Принципы уголовного права

Вo-вторых, с решением уголовным правом относительно узких и сугубо юридических задач, которые не включают в себя глубинных психологических закономерностей. Заимствуя знания из психологии, уголовное право традиционно отстает от уровня развития психологии. И это отставание в определенной мере обусловлено консервативностью права и eго практическими потребностями в относительной стабильности собственных определений.

В-третьих, с  тяготением уголовного права к четким рамочным определениям, в связи с чем, оно вынуждено идти на известные упрощения, ограничения и дифференциации, которых нет в реальной психологии преступного поведения, где все взаимопереходы постепенны.

Этими обстоятельствами в первую очередь и объясняется  представленная в УК РФ «классификация» вины.

В российском уголовном праве существуют помимо умысла две разновидности неосторожной вины, одна из них - легкомыслие, другая - небрежность (ст. 26 УК РФ). Преступление признается совершенным по легкомыслию, если лицо предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своего действия (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на их предотвращение (ч. 2 ст. 26 УК РФ). Психическое отношение к последствиям содеянного лица, совершившего преступление по легкомыслию, также как и иная разновидность умышленной и неосторожной вины, складывается из интеллектуального и волевого моментов. Интеллектуальный момент характеризуется тем, что лицо предвидит возможность наступления общественно опасных последствий своего действия или бездействия. Волевой момент характеризуется неосновательным расчетом на предотвращение этих последствий.

По законодательной  формулировке интеллектуальный момент легкомыслия сближается с интеллектуальным моментом умысла – как прямого, так и косвенного. В обоих случаях лицо предвидит наступление общественно опасных последствий своего деяния. Однако по фактическому содержанию понятие предвидения, употребляемое законодателем при описании умысла, принципиальным образом, отличается от этого же понятия, использованного при описании легкомыслия как разновидности неосторожной вины. Данное отличие заключается в характере предвидения. При умысле (в равной степени прямом или косвенном) предвидение носит конкретный характер, а при легкомыслии – абстрактный. Это означает, что при умысле виновное лицо предвидит, что неизбежный или возможный результат наступит именно вследствие eго конкретного действия (бездействия), совершенного в данный момент, в определенной обстановке и при определенных обстоятельствах. Совсем иным содержанием обладает предвидение при легкомыслии. Лицо предвидит наступление общественно опасных последствий, но лишь абстрактно. Лицо, предвидя опасные последствия вообще (в принципе), тем не менее, исключает их наступление в конкретном случае.

Однако главное  отличие легкомыслия от умысла (в  первую очередь от косвенного) заключается в волевом моменте. Последний при легкомыслии, как разновидности неосторожной вины, характеризуется тем, что лицо без достаточных к тому оснований рассчитывало на предотвращение общественно опасных последствии своего деяния. В отличии oт косвенного умысла воля лица при преступном легкомыслии направлена на предотвращение преступных последствий своего действия или бездействия. Лицо рассчитывает на конкретные реальные обстоятельства, которые, по его мнению, способны предотвратить наступление преступного результата. Heocновательность, ошибочность расчета и превращает подобное психическое отношение к последствиям совершенного деяния в преступное легкомыслие, а само деяние – в преступление.

Второй разновидностью неосторожной вины является небрежность. В соответствии с ч. 3 ст. 26 УК РФ преступление признается совершенным по небрежности, если лицо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло их предвидеть.

Интеллектуальный  момент преступной небрежности резко  отличается от интеллектуального момента как умысла (прямого и косвенного), так и легкомыслия. При небрежности лицо не предвидит возможности наступления общественно опасных последствий своего деяния. Таким образом, интеллектуальный момент этой разновидности неосторожной вины характеризуется oтсутствием в сознании лица оценки своего поведения как общественно опасного. Это своего рода интеллектуальный момент со знаком «минус». Поэтому сущность вины в данном случае заключается не в интеллектуальном, а в волевом моменте, ибо только с волевым моментом данное психическое отношение получает yголовно-правовую оценку.

Законодательное определение волевого момента небрежности связывается с двумя критериями - объективным («должно было») и субъективным («могло их предвидеть» – имеется в виду предвидение наступления вредных последствий). В теории и судебной практике объективный критерий связан с обязанностями лица, основанными на законе, профессиональным статусом лица, общепринятыми правилами общежития, предполагающими предвидение наступления общественно опасных последствий своего действия и бездействия. Однако по уголовному праву России установление одного лишь объективного критерия еще не превращает соответствующее психическое отношение в небрежность как разновидность неосторожной вины. Для этого требуется обязательное установление еще и субъективного критерия. Последний означает уже индивидуальную способность конкретного лица предвидеть наступление вредных последствий и силу своих личных качеств, квалификации и особенностей обстоятельств, при которых было совершено общественно опасное деяние, приведшее к преступным последствиям.

В действующем  УК РФ, однако, принцип вины, его научное обоснование и реализация в нормах закона не получили, к сожалению, необходимого воплощения.

 Следует  сказать, что за время действия  УК РФ 1996 г. лишь одна норма  Общей части УК РФ, регламентирующая вопросы вины, а именно ч. 2 ст. 24 УК РФ претерпела изменения. Федеральный закон от 25.06.1998 г. [55] внес, на наш взгляд, верное уточнение в ч. 2 ст. 24 УК РФ. В старой редакции ч. 2 ст. 24 УК РФ гласила; «Деяние, совершенное по неосторожности, признается преступлением только в том случае, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса». Данное предписание УК РФ не получило полной реализации в Особенной части. В диспозициях норм, где описывались составы преступлений с причинением смерти или тяжкого вреда здоровью, содержался признак «по неосторожности». В нормах же с иными последствиями форма вины определялась не всегда. В результате типично неосторожные преступления оказывались умышленными, так как слово «неосторожность» при описании их составов отсутствовало. К примеру, в cт. 347 УК РФ правильно сформулирован состав: «Уничтожение или повреждение военного имущества по неосторожности». В статье же 348 УК РФ «Утрата военного имущества» слово «по неосторожности» отсутствовало. В результате типично неосторожное преступление оказалось умышленным. В новой редакции ч. 2 ст. 24 гласит: «Деяние, совершенное только по неосторожности, признается преступлением лишь в том случае, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса». Эго означает, что если в статье Особенной части Уголовного кодекса отсутствует указание на форму вины, преступление, ответственность за которое предусмотрена данной статей, может быть совершено и умышленно, и по неосторожности. В связи с этим единственный вариант решения проблемы – внесение указания на неосторожность в соответствующие статьи Особенной части Кодекса.

 Вместе с тем, нам представляется, что требуется дальнейшее уточнение ч. 2 ст. 24 УК РФ. Так, редакция ст. 5 УК РФ обязывает оценивать интеллектуально-волевое состояние лица, совершившего преступление по 2 направлениям: психическое отношение к деянию (действие или бездействие) и к его последствиям. Однако действующее уголовное законодательство в целом ряде случаев связывает уголовную противоправность не с фактом совершения общественно опасного деяния, а с фактом наступления в результате его совершения общественно опасных последствии. Само понятие общественно опасного действия (бездействия), как следует из характеристики умысла и неосторожности в ст. 25 и 26 УК РФ, распространяется только на умышленные преступления. Действия и бездействия в неосторожных преступлениях не обладают свойствами общественной опасности. Лишь при наступлении общественно опасных последствий они признаются преступными. Например, нарушение правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств (ст. 264 УК РФ), не являясь само по себе уголовно-противоправным, становится таковым лишь тогда, когда влечет за собой наступление последствий в виде тяжкого вреда здоровью человека, смерти одного или нескольких лиц. Соответственно, и вина в подобного рода случаях устанавливается лишь, по отношению к последствиям и может быть выражена только в форме неосторожности. Между тем в ч. 2 ст. 24 УК РФ, определяющей ответственность за неосторожные преступления, речь идет о психическом отношении лица только к деянию. Учитывая тот факт, что при определении принципа вины в ст. 5 УК РФ присутствует указание на психическое отношение лица и к деянию, и к последствиям, следовало отразить данное обстоятельство и в ч. 2 ст. 24 УК РФ.

Кроме того, несмотря па то, что ст. 5 УК РФ говорит о необходимости  установления внутреннего отношения субъекта к действиям (бездействию) и последствиям, такое же отношение следует устанавливать и к отягчающим и квалифицирующим обстоятельствам, и к другим юридически значимым признакам состава преступления. Например, нельзя привлечь лицо уголовной ответственности по п. «в» ч. 2  ст.  105  УК  РФ за убийство беременной женщины, если оно не осознавало, что женщина находится в состоянии беременности, как нельзя привлечь лицо по п. «в» ч. 2 ст. 164 УК РФ за хищение и порчу документов, если оно не сознавало, что эти документа имеют историческую, научную или культурную ценность. В ряде случаев на это обстоятельство обращает внимание высшая судебная инстанция РФ. Так, разъясняя правила применения нормы об изнасиловании (ст. 131 действующего УК РФ), Пленум Верховного Суда в Постановлении «О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 131 и 132 Уголовного кодекса Российской Федерации» oт 15 июня 2004 г, № 11 указал следующее: «Судам следует исходить из того, что ответственность, за совершение изнасилования или преступных действий сексуального характера в отношении заведомо несовершеннолетнего лица либо не достигшего четырнадцатилетнего возраста наступает лишь в случаях, когда виновное лицо достоверно знало о возрасте потерпевшего лица (являлось родственником, знакомым, соседом) или когда внешний облик потерпевшего лица явно свидетельствовал, например, о его возрасте». [Бюллетень Верховного суда РФ. – 2004. – № 8]

Адресат уголовного закона, как известно, должен обладать способностью и возможностью поступать сообразно предъявляемым требованиям. Поэтому требование вины адресуется властью только кондиционным ее носителям. «Под ними мыслятся любые лица, достигшие возраста, гарантирующего безопасное общественное поведение, а так жс способные к адекватному восприятию жизни по биологическим показателям –состоянию психического здоровья [23, с. 38]. Boзраст и вменяемость в теории уголовного права иногда именуются предпосылками вины и ответственности  [51, с._. 47]. Вина характеризует ответственное поведение психически здорового и достаточно взрослого человека. С помощью этой характеристики мы можем говорить о детерминированности человеческого (в том числе и преступного) поведения внешними обстоятельствами, разграничивать случаи извинительного (ошибка, случаи, физическое воздействие) и порицаемого причинения вреда. К числу извинительных случаев причинения вреда УК РФ отнес положение ч. 3 ст. 20 УК РФ, раскрывающей понятие возрастной невменяемости. В соответствии с данной нормой несовершеннолетний, достигший возраста, установленного УК РФ, но вследствие отставания в психическом развитии, не связанном с психическим расстройством, во время совершения общественно опасного деяния не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действии (бездействия) либо руководить ими, не подлежит уголовной ответственности. При аналогичном юридическом критерии несовершеннолетий, совершивший преступление в силу психического расстройства, признается вменяемым и подлежит уголовной ответственности согласно ст. 22 УК РФ. Очевидно, что причины возникновения такого дефекта сознания и воли и случаях, предусмотренных ч. 3 ст. 20 и ст_. 22 УК РФ, в принципе равнозначны. Но тогда встает вопрос – на каком основании в одном случае несовершеннолетний подлежит уголовной ответственности, а в другом – нет. Полагаем, если в ч. 3 cт. 20 УК РФ заменить слова «не мог в полной мере осознавать» на словосочетание «не мог осознавать», подобное противоречие будет ycтранено.

Подводя итог анализу проблемы вины как принципа уголовного права, можно констатировать по целому ряду обстоятельств теоретического, нормативного и практического характера принцип вины очень часто не реализуется и полном объеме. Однако нельзя говорить о непреодолимости, имеющихся в тексте уголовного закона «oгрехов».

Провозглашение  принципа вины требует надежных гарантий его реализации, и в первую очередь законодательных, которые обеспечивали бы безошибочную деятельность правоприменительных органов. Эго связано не только с научным определением вины, но и со всеми иными институтами уголовного права, а также с соблюдением процессуальных гарантий на предварительном следствии и в суде.

2.4. Принцип  справедливости

Принцип справедливости имеет основополагающее значение для  российского права, поскольку справедливость в правовом государстве должна выступать предварительным условием, основанием реализации всех правовых ценностей.

Безусловно, принцип справедливости есть одна из базовых социокультурных ценностей, являющихся и целью, и идеалом общественного развития. Однако данный принцип прямо не сформулирован ни в международно-правовых актах, ни в Конституции Российской Федерации. Тем не менее, он получил юридическое закрепление в них как часть более общего требования справедливого судебного разбирательства.

Принцип справедливости УК РФ имеет свою специфику, заложенною в его содержании. Так, в ст. 6 УК РФ 1996 г. законодатель указал два содержательных acпекта принципа справедливости:

«1. Наказание  и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми, т.e. соответствовать характеру и cтепени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного.

2. Никто не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление».

Из формулировки ст. 6 УК РФ очевидно, что определение справедливой уголовной ответственности, а не справедливости как таковой, является принципом уголовного закона. Вместе с тем значение данного принципа нельзя сводить лишь к оценке соотношения между преступлением и ответственностью за него. Представляется, что это хотя и важный аспект справедливости, наиболее яркий ее показатель, тем не менее, он не исчерпывает весь спектр проявления справедливости в современном уголовном праве. В связи с этим принцип справедливости уголовного права можно рассмотреть в 2-х плоскостях: справедливости уголовного закона и справедливости наказания, назначаемого судом за преступление.