Необходимая оборона

Хуже обстоит дело с  адресатом нормы (субъектом обороны), который «фактически поставлен  в ситуацию, при которой он должен не только дождаться посягательства, но и определить его направленность и выяснить характер применяемого или  угрожающего насилия, т.е. решить вопросы, вызывающие трудности даже у специалистов» . В возникшей экстремальной ситуации у защищающегося, конечно, нет времени на объективную оценку характера и степени опасности посягательства. Цена же ошибки здесь слишком велика - это теперь уже конфликт с уголовным законом. Впрочем, то же самое придется констатировать и при более последовательном переходе законодателя к перечневой системе защищаемых благ.

Другой аргумент против данной законодательной новеллы состоит  в следующем. Известно, что профессиональный уровень правоприменителей, особенно сотрудников следственных подразделений, мягко говоря, в целом далек от совершенства. Он в силу объективных причин постоянно снижается. И указания закона в этой профессиональной среде воспринимаются однозначно: если посягательство угрожает жизни обороняющегося, то можно причинять посягающему любой вред вплоть до смерти; в других случаях, как правило, усматривается превышение пределов необходимой обороны, а то и обычное преступление против личности. Чего уж тут мудрствовать лукаво?! Такова логика правоприменительной практики, как бы этого, может быть, не желали субъективно «творцы» Федерального закона от 14 марта 2002 г.

Приведу показательный пример.

Поздно вечером (дело было в декабре 2003 г. 28-летняя Александра Иванникова возвращалась домой, где  ее ждали муж и грудной ребенок. Она остановила таксиста-частника. За рулем «Жигулей» десятой модели сидел 23-летний Сергей Багдасарян.

Как только Александра села в машину, Багдасарян заблокировал двери, отвез пассажирку в темный переулок, где потребовал от нее  орального секса. Уговоры на насильника не подействовали, он спустил брюки  и трусы, схватив Александру за голову, попытался принудить ее к сексу  силой. В короткой схватке побеждал молодой здоровый мужчина. В отчаянии женщина дотянулась до сумочки, выхватила  оттуда небольшой кухонный нож, который  носила при себе, опасаясь нападений, и ударила им таксиста в бедро, после чего выбралась из машины. Била наугад - лишь бы он ее отпустил. К  несчастью для Багдасаряна удар пришелся в бедренную артерию, хлынула  кровь, а поскольку он находился  в состоянии опьянения, то не смог наложить себе жгут. От острой потери крови  Багдасарян скончался еще до прибытия скорой помощи.

Дело Александры Иванниковой  прошло несколько судебных инстанций. Ее доводы, что она действовала  в пределах необходимой обороны  и не превысила ее пределов, правоприменители долгое время считали неубедительными. Следствие по этому делу длилось восемнадцать месяцев вместо двух положенных по закону. Вначале ей было предъявлено обвинение по ч. 4 ст. 111 УК РФ. Позже оно было переквалифицировано по ч. 1 ст. 107 УК. В июне 2005 г. Люблинский суд г. Москвы признал Иванникову виновной в аффектированном убийстве и приговорил ее к двум годам лишения свободы условно.

Дело Иванниковой получило большой общественный резонанс . Только благодаря вмешательству правозащитников и юридической общественности приговор по делу в порядке надзора был отменен и Иванникова оправдана за отсутствием в ее действиях состава преступления .

Если оборона осуществляется от посягательства, сопряженного с  применением насилия, опасного для  жизни, или с угрозой применения такого насилия, то допустимо причинение любого вреда нападающему, в этом случае пределы необходимой обороны  не могут быть превышены. Это значит, что вопрос о превышении пределов необходимой обороны может возникнуть только тогда, когда посягательство не было сопряжено с насилием, опасным  для жизни обороняющегося или  другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия. Принципиально эта новелла ничего не меняет, поскольку и ранее характер посягательства непосредственно учитывался при решении вопроса о превышении пределов необходимой обороны. Вместе с тем, на мой взгляд, такое законодательное  уточнение делает более четкой норму  о необходимой обороне.

Законодатель внес в ст. 37 УК полезное уточнение. Но он не вполне последователен. Ему следовало бы официально определить, какое насилие  или угроза его применения являются опасными для жизни. Таким ориентиром может быть примечание к ст. 37 УК, в котором целесообразно указать: «Под насилием, опасным для жизни  обороняющегося или другого лица, либо угрозой применения такого насилия  следует понимать насилие, которое  может быть сопряжено с причинением  смерти или тяжкого вреда здоровью».

Еще одна проблема, связанная  с необходимой обороной, долгое время  не находит законодательного разрешения. В последнее время гражданам  все чаще и чаще приходится защищать свое священное право частной  собственности при помощи различных  средств и приспособлений. В СМИ  Оренбургской области неоднократно сообщалось о том, что владельцы  дачных участков используют различные  способы защиты своего имущества. В  одном случае гражданин, с целью  проучить воров, опрыскивал выращиваемые на своей даче овощи раствором, в  который подмешивал слабительные лекарственные  средства. В другом случае владелец оставил в дачном домике алкогольный  напиток с содержащимися в  нем ядовитыми веществами, от употребления которого умер злоумышленник. Можно  привести еще один пример, когда  гражданин, с дачного участка  которого постоянно совершались  кражи, установил на своем участке  капкан, в этот капкан и угодил вор. И в теории уголовного права, и  в судебной практике единообразный  подход к оценке подобных ситуаций не выработан. Среди некоторых криминалистов  бытует мнение, что такие случаи не вписываются в рамки необходимой  обороны, поскольку отсутствуют  признаки наличности посягательства. Однако, на мой взгляд, эти доводы несостоятельны. Хотя рассматриваемые  средства и приспособления и используются в момент, когда посягательство отсутствует, однако они приводятся в действие именно в момент нападения.

Приведу характерный пример. Водитель, занимающийся частным извозом  и наслышанный о том, что такая  деятельность зачастую связана с  опасностью нападения, возил под  сиденьем своего автомобиля кухонный нож. Однажды, когда он подвозил двух граждан, один из них накинул ему  удавку на шею и стал душить, в  этот момент водитель успел схватить нож и нанес преступнику смертельное  ранение. Хотя нож и был приготовлен  заранее, когда посягательство еще  не совершалось, тем не менее налицо правомерное причинение вреда в состоянии необходимой обороны. Отличие заключается лишь в том, что здесь непосредственно обороняющийся использует нож, а в приведенных ранее примерах средства и приспособления срабатывают в его отсутствие.

Даже в тех случаях, когда от применения подобных средств  и приспособлений страдают посторонние  граждане, привлечение к уголовной  ответственности нельзя признать обоснованным, поскольку превышение пределов необходимой обороны невозможно при наличии неосторожной формы вины. На мой взгляд, в подобных ситуациях не имеет никакого значения факт, что посягательство было направлено против собственности, а не жизни обороняющегося.

Конечно же, при этом необходимо учитывать, что во всех приведенных  мною примерах пострадать от используемых приспособлений могли только лица, проникшие на территорию, входить  на которую они не имели права. Поэтому, если обратиться к ситуации, часто приводимой в учебной литературе, когда с целью охраны дома хозяин протягивает оголенный электрический провод вдоль забора, а шедший мимо гражданин случайно прикасается к нему и умирает от поражения электрическим током, то в этом случае привлечение к уголовной ответственности будет правомерным, поскольку подобные действия способны причинить вред любому лицу.

В. Кудрявцев и С. Келина предлагали дополнить статью о необходимой обороне указанием на то, что «правила о необходимой обороне распространяются на случай применения технических устройств для защиты правоохраняемых интересов от преступных посягательств при условии, если эти устройства не создавали опасность для лиц, не совершающих общественно опасного посягательства» ) [53, с. 123].

Поддерживая данную идею, полагаю  целесообразным предусмотреть в  ст. 37 УК часть четвертую, изложенную в следующей редакции: «Применение  средств и приспособлений для  защиты правоохраняемых интересов в отсутствие обороняющегося, если эти средства и приспособления не создавали опасность для лиц, не совершающих общественно опасного посягательства, признается правомерным при причинении любого вреда лицу, совершившему общественно опасное посягательство».

Федеральным законом от 1 июля 1994 г. «О внесении изменений и  дополнений в Уголовный кодекс РСФСР  и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР» были внесены изменения в ст. 13 УК РСФСР 1960 г., которые конкретизировали норму о необходимой обороне  точным указанием на посягательства, при защите от которых правомерным  является причинение любого вреда посягающему .

Существенное значение имел отказ от указания в законе на то, что действия, совершаемые при  необходимой обороне, могут содержать  признаки преступления. Подобные акты законодатель считал общественно полезными действиями («Правомерной является защита личности...» К сожалению, действующий Уголовный кодекс содержит норму, во многом сходную по содержанию со ст. 13 УК РСФСР 1960 г. в старой редакции («Не является преступлением причинение вреда посягающему...»). Внимание правоприменителя закон акцентирует на том, что формально акт обороны совпадает с преступлением, хотя таковым не признается.

Психологически такая  формулировка явно проигрывает: она  адресована не тому, кто совершает  общественно опасное посягательство, а лицу, которому предстоит защищаться, - от обороняющегося требуют быть более аккуратным, поскольку акт обороны по формальным признакам схож с преступлением. Представляется, что норма о необходимой обороне и особенно о превышении ее пределов для законопослушных лиц должна служить защитой, для склонных к правонарушениям - предостережением.

На основании изложенного  в порядке de lege ferenda вносится предложение изменить формулировку названия гл. 8 УК РФ «Обстоятельства, исключающие преступность деяния» и изложить его в следующей редакции: «Обстоятельства правомерного причинения вреда», что, на наш взгляд, наиболее точно отражает социальную и правовую сущность данного уголовно-правового института.

Рассматривая проблемы совершенствования  уголовно-правовой регламентации нормативного материала гл. 8 УК РФ, следует особо  отметить положение о том, что  при известном стремлении отражать в уголовно-правовых запретах наиболее типичные признаки того или иного  общественно опасного деяния такой  подход неприемлем при формулировании уголовно-правовых норм, дозволяющих  причинять вред охраняемым уголовным  законом интересам для достижения социально полезного результата.

Учитывая ситуацию двойного риска для лица, реализующего право  на основании большинства норм главы  об обстоятельствах, исключающих преступность деяния, связанного с отражением угрозы причинения вреда правоохраняемым интересам и с возможной неадекватной правовой оценкой устранения (предотвращения) такой угрозы, законодатель должен путем максимальной формализации (конкретизации) описываемых в таких нормах ситуаций ограничивать пределы усмотрения правоприменителя, оценивающего их с точки зрения правомерности. Недопустимо положение, при котором применение норм гл. 8 УК РФ повсеместно сопровождается требованиями (условиями), нормативно не закрепленными, а известными лишь судебной практике и специалистам в области уголовного права.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Зарождение, формирование и  развитие права на оборону от посягательства как одного из естественных прав тесно  связано с возникновением и развитием  идеи прав человека вообще и уходит своими корнями в глубокую древность.

Признание за личностью права  обороны от грозящей опасности является неотъемлемым элементом правового  регулирования любого цивилизованного  государства. В связи с этим несомненный  интерес представляет вопрос становления  и развития института необходимой  обороны.

Право защищать себя и своих  близких от преступных посягательств признано всеми цивилизованными государствами. Однако, чтобы защита не превращалась в расправу, самосуд, устанавливаются необходимые правила по применению такой обороны, пределы ее допустимости.

Статья 45 Конституции РФ гласит: «Каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом». Одним из законных способов защиты является необходимая  оборона. Из содержания ст. 37 УК вытекает, что можно защищать не только свои права и интересы, но и любых  других лиц, а также интересы общества и государства. Такая защита может  выражаться в причинении физического  вреда лицу, совершающему общественно  опасное посягательство, или в  уничтожении его имущества. Защита путем причинения вреда в определенных случаях не должна превышать пределы  необходимой обороны.

В российской уголовно-правовой теории принято различать условия  правомерности необходимой обороны, относящиеся к преступному нападению  и к защите.

Посягательство, от которого допустима необходимая оборона, должно быть наличным, общественно  опасным. Это положение важно, чтобы  не допустить причинения вреда от предполагаемого нападения. Однако в случае возникновения реальной угрозы посягательства допустимо применение превентивных защитительных мер.

Таким образом, состояние  необходимой обороны и право  на причинение вреда посягающему возникает при начавшемся нападении или реальной угрозе общественно опасного нападения.

При всём многообразии научных  публикаций по проблеме правовой регламентации  необходимой обороны, обращает на себя внимание тот факт, что вопрос о  юридической природе данного  института до настоящего времени  ещё не стал предметом серьёзного исследования. Этот вопрос либо не освещается в литературе, либо освещается на уровне констатации очевидного: воспроизведения  соответствующих положений Конституции  и уголовно-правового материала. Вопросы же функциональной взаимообусловленности  и взаимозависимости разноотраслевой регламентации в лучшем случае только ставились отдельными учёными или рассматривались в качестве второстепенных при исследовании других проблем права, и прежде всего, уголовного. При такой постановке проблемы, совершенно естественно, исследователь остаётся в рамках тех аспектов необходимой обороны, которые традиционно сводятся к условиям её правомерности и по которым на протяжении десятилетий не прекращается полемика. Думается именно отсюда проистекает общеизвестная неудовлетворённость регламентацией этого института в уголовном законодательстве, а в конечном итоге - не менее известная неудовлетворённость практикой его применения.