Типология личных подсобных хозяйств в контексте нацпроекта “Развитие АПК”

Типология личных подсобных хозяйств в контексте  нацпроекта “Развитие АПК”

 

http://socreal.fom.ru/?link=ARTICLE&aid=456

ЖУРНАЛ СОЦИОЛОГИЧЕСКИХ НАБЛЮДЕНИЙ И СООБЩЕНИЙ СОЦИАЛЬНЯ РЕАЛЬНОСТЬ

 

Оберемко О.

Раздел: ОБЩЕСТВО

Рубрика: Сельское хозяйство  PDF-версия

 

 

 

Статья подготовлена в рамках проекта  Фонда "Общественное мнение" "Социологическое  наблюдение ЛПХ в Краснодарском  крае", реализованного автором в  марте-мае 2007 года.

 

 

 

Личное подсобное хозяйство (ЛПХ) как элемент социальной реальности с момента своего появления в эпоху тотальной коллективизации вызывает эмоциональные споры. Его существование – как пережитка прошлого – было “нетеоретичным” в советскую эпоху; в неолиберальную риторику постсоветской эпохи оно не вписывается по сходным соображениям1. На протяжении всего периода существования ЛПХ государственное регулирование было направлено на борьбу с “нетрудовыми доходами”, которая осуществлялась уже в послесталинские годы через принудительное обобществление скота, “секвестирование” приусадебных участков, попытки налогообложения фруктовых деревьев, разорение теплиц и тому подобные меры. Старшее поколение до сих пор помнит об этой практике государственного регулирования. И вдруг в проекте – Приоритетном и Национальном, да отдельной строкой – целое направление: “Стимулирование развития малых форм хозяйствования в агропромышленном комплексе”.

 

Приоритетный национальный проект (ПНП) “Развитие АПК” предусматривает  стимулирование хозяйственной, в том  числе товарной, деятельности ЛПХ. Тем самым подтверждается закрепленная федеральным законодательством норма, согласно которой ведение ЛПХ, по существу, является товарной непредпринимательской деятельностью. Однако с точки зрения высокой теории ЛПХ представляет собой архаичную форму хозяйствования по крайней мере в трех отношениях. Во-первых, ЛПХ несовременно, потому что имеет ограниченный потенциал для роста производительности труда. Во-вторых, производственная деятельность ЛПХ систематически не отражается в статистике и не подлежит налогообложению, что позволяет отнести ее к сектору неформальной экономики, то есть к “совокупности видов хозяйственной деятельности, не отраженной в статистической и налоговой отчетности” [Радаев. 2005. С. 179]. С этой точки зрения поддержка товарной деятельности ЛПХ противоречит систематическим усилиям, направленным на снижение удельного веса неформальной (небюрократизированной) экономики. В-третьих, ввиду отсутствия каких-либо квалификационных требований производственная деятельность ЛПХ не является профессиональной, а следовательно, едва ли может эффективно регламентироваться узкоспециализированными нормативами качества, стандартизации, санитарных и других условий.

 

Приведенная аргументация в пользу несовременности ЛПХ – как  критика поддержки ЛПХ – особенно убедительно звучит в отрыве от повседневного социального контекста и от Основного закона РФ – Конституции, согласно которой Россия – социальное государство. Как ни обидно, эти два обстоятельства нужно учитывать при формулировании и экономической, и социальной политики.

 

Первый тезис – об ограниченности роста производительности труда  в ЛПХ – находит обоснование  в теориях трудового крестьянского (то есть некапиталистического) хозяйства  А.В. Чаянова [Чаянов. 1989] и моральной (то есть некапиталистической) экономики Дж. Скотта [Scott. 1976]. Согласно первой теории, для крестьянского хозяйства важна не индивидуальная производительность труда, а занятость членов семей; согласно второй, более современной теории в зоне рискованного земледелия (а иных зон в России просто нет, и даже Кубань не является исключением) проблема каждодневного прокорма важнее возможной, но не гарантированной при неконтролируемых рисках прибыли [Нефедова, Пэллот. 2006. С. 251]. При этом не следует думать, что предпочтение синицы (малой, но надежной выгоды) журавлю (большому, но рискованному выигрышу) свойственно только “деревенщине” с ограниченным кругозором. Точно такие же преференции психологи Д. Канеман и А. Тверски обнаружили, анализируя результаты опросов “продвинутых” горожан (в частности, студентов-экономистов) [Kahneman, Tversky. 1979; Tversky, Kahneman. 1992].

 

Но даже если не верить нобелевскому лауреату по экономике за 2002 г. Д. Канеману и приписывать невосприимчивость  к “рациональному экономизму” исключительно крестьянам, то следует учесть, что “при 73% населения, живущего в городах, по показателю структуры занятости Россия – аграрная страна. Суммарные трудозатраты агропроизводства с учетом хозяйств населения… до сих пор выше, чем в промышленности”, а “роль собственной продукции в питании граждан огромна. От своего огорода и часто скотины зависят 92% сельских жителей и 44% горожан” [Нефедова, Пэллот. 2006. С. 35, 37].

 

Что касается второго тезиса, то он неверен по сути, поскольку ПНП  “Развитие АПК” как раз предполагает стимулировать кредитами выход из тени. В известном смысле этот нацпроект имеет образовательную составляющую, эффективности которой может позавидовать даже ПНП “Образование”: обучение происходит не за партой, а в деятельности, обусловленной рыночной институциональной средой, издержки обучения участвующие стороны несут на паритетной основе и т. п.

 

Третий тезис представляется наиболее серьезным, однако возражения, высказанные  относительно первых двух тезисов, применимы  и здесь: 1) носителям капиталистического мышления со страной не повезло, 2) обучение профессионализму вполне можно заложить в программные мероприятия по развитию рыночной институциональной среды.

 

Как противники, так и сторонники поддержки ЛПХ видят в ней  прежде всего элемент социальной, а не экономической политики.

 

Среди социальных целей называются:

• обеспечение самозанятости населения, высвобождающегося в ходе реформирования АПК;

• предотвращение пауперизации сельского  населения;

• сохранение заселенности сельских территорий и обеспечение социального контроля над ними;

• повышение уровня самообеспечения  сельского населения продуктами питания и др. (см., например [Концепция… Раздел 1. 2006]).

 

Все эти цели могут считаться  лишенными экономического смысла лишь по недоразумению - или в рамках такой модели экономики, для которой количество и качество трудовых ресурсов, а также социальный контроль над пространствами экономической деятельности нерелевантны. Однако возникает вопрос о внешней валидности такой модели, то есть о ее применимости к социальным реалиям.

 

Наряду с неэкономической аргументацией  за идеологией поддержки ЛПХ стоят  и прагматические соображения: хозяйства  населения России в XXI веке производят более половины валового сельскохозяйственного  продукта страны. Например, в 2003 г. всего на 3,3% сельскохозяйственных угодий было произведено 52% сельхозпродукции [Сельское хозяйство. 2004. С. 37]. При этом в последние годы отчетливую тенденцию к росту производительности статистика отмечает только у фермеров (частных предпринимателей), чей вклад в сельскохозяйственный ВВП не превышает 5%. Стимулы к развитию производства, предусмотренные в ПНП “Развитие АПК”, действовали для предприятий формального сектора АПК и до 2006 г., однако к коренному улучшению ситуации не привели (см. [Концепция…, раздел 1. 2006]). Таким образом, недостаточная эффективность крупных и фермерских хозяйств на территории России заставляет делать ставку на малую, архаичную хозяйственную единицу.

 

Ввиду сильной внутренней дифференциации сектора, которая свойственна всякой неформальной экономике, налоговые и процедурные привилегии обеспечивают реализацию социальных функций в широком диапазоне – от элементарного выживания для низших слоев до первоначального накопления капиталов для высших слоев, которые в краткосрочной перспективе становятся кандидатами на утрату установленных законом привилегий и переход в разряд предпринимателей.

 

В плане оздоровления отрасли практический эффект от поддержки ЛПХ – финансовыми  и товарными кредитами, временным  освобождением от налогов на предпринимательскую деятельность и т. п. – будет зависеть от того, насколько предлагаемые правила и процедуры их применения способствуют селекции “способных игроков” и препятствуют приходу в эту сферу тех, чьи шансы на успех заведомо невелики.

 

В статье предлагается типология ЛПХ, которая может быть использована для определения параметров качественно различающихся целевых групп ПНП, скрывающихся за определением “личное подсобное хозяйство”. Эмпирическую основу статьи составляет массив данных, собранных с 29 марта по 10 апреля 2007 года в ходе экспедиционной поездки в два района Краснодарского края. Были проведены интервью примерно с 70 информантами2. Основу массива данных составили индивидуальные и иногда групповые (2–5 собеседников) свободные интервью на заданную тему. Каждое интервью начиналось с озвучивания цели исследования: посмотреть, как идет национальный проект по развитию АПК. Представление данных в исследовании, выполненном в этнографической традиции, ставит проблему анонимности информантов. Отбор цитат для публикации диктуется не интересом к персоне или месту, а типичностью. Поэтому для соблюдения анонимности все имена информантов и названия районов изменены.

 

От исследования, проведенного в  качественной стратегии, не следует  ожидать типологии, построенной на объективных основаниях, и, тем более, количественной оценки распространенности выделенных типов. Однако качественная методология может быть полезна при построении типологий, основанных на субъективных параметрах, связанных с мотивами хозяйственной деятельности и самоопределением в социальном пространстве, то есть с параметрами деятельной социальной идентификации [Оберемко. 2007].

 

 

 

“Усредненное” ЛПХ – средняя  температура по больнице: трудности  типологии

 

Эффективность ведения сельского  хозяйства зависит от природно-климатических условий. Использование калькулируемых, объективных показателей в экономико-географическом зонировании связано с неопределенностью даже в выборе масштаба: “Для каждого вида географической зональности существует ограниченный диапазон масштабов географических карт, на которых границы зон могут быть показаны достаточно правдоподобно” [Родоман. 1999. С. 61]. Еще более остро проблема неопределенности стоит в отборе базовых показателей для зонирования. И даже если экспертам удается прийти к согласию по поводу масштаба и набора базовых показателей, за скобками остаются “самые интересные” признаки, с помощью которых только и можно объяснить эмпирическое разнообразие предприятий внутри одной зоны. Это касается крупных хозяйств, которые по определению характеризуются большей устойчивостью: “В одном из номеров издания Законодательного собрания Краснодарского края> вообще ужасающие цифры. Два колхоза [рядом расположены, со сходной специализацией], приблизительно одинаковое количество гектаров земли, в одном работают 600 человек, в другом - 25. Вот такой перепад” (чиновник краевого аппарата управления). Тем более это касается ЛПХ, поскольку малый размер делает его уязвимым для влияния как любого фактора, взятого отдельно, так и любой конфигурации факторов: малая хозяйственная единица всегда неустойчива, а достигнутая равнодействующая факторов в любой момент может нарушиться даже краткосрочными изменениями во внешней или во внутренней среде. Например, производство яиц или молока в домашнем хозяйстве (не самые зависимые от изменчивых погодных условий занятия) может быть выгодно в 20 минутах езды (без пробок) от места сбыта, а в 50 минутах - уже убыточным из-за расхода бензина и времени на дорогу, особенно если реализатор сам включен в непрерывный производственный процесс.

 

“Кто-то <…> зарабатывает очень  хорошие деньги, кто-то зарабатывает деньги средние, кто-то зачастую не может  окупить взятый кредит. И работает <…>[= очень интенсивно]. В принципе это все экономическая география. Это все определено такими условиями, как распределение рынков сбыта, плотность населения и количество доступного человеку ресурса. В рамках одного даже муниципального района могут быть разные зоны. <…>

 

Расслоение огромнейшее. То есть нет  просто ЛПХ. Если и осуществляются какие-то попытки говорить об усредненном ЛПХ, это все равно, что средняя температура по больнице. <…> Иными словами, есть зоны, где рентабельно хозяйствование в рамках ЛПХ, и зоны сниженной рентабельности, есть практически нулевые зоны. <…>

 

Везде разный уровень рентабельности на одной и той же культуре” (чиновник краевого аппарата управления). При этом все способы “нормального” повышения рентабельности производства быстро достигают своих пределов эффективности, за которыми начинают возрастать риски неустойчивости. Несоразмерное внимание к отдельным факторам производства и сбыта ведет к парадоксу: чем рентабельнее ЛПХ, тем менее устойчивым оно становится, а чем устойчивей, - тем менее рентабельным. И все -из-за малого размера, следствием которого является малая величина прибыли и ее нерегулярность, потому что год на год не приходится. В один год можно подняться, а на следующий год уйти в минус.

 

Одновременно стремиться и к  рентабельности, и к устойчивости, судя по рассказам крестьян, не получается из-за изменений конъюнктуры на разных рынках, от которых зависит маленькое отдельное ЛПХ. А конъюнктура очень изменчива.

 

На пути увеличения производительности ЛПХ стоит ряд ограничений. Во-первых, пределы их технического оснащения. Универсальные средства механизации есть, но их немного, так что при смене отраслевой направленности (а она периодически неизбежна вследствие изменчивости конъюнктуры) нужно будет перевооружаться заново. А побывавшее в употреблении оборудование не слишком ликвидно в пределах локальных рынков. Если тебе невыгодно определенное производство, соседу оборудование не продашь – он работает на тех же рынках. Таким образом, приобретение слишком дорогого и слишком специализированного оборудования оказывается рискованным, так как в условиях изменчивой конъюнктуры оно может не успеть окупиться.

 

Во-вторых, производительность можно  увеличивать за счет интенсивности  живого труда, но на этом пути быстро возрастают риски для здоровья. Можно попытаться пойти по пути экстенсивного увеличения живого труда, но закон запрещает использовать наемный труд в ЛПХ. Остается привлекать родственников, что законом дозволяется, однако даже если родственники есть и согласны участвовать в ведении ЛПХ (что проблематично), здесь возникает риск распада внутрисемейной (или товарищеской под видом родственной) солидарности. В-третьих, добиваться высокой производительности и рентабельности можно за счет узкой специализации, однако последняя увеличивает зависимость от одного рынка. Если специализированное ЛПХ работает на локальном рынке – а далеко не все ЛПХ в состоянии доставлять свою продукцию на большие расстояния, – то риски увеличиваются в двух случаях. С одной стороны, неурожай, падеж скота и т. п. ведут к невосполнимым убыткам, от того что “все яйца в одной корзине”. С другой – опасен и большой урожай: если уродится, то уродится и у соседей, вследствие чего упадут цены сбыта (как говорили крестьяне во время интервью, “не будет цены”).