрессии отвели место (хотя и неявно) намерению повредить другому своим действием: «Акт, целевой реакцией которого является нанесение вреда организму». Впоследствии такие авторы, как Бусс [1961], Бандура и Уолтере [1963], попытались описать агрессию строго бихевиористски, определив ее как причинение вреда. Однако большинство исследователей сочли такое определение неудовлетворительным и отказались от него, ибо оно ведет к рассмотрению не преднамеренного нанесения вреда как агрессии, а целенаправленного вредоносного действия, не достигшего, однако, своей цели как неагрессивного поведения.

Ряд немаловажных различий отметил Фешбах [1970, 1971], отграничивший  друг от друг экспрессивную, враждебную и инструментальную агрессию (при  этом сначала из рассмотрения исключается  непреднамеренная агрессия). Экспрессивная  агрессия представляет собой непроизвольный взрыв гнева и ярости, нецеленаправленный и быстро прекращающийся, причем источник нарушения спокойствия не обязательно  подвергается нападению (типичным примером могут служить приступы упрямства  у маленьких детей). В случае, когда  действие не подконтрольно субъекту и протекает по типу аффекта, говорят  об импульсивной агрессии. Наиболее важным нам представляется различение враждебной и инструментальной агрессии. Целью враждебной агрессии является главным образом нанесение вреда другому, в то время как инструментальная агрессия направлена на достижение цели нейтрального характера, а агрессия используется при этом лишь в качестве средства (например, в случае шантажа, воспитания путем наказания, выстрела в захватившего заложников бандита). Инструментальную агрессию подразделяют на индивидуально и социально мотивированную (можно говорить также о своекорыстной и бескорыстной, антисоциальной и просоциальной агрессии). Важность этих различений подтвердили экспериментальными данными. Испытуемые должны были прочитать нечто вроде показаний участника о трех случаях агрессии, связанных с потерянным кошельком, и высказать свое мнение о том, является ли эта агрессия правомерной и заслуживает ли наказания. В первом случае рассказчик доходит до физического столкновения с оказавшимся бесчестным нашедшим кошелек человеком ради того, чтобы вернуть кошелек законному владельцу (просоциальная инструментальная агрессия). Во втором – он отбирает кошелек и оставляет его себе (антисоциальная инструментальная агрессия), в третьем — ударяет присвоившего кошелек человека, побуждаемый моральным негодованием (враждебная агрессия). Школьники считают просоциальную инструментальную агрессию более правомерной и менее заслуживающей наказания, чем враждебную, а эту последнюю—более правомерной и менее заслуживающей наказания, чем антисоциальную.

Уже одного этого  примера достаточно, чтобы убедиться  в сложности создания однозначной  классификации. Ведь враждебная агрессия возмущенного рассказчика наверняка  содержит элементы направленной против правонарушителя просоциальной  инструментальной агрессии. Нередко  также агрессия, возникающая как  инструментальная, приобретает компоненты враждебности, например, если ее жертва оказывает сопротивление. Все же такого рода разграничения не совсем бесполезны. Они подготавливают почву  для планомерного выявления функционально  эквивалентных компонентов агрессии. Работа эта пока не завершена. Как  правило, исследователи придерживаются экспериментальных схем, основанных на возбуждении просоциальной инструментальной агрессии, которая может дополняться  или не дополняться враждебной агрессией. Однако в любом случае различение мотивационной структуры инструментальной и враждебной агрессии (собственно агрессии, внутренне мотивированной агрессии) представляется нам необходимым. Последняя может быть охарактеризована как более обдуманная или импульсивная. Каждый из этих типов и подтипов может быть, в свою очередь, подразделен на свои про- и антисоциальные разновидности. Разделение это, естественно, не является объективным, оно отражает точку зрения действующего субъекта, его жертвы или какого-либо наблюдателя. Причем то, что жертве или стороннему наблюдателю показалось бы антисоциальным, сам субъект действия может считать просоциальным, подправляя, кроме того, впоследствии свое описание событий. Помимо этого, возможны еще и другие подразделения агрессии, например, речь может идти об открытой или замаскированной, интравраждебной или экстравраждебной агрессии и т.д.

Эмоция  гнева и общее состояние возбуждения.

Одним из спорных  моментов пока еще остается вопрос: является ли гнев достаточным, необходимым  или просто благоприятствующим условием агрессивного поведения? Берковитц [1962] считает гнев решающим опосредующим - звеном между фрустрацией и агрессией. Иначе говоря, гнев, по его мнению, необходим, но не достаточен, ибо для  наступления враждебной агрессии требуются  еще запускающие раздражители как  факторы направления действия. Бандура [1973] трактует гнев как один из компонентов  общего возбуждения, которое способствует агрессии, только если в данных ситуационных условиях агрессия доминирует, а ее предвосхищаемые последствия не оказываются в целом чересчур неблагоприятными. Современное состояние  исследований свидетельствует в  пользу третьей позиции, более сходной  с точкой зрения Берковитца, чем  Бандуры. Эмоциональные состояния, переживаемые в форме гнева, выполняют, по-видимому, функцию не только побуждения, но и направления, усиливая интенсивность  обращенных на вызвавшую гнев причину  агрессии, а также ускоряя ее совершение.

Имеющиеся на сегодня  данные не оставляют сомнений в том, что гнев, возникающий в результате фрустрации и неправомерных или враждебных актов, повышает готовность к направленной на его источник агрессии. Однако не решен ряд вопросов. Повышает ли гнев агрессию и тогда, когда субъекту нетрудно предугадать ее негативные последствия? И могут ли состояния эмоционального возбуждения, вызванные источниками, отличными от фрустрации или нападения, суммироваться с наличным аффектом гнева и вести к усилению интенсивности результирующей агрессии? Каковы условия, ведущие к такого рода (ошибочной) атрибуции состояния эмоционального возбуждения?

Линейная зависимость  между силой гнева и интенсивностью агрессии именно потому наблюдалась  неповсеместно, что по мере усиления агрессии увеличивается также и  страх перед ее предвосхищаемыми последствиями (не считая ярости и агрессивного взрыва чисто импульсивного характера). Предвидя возможность сильного возмездия, человек постарается сдержаться. Субъект может также опасаться  зайти слишком далеко и наказать другого чересчур сильно, что вызовет  угрызения совести или осуждение  со стороны окружающих (негативная оценка другими людьми). Берковитц, Лепински и Ангуло [1969] попытались с  помощью ложной обратной связи о (мнимо) физиологически измеренном состоянии  возбуждения индуцировать гнев трех различных интенсивностей. Сначала  испытуемый сталкивался с плохим обращением со стороны другого (подставного) испытуемого. Затем испытуемые, у  которых возникал гнев средней силы, пользовались более интенсивными и  продолжительными электроразрядами, чем  испытуемые со слабым или же очень  сильным гневом. Неожиданную нелинейность отношения между гневом и агрессивностью авторы объясняют тем, что гнев максимальной силы кажется испытуемым неуместно  высоким и поэтому приводит к  процессу торможения.

Возможность экспериментального исследования эмоций.

Психология на рубеже XIX-XX вв., когда в связи с развитием  техники расширились возможности  экспериментального исследования, сделала  резкий поворот к экспериментальному как более надежному источнику  данных. В гласном и негласном  виде в психологической науке  распространилось требование непременной  «объективности» научного исследования, обязывающее ставить и обсуждать  проблемы лишь в той мере, в которой  они доступны эмпирической проверке.

Оценивая сегодня  последствия этой коренной перемены курса, мы имеем все основания  радоваться как значительному числу  новых интересных фактов, полученных именно благодаря эксперименту, так  и возросшей конкретности и строгости  психологических работ. Однако, согласно достаточно широко разделяемому мнению, эта общая оценка не в одинаковой мере относится к отдельным областям психологической науки. По сравнению  с психологией познавательных процессов, для которой эксперимент стал не только источником фактов, но и мощным стимулом общего развития, экспериментальные  исследования в области эмоций носят  более ограниченный характер.