Защитные механизмы личности

Примитивное обесценивание  – неизбежная оборотная сторона  потребности в идеализации, поскольку  в человеческой жизни нет ничего совершенного, то архаические пути идеализации неизбежно приводят индивида к разочарованию и, соответственно, чем сильнее идеализируется объект, тем более радикальное обесценивание  его ожидает.

Люди и в дальнейшем развитии несут в себе остатки  потребности приписывать особые достоинства и власть людям, от которых они эмоционально зависимы. Нормальная идеализация является существенным компонентом зрелой любви, а появляющаяся в ходе развития тенденция деидеализировать тех, к кому ранее испытывалась детская привязанность, представляется нормальной и важной частью процесса сепарации.

Если человек стремится  ранжировать все аспекты человеческого  бытия согласно ценности в сравнении с несовершенными альтернативами; а также что мотивирован поиском совершенства – как через слияние с идеализированными объектами, так и через совершенствование собственного Я – он рассматривается Я.Ю. Телегиным как нарциссическая личность [37]. Другие свойства характера нарциссических личностей, такие как потребность постоянно заново убеждаться в своей привлекательности, силе, известности и значимости для других, можно вывести из зависимости от примитивной идеализации.

Рассматриваемые ниже проекция и интроекция имеют как примитивные, так и более зрелые формы, однако в этом параграфе будут рассматриваться  именно примитивные.

Проекция – это процесс, в результате которого внутреннее ошибочно воспринимается как приходящее извне.

Проекция является ранним оральным механизмом – подобие первых образов действий ребенка – заглатывания (рассматриваемая далее интроекция) и выплевывания (собственно проекция).

В дальнейшем проекция развивается  в качестве способа избавления от внутренней тревоги и неудовольствия посредством приписывания неприятных стимулов внешнему миру, то есть вместо восприятия Я как имеющего характеристики объекта, окружение воспринимается личностью как имеющее характеристики Я [36].

М. Кляйн предполагала, что существует связь проекции с завистью, которую определяла, как злобное чувство, возникающее, когда другой человек обладает и наслаждается чем-то желаемым, а завистливый импульс направлен на то, чтобы отобрать или хотя бы испортить это [22]. Она также считала, что зависть – это орально- и анально-садистическое выражение деструктивных импульсов, действующих с самого начала жизни.

Проекция в своих пагубных формах несет опасное непонимание  и огромный ущерб межличностным отношениям, так как этот «примитивный механизм защиты может широко использоваться только в условиях, когда у Я вследствие нарциссической регрессии сильно нарушена функция оценки реальности и стирается грань между Я и не-Я» – пишет Э.И. Киршбаум [19,С.62]. По мнению Я.Ю. Телегина, если для человека проекция является основным способом понимания мира и приспосабливания к жизни, можно говорить о параноидном характере.

Интроекция является процессом, в результате которого идущее извне ошибочно воспринимается как приходящее изнутри [12]. В своих благоприятных формах она ведет к примитивной идентификации со значимыми другими, например, дети вбирают в себя всевозможные позиции, аффекты и формы поведения значимых взрослых.

М. Кляйн считала, что «при благоприятном развитии интроекция составляет основу благодарности, что путем отдачи вовне и повторной интроекции внутреннего богатства происходит обогащение и углубление Я» [21]. Однако интроекция – это все-таки ранний оральный механизм и связан с жадностью; когда речь идет о деструктивной оральной интроекции – это бессознательная жадность, нацеленная на вычерпывание, высасывание и пожирание груди, в такой форме интроекция представляет собой очень деструктивный процесс.

Людей, систематически использующих интроекцию для уменьшения тревоги и сохранения целостности собственного Я, Я.Ю. Телегин рассматривает как характерологически депрессивных [37].

Проективная идентификация. Это более сложный механизм, связанный с рассмотренными выше проекцией и интроекцией, который выделен М. Кляйн отдельно среди примитивных защит [21].

Автор считала, что проективная  идентификация связана с таким  ранним механизмом как всемогущие фантазии. Фантазии, которые есть у ребенка, «путаются» с явлениями, которые поступают в сознание из внешнего мира, а если возникающие в связи с этим чувства неприемлемы, то они отделяются и помещаются в другой объект так, как будто это его представления. Таким образом, создается череда проекций и интроекций.

Проецируются, как было сказано, непереносимые мысли и чувства, также в другой объект помещается собственный страх. Человек не только проецирует внутренние «плохие» объекты, но и вынуждает человека, на которого он их проецирует, вести себя подобно  этим объектам.

Чрезмерная проективная  идентификация приводит к сильной  спутанности между Я и объектом, который также становится на место  Я, с чем связано ослабление Я и грубое нарушение объектных отношений, в силу мощной проективной части, идентификация может быть связана с пограничным уровнем параноидной личности.

Расщепление Я  – это достаточно мощный межличностный защитный процесс, истоки которого находятся, как и предыдущие, в довербальном периоде, когда младенец еще не может отдавать себе отчет в том, что родители (или объекты их заменяющие) обладают как хорошими, так и плохими качествами, и с ними связаны и хорошие, и плохие переживания.

В повседневной жизни взрослого  человека расщепление остается мощным и привлекательным средством  осмысления сложных переживаний, особенно если они являются для личности неясными или даже угрожающими.

М. Кляйн считала, что тенденция Я расщеплять себя и свои объекты частично существует, поскольку Я в целом недостаточно едино при рождении, и частично, поскольку расщепление образует защиту против примитивной тревоги, а, следовательно, является средством защиты Я.

Сначала расщепление касается только разделения груди на хороший  и плохой объекты, затем Я в  различной степени фрагментирует  себя и свои объекты, достигая, таким путем, распыления деструктивных импульсов и внутренних персекуторных тревог [21].

Механизмы расщепления могут  быть достаточно эффективны в своей  защитной функции снижения тревоги и поддержания адекватной самооценки, но чрезмерное расщепление всегда влечет за собой искажение, так как исключается амбивалентность, и именно в этом заключается его опасность.

М. Кляйн пишет, что «определенное количество расщепления необходимо для интеграции, так как оно сохраняет хороший объект и дает возможность Я впоследствии синтезировать два его аспекта – в том числе «плохой», амбивалентный» [21, С.36].

Чрезмерная зависть и  выражение деструктивных импульсов  препятствует первичному расщеплению  между хорошей и плохой грудью, и построение хорошего объекта становится в целом недостижимым. Таким образом, не закладывается основа для полностью развитой и интегрированной взрослой личности, поскольку нарушается позднейшая дифференциация между хорошим и плохим в различных ситуациях.

В той мере, в какой  это расстройство развития вызвано  чрезмерной завистью, оно исходит из преобладания на самых ранних стадиях параноидных и шизоидных механизмов, которые, согласно гипотезе М. Кляйн, образуют основу шизофрении, особенно ее параноидной формы.

Диссоциация – это механизм, который условно можно назвать «множественная личность». Находится в классе примитивных защит на основании того, что ее действие глобальным и поразительным образом охватывает всю личность, а также потому, что многие диссоциированные состояния психотичны уже по своей природе. Диссоциация может быть «нормальной» реакцией на травму. Любой человек, столкнувшись с катастрофой, большей, чем способен вынести (особенно если она связана с непереносимой болью или ужасом) может диссоциировать.

Развитие диссоциаций  психоаналитики чаще всего связывают  с ранней сексуальной травмой  или абъюзом со стороны объекта, осуществляющего заботу, либо повторявшихся катастроф в контексте войны или преследования [25]. В последнем случае травмированные люди склонны реагировать на обычный стресс как на опасность для жизни, немедленно впадая в амнезию или проявляя нехарактерные для них ранее не совсем адекватные реакции.

Аннулирование действия –  это механизм психической защиты, который предназначен для предотвращения или ослабления какой-либо неприемлемой мысли или чувства, для магического  уничтожения неподходящих по как4им-либо причинам для личности последствий  другого действия или мысли, например, это могут быть повторяющиеся мысли и ритуалистические действия. Данный механизм связан с магическим мышлением, с сознательной верой в сверхъестественное.

Нигилизм – отрицание  ценностей. Подход к нигилизму как  одному из механизмов психологической защиты основывается на концептуальных положениях Э. Фромма. Он полагал, что центральной проблемой человека является внутреннее присущее человеческому существованию противоречие между бытием «брошенного в мир не по своей воле» и тем, что он выходит за пределы природы благодаря способности осознавать себя, других, прошлое и настоящее [12]. Им рассматривается идея того, что развитие человека и его личности происходит в рамках формирования двух основных тенденций: стремления к свободе и стремления к отчуждению.

В результате человек утрачивает свою самость. Возникает защитный механизм «бегство от свободы», для которого характерны: мазохистские и садистские тенденции; деструктивизм, стремление человека разрушить мир, чтоб он не разрушил его самого, нигилизм; автоматический конформизм.

Понятие «нигилизм» анализируется  и в работе А. Райха. Он считал, что телесные характеристики (а именно скованность и напряженность) и такие особенности как постоянная улыбка, высокомерное, ироничное и дерзкое поведение являются остатками очень сильных защитных механизмов в прошлом, которые оторвались от своих исходных ситуаций и превратились в постоянные черты характера, своеобразную «броню», проявляющиеся как «невроз характера», одной из причин которого и является действие защитного механизма нигилизм.

По мнению Э. Фромма, развитие человека идет по пути увеличения «свободы», которым не каждый человек может адекватно воспользоваться, вызывая ряд негативных психических переживаний и состояний, что может привести его к отчуждению.

Аскетизм как механизм психологической защиты был описан в работе А. Фрейд «Психология Я и защитные механизмы» и определен как «отрицание и подавление всех инстинктивных побуждений» [10]. Она указывала на то, что данный механизм в большей степени характерен для подростков, примером которого является недовольство своей внешностью и стремление к ее изменению.

Она указывала также на возможность распространения аскетизма  на множество сфер жизни человека. Так, например, подростки начинают не только подавлять в себе сексуальные желания, но и перестают спать, общаться со сверстниками и т.д.

По мнению А. Фрейд аскетизм от механизма вытеснения отличается по двум основным параметрам: вытеснение связано со специфическим инстинктивным отношением и касается природы и качества инстинкта, тогда как аскетизм же затрагивает количественный аспект инстинкта, когда все инстинктивные побуждения рассматриваются как опасные. Также при вытеснении в некоторой форме имеет место замещение, в то время как аскетизм может быть замещен только переключением на выражение инстинкта.

Негативные переживания  по этому поводу могут быть «сняты»  с помощью этого защитного  механизма, который встречается  не только у подростков, а и у  взрослых людей, где чаще всего «сталкиваются» высокие моральные устои, инстинктивные потребности и желания, что, по мнению А. Фрейд, лежит в основе аскетизма.

2.2. Защиты личности  «высшего порядка» 

Как уже было сказано, механизмы  защиты «высшего порядка» формируются внутри структуры «Я-Оно-Сверх-Я». Поэтому они часто используются в качестве адаптивных процессов, а самые зрелые из них (к примеру сублимацию и юмор), авторы относят к механизмам преодоления тревожных ситуаций [10, 19, 25, 31, 36]. Люди, личность которых описана психоаналитическими наблюдателями как организованная на невротическом уровне (вариант нормы), опираются в основном на зрелые защиты второго порядка. При этом личность используют и примитивные защиты, которые, однако же, не столь заметны на фоне их общего функционирования и проявляются, как правило, лишь во время более сильного стресса.

И хотя наличие примитивных  защит не исключает диагноза структуры  характера невротического уровня, то отсутствие зрелых защит исключает его. Защитные механизмы «высшего порядка» имеют надежный контакт с реальностью и их использование обусловлено «вторичным процессом» [25].

Некоторые из «высших»  защит также могут быть доминирующими  в структуре патологических характеров, но работают они все же на уровне невротической организации личности. Они характерны для так называемых «классических» невротиков – истерических и обсессивно-компульсивных характеров.

Вытеснение – основная защита высшего порядка, это «первое самозащитное действие, основанное на индивидуальном суждении, в котором собственное Я активно использует психическую мощь для отвращения от осознания несовместимых психических содержаний» – пишет Р.М. Грановская [10].

Паттерн неклинического действия вытеснения наиболее иллюстративен  в случае простого забывания имен или намерений – того, что З. Фрейд называл частью «психопатологии обыденной жизни». В психоанализе обнаруживается, что имя или намерение забываются, если они сопряжены с подавленным мотивом, обычно из-за их ассоциации с неприемлемой или глубоко неприятной инстинктивной потребностью.