Психология эмоциональных явлений

Причины столь различной  эффективности психологического эксперимента заключаются прежде всего в интимности эмоциональных переживаний человека, их прямой связи с тем, что в  повседневном языке называется «личной  жизнью»,—обстоятельствами, в силу которых человек может не проявлять  желания ни вовлекаться в некоторые  эмоционально значимые ситуации, ни давать отчет об испытываемых в них переживаниях. Существуют и другие причины, обнаруживающиеся, в частности, при сравнении принципиальной схемы исследований в области  эмоций и в области познавательного  отражения.

Так, в случае познавательных процессов обычно существует возможность  опираться на два ряда явлений: объективный  и субъективный, отражаемый и отраженный. По отношению к субъективному  отражению первый ряд может служить  своего рода образцом, «эталоном» того, что, например, должно или могло бы быть воспринято, запечатлено, заучено, постигнуто мышлением и т.п. Именно сопоставление объективного «эталона»  с тем, как он отражается субъектом, открывает широкие возможности  выявления особенностей познавательного  отражения: пороговых характеристик, закономерностей, динамики и т. п.

При исследовании же эмоций такой возможности не существует. Эмоции выполняют функцию не отражения  объективных явлений, а выражения  субъективного к ним отношения. Объект или событие может вызвать  эмоцию, быть ее поводом, но не может  служить образцом для ее анализа  и описания. Поэтому данные о том  или ином эмоциональном переживании  мы можем сравнивать лишь с данными  о других эмоциональных переживаниях у одного и того же человека или  у других людей, а не с некоторым  объективным «эталоном». Это обстоятельство крайне затрудняет реализацию в области  эмоций той исторической миссии «бегства от субъективности», которую должен был, как ожидалось, обеспечить эксперимент. Во всяком случае, при экспериментальном  исследовании самихэмоциональных переживаний (их специфических особенностей, динамики, «качества») психология продолжает оставаться в значительной степени ограниченной возможностями вундтовского «метода впечатления» —упорядоченного субъективного наблюдения и отчета. Положение, очевидно, было бы более благоприятным, если бы оправдались те надежды, которые в период зарождения экспериментальной психологии возлагались. на второй из выделенных Вундтом методов исследования эмоций — «метод выражения». Действительно, если в том множестве объективных изменений, которые происходят при эмоциональных состояниях в мимике, физиологических функциях организма, можно было бы выделить достаточно однозначные показатели, позволяющие надежно дифференцировать эти состояния, это сделало бы эксперимент значительно менее зависимым от субъективных показаний испытуемых. Однако до сих пор объективные показатели позволяют с удовлетворительной надежностью лишь констатировать возникновение эмоциональных состояний и определять относительную количественную их выраженность. Возможности же определения на основе объективных показателей качественных различий между эмоциями пока еще сильно отстают от возможностей субъективного их различения.

Затруднения, возникающие  при экспериментальном изучении эмоций, подчеркивают ценность большого числа содержащихся в этом разделе  данных, которые были получены в  условиях, так сказать, повышенной сложности. Однако мы еще раз говорим здесь  об этих затруднениях не только для  того, чтобы обратить на них внимание и предупредить читателя, начинающего  знакомиться с психологией, что  в этом разделе он может и не найти ответа на некоторые волнующие  его вопросы.

Экспериментальное исследование выражения эмоций.

Одним из первых возник вопрос: почему у человека в эмоциональном  состоянии специфически изменяется напряжение различных лицевых мышц? Классической попыткой ответить на этот вопрос была теория Ч. Дарвина, изложенная им в работе «Выражение эмоций у  человека и животных» (1872). Дарвин выдвинул гипотезу, согласно которой мимические движения образовались из полезных действий. Другими словами, то, что сейчас является выражением эмоций, прежде было реакцией, имевшей определенное приспособительное  значение. Мимические движения возникли из преобразованных полезных движений и представляют собой: 1) либо ослабленную  форму этих полезных движений (например, оскаливание зубов при гневе  является остаточной реакцией от использования  их в борьбе); 2) либо их противоположность (например, расслабление мышц лица —  улыбка, выражающая приветливость, является противоположностью напряжения мышц, характерного для враждебных чувств); 3) либо прямое выражение эмоционального возбуждения (дрожь—это следствие  напряжения мышц при мобилизации  организма, скажем, для нападения). Согласно Дарвину, мимика обусловлена врожденными  механизмами и зависит от вида животных. Отсюда следует, что мимические реакции должны быть тесно связаны  с определенными эмоциями. Установление таких связей сделало бы возможным  распознавание эмоций по мимическому  выражению.

Оказалось, что теория Дарвина верна лишь отчасти, там  каждое мимическое выражение не полностью  детерминировано врожденными факторами». Об этом свидетельствуют многочисленные наблюдения и экспериментальные  данные. Множество исследований было посвящено выяснению того, способен ли человек— и в какой мере —  правильно распознавать мимические реакции других людей. В этих исследованиях  использовалось три вида материала: рисунки мимических реакций, фотографии изображения эмоций актерами и фотографии спонтанного выражения эмоций.

Исследования, в  которых использовались рисунки  мимических реакций, исходили из положения, сформулированного еще в 1859 г. немецким анатомом Пидеритом, согласно которому мимическое выражение можно охарактеризовать с помощью нескольких элементарных выразительных движений. Пидерит  составил множество схематических  рисунков. На основе этих рисунков Боринг и Титченер создали взаимозаменяемые изображения отдельных частей лица и, комбинируя их, получили 360 схем мимического  выражения. При предъявлении этих вариантов  испытуемым каждый из них казался  вполне естественным. Однако, когда  нужно было назвать эмоцию, соответствующую  этим изображениям, мнения оценивающих  обнаружили довольно большие расхождения; так, лицо, которое должно выражать, по мнению авторов, презрение, описывалось  такими понятиями, как упрямство, рассеянность, неодобрение, пренебрежение, отвращение; большинство (34%) испытуемых употребили, однако, определение «презрение».

Но в отдельных  случаях наблюдалось совпадение суждений. В табл. 2 приведены результаты исследования группы, состоящей из 1300 испытуемых.

Таблица 2 Результаты исследования

Поскольку испытуемые должны были выбирать определения из списка, содержащего 18 названий, полученные результаты значительно превышают  случайные и свидетельствуют  о том, что черты, выделенные Пидеритом, достаточно хорошо соответствуют выражению  отдельных эмоций.

Аналогичное исследование было проведено с фотографиями актеров, изображавших различные эмоции. Лангфелд установил, что число правильных оценок чувств, которые хотел изобразить актер, составляет от 17 до 58%, то есть не выше, чем число правильных оценок профилей Пидерита. Установлено также, что объяснение и упражнение могут улучшить результаты оценок.

В рассмотренных  экспериментах оценки испытуемыми  выражения лица имели качественный характер и классифицировались дихотомически (как правильные или неправильные).

При таком подходе  не учитывается, однако, то, что выражение  некоторых эмоций является весьма сходным. Так, в упоминавшемся эксперименте с рисунками Пидерита многие испытуемые определяли выражение лица, которое  должно было передавать состояние неожиданности как «изумление»; это не является большой ошибкой, так как оба выражения лица имеют между собой много общего. Это наводит на мысль, что отдельные формы мимического выражения не являются качественно особыми и их можно представить в виде некоторого континуума, построив шкалу мимического выражения. Первая попытка построить такую шкалу принадлежит Вудвортсу. Позднее эта шкала была усовершенствована Шлосбергом (1952).

Шкала Шлосберга  является круговой. Она включает шесть  основных категорий: 1) любовь, радость, счастье; 2) удивление; 3) страдание, страх; 4) решимость, гнев; 5) отвращение; 6) презрение.

Чем больше расстояние между отдельными позициями на шкале, тем менее сходны соответствующие  мимические выражения; но поскольку  шкала имеет круговую форму,

Таблица 3. Шкала мимического выражения  Шлосберга. На осях “принятие-непринятие”  и “удовольствие-неудоволдьствие” отмечено 9 ступеней, характеризующих  силу проявления реакций. Цифры с  краю (1,00, 2,00 и т.д.) обозначают качественно  различные пункты шкалы.

за пунктом 6 следует  пункт 1, это означает, что эти  выражения являются родственными. Согласно Шлосбергу, мимические выражения на этой круговой плоскости можно описать с помощью двух координат, характеризующих два основных измерения эмоций:

удовольствие —  неудовольствие (от пункта 1 до пункта 4), .

принятие —непринятие (от пункта 2,5 до пункта 5,5).

Удаление по оси  от края к центру указывает на все  более слабое проявление данного  мимического выражения; в центре находится нулевая точка—нейтральное  выражение. Дальнейшее перемещение  по этой же оси в направлении края будет означать усиление противоположного выражения.

Пользуясь такой  шкалой, Шлосберг провел ряд исследований, в которых испытуемые должны были раскладывать фотографии согласно принципу предложенной им шкалы. Было установлено, что ошибки оценок колебались в довольно узких пределах. Правильность оценок зависела от степени выраженности эмоций в мимике, то есть от удаленности оцениваемого изображения от центра системы координат; чем ближе оно к краю 1 (то есть чем сильнее экспрессия), тем правильнее были оценки.

Успешность исследований, опирающихся на шкалу Шлосберга, говорит о том, что предположение  о существовании континуума различных  мимических выражений, а также выделение  двух измерений этих выражений основываются на верных предпосылках.

В более поздних  работах Шлосберг дополнил свою схему  третьим измерением, отражающим уровень  активации, который он назвал измерением интенсивности. Полюса этого измерения составляют, с одной стороны, сон, с другой — напряжение. Ось этого измерения так наклонена к плоскости двух предыдущих, что максимум напряжения положительно коррелирует с состоянием неудовольствия.

Рассмотрим эти  три измерения подробнее. Первое из них, удовольствие—неудовольствие, соответствует общепринятой характеристике эмоций как полярного явления  с положительным или отрицательным  знаком. Труднее интерпретировать второе измерение: принятие (внимание)—непринятие. Описывая это измерение, Шлосберг поясняет, что “внимание” (английское attention мы переводим как “принятие”) характеризуется максимальной установкой и готовностью рецепторов к приему раздражений (как, например, при неожиданности, удивлении), тогда как “непринятие” должно означать “закрытие путей” для поступления раздражений, как это бывает в случае презрения или отвращения. Однако возникает сомнение, правильно ли концепция рецепторной готовности описывает полученные факты. При круговой шкале из нее следует, что выражение любви не предполагает установки рецепторов на прием раздражителей — максимальное выражение любви соответствует нулевой точке на шкале “принятие — непринятие”. Сомнительным представляется также то, что максимум неудовольствия соответствует мимике гнева, а не мимике страдания. Третье измерение Шлосберга не вызывает сомнений; оно соответствует выделенному нами выше измерению “степень возбуждения”. Не вполне ясно только, действительно ли при положительных эмоциях невозможно достижение такой степени возбуждения, которая характерна для отрицательных эмоций. Повседневные наблюдения этого не подтверждают. Данную интерпретацию мимического выражения эмоций следует, видимо, принять как гипотезу, нуждающуюся в дальнейшем анализе. Можно ли рассматривать результаты исследований Шлосберга как довод в пользу того, что отдельные эмоции имеют устойчивое мимическое выражение и что с помощью специально разработанной шкалы можно с большой точностью идентифицировать эти выражения?

На этот вопрос нельзя ответить утвердительно. В исследованиях  Шлосберга использовались фотографии людей, изображавших различные эмоции, поэтому следовало бы выяснить, допускает  ли такую интерпретацию спонтанное выражение эмоций.

Исследование подлинных  эмоций сталкивается со значительными  трудностями. Действительно, как получить достаточно большое число различных  фотографий подлинных эмоциональных  реакций? И как вызвать у человека реальное переживание эмоций, не вторгаясь  в его жизнь? Стремясь преодолеть подобные затруднения, некоторые психологи прибегали к весьма драматическим методам. К наиболее известным из такого рода исследований относятся эксперименты Лэндиса.

Лэндис проводил свои эксперименты в 20-х годах (результаты их опубликованы в 1924 г.). Это были, несомненно, очень жестокие эксперименты. Так, чтобы  вызвать сильные отрицательные  эмоции, за спиной испытуемого неожиданно раздавался выстрел; испытуемому приказывали  отрезать большим ножом голову живой  белой крысе, а в случае отказа экспериментатор сам у него на глазах совершал эту операцию, в  других случаях испытуемый, опуская  руку в ведро, неожиданно находил  там трех живых лягушек и одновременно подвергался удару электрического тока и т.д.

На протяжении всего  эксперимента испытуемых фотографировали. Чтобы облегчить объективное  измерение мимических реакций, основные группы мышц лица обводились углем. Это  позволяло впоследствии — на фотографиях  — измерять смещения, которые происходили  при различных эмоциональных  состояниях в результате сокращения мышц.

Вместе с тем  было установлено, что у каждого  испытуемого есть некоторый характерный  для него репертуар мимических реакций, повторяющихся в различных ситуациях: закрывать или широко раскрывать глаза, морщить лоб, открывать рот  и т. д.

Некоторый свет на причину такого несоответствия другим исследованиям проливают данные дополнительных опытов, проведенных  Лэндисом с тремя из его испытуемых. Он просил их попытаться изобразить некоторые эмоции, испытанные ими в эксперименте (религиозные чувства, отвращение, страх и т. д.). Оказалось, что мимическая имитация эмоций соответствовала общепринятым формам экспрессии, но совершенно не совпадала с выражением лиц тех же самых испытуемых, когда они переживали подлинные эмоции.

Представление о  том, что по выражению лица можно  судить об испытываемых человеком эмоциях, верно, если оно относится к конвенциональным мимическим реакциям, к тому своеобразному  языку мимики, которым пользуются люди для преднамеренного сообщения  о своих установках, замыслах, чувствах. Возможно, что это представление  верно и в отношении спонтанной мимики, но при условии, что имеются в виду хорошо знакомые люди. Когда нам приходится долго общаться с человеком, мы узнаем, что такое-то выражение лица означает у него раздражение, тогда как другое — восторг. Помимо общего языка эмоций, необходимо знать еще язык индивидуальный, то есть язык мимики конкретного человека. Обычно мы постигаем язык эмоций лишь близких нам людей.