Логика в Индии

  Существенное  различие между джайнизмом и прагматизмом заключается в субъективно-идеалистическом  характере прагматизма, отрицающего объективную истину, в противоположность материалистическому релятивизму джайнизма, который признает объективную истину и считает наши суждения относительными потому, что сама отражаемая ими реальность носит относительный характер.

   Чаттерджи <и Датта отмечают также, что хотя джайнисты сходятся с прагматистами в том, что суждение правильно, когда оно находит подтверждение в практических результатах, к которым оно приводит, однако существенное различие между взглядами их по данному вопросу состоит в том, что, по мнению джайнистов, различные суждения об объекте не являются просто субъективными идеями об этом объекте, но соответствуют различным реальным аспектам объектов4.

 
  Отметим некоторые особенности индийской  логики. Оригинальным является ее учение о пятичленном силлогизме. В теории пятичленното силлогизма заслуживает внимания требование подкреплять общее положение понятными конкретными примерами. В этой теории заключается верная мысль о том, что де-

дукция неразрывно связана с 'Индукцией и всякое общее поло-жение основывается на отдельных фактах, которые мы наблюдаем. Это диалектическое положение о единстве дедукции и индукции выражено в индийской логике в наивной, примитивной форме.

  Особенностью  индийской логики является то, что  в ней суждение не признается самостоятельным актом мысли, а рассматривается как член умозаключения.

  Правильно, на наш взгляд, учение индийской  логики о том, что восприятие не есть нечто непосредственно данное, а  заключает в себе акт «суждения-умозаключения». Поясним это примером. Я вижу лошадь и говорю: «Это — лошадь». На первый взгляд мы здесь имеем непосредственное самоочевидное знание. Но если посмотреть глубже, тогда дело представляется в другом свете. Известно, что после открытия Америки европейцы впервые привезли туда свиней и, когда туземцы их увидели, они говорили: «Какие смешные лошади у европейцев».

  Наши  восприятия опосредствованы нашим  прежним опытом. Мы воспринимаем что-нибудь как такой-то предмет именно потому, что в нашем прежнем опыте были такие предметы.

  Приведем  еще другой пример. Один путешественник попал в негритянскую деревушку  в Центральной Африке, где негры  жили в примитивных условиях, не имея представления ни о газетах, ни о книгах, ни о чтении. Пока путешественнику меняли лошадей, он вынул из кармана газету и начал читать, а в это время вокруг него собралось негритянское население и внимательно следило за ним. Когда подали лошадей и он садился в коляску, к нему подошли негры и просили продать газету, предлагая за нее большие деньги. Удивленный путешественник опросил, зачем им газета. Они ответили, что он полчаса смотрел на эти черные точки и, очевидно, лечил свои глаза и они тоже желают иметь это лечебное средство. Поскольку им не было известно чтение, они восприняли его -как лечение глаз. Дело в том, что наше восприятие опосредствовано нашим житейским опытом, а последний, в свою очередь,— историческим опытом, усвоенным нами.

  Отметим еще проводимое в индийской логике различение речи «в себе» и речи «для других». Речь «в себе» характеризуется  более сокращенным способом мышления, чем речь «для других». Европейская  психология лишь в XX в. приступила к изучению речи «в себе» и ее отличия от речи «для других».

  Что касается вопроса об отношении древнеиндийской  и древнегреческой логики, то приходится признать и ту и другую самобытными. С греческой философией и логикой Индия познакомилась лишь в результате похода Александра Македонского. Исследователи индийской логики констатируют знакомство с логикой Аристотеля у одного из представителей школы ньяя Ако-анады.