Тяжкий вред здоровью

Отчасти это объясняется  тем, что в аналогичной норме  УК РСФСР (часть 2 статьи 108) в качестве квалифицирующего умышленное тяжкое телесное повреждение здоровья обстоятельство называлось только причинение смерти потерпевшему, форма же вины при  этом не указывалась.

В связи с тем, что  довольно распространенной пока ещё  является практика квалификации преступления по части 2 статьи 108 УК РСФСР (часть 4 статьи 111 УК РФ), когда налицо явные признаки убийства, необходимо обеспечить тщательное изучение и уяснение следователем или  судьёй разработанных в теории уголовного права и правоприменительной  практике критериев отграничения убийств  от умышленного причинения тяжкого  вреда здоровью, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего

Изучение судебной практики показывает, что порой суды и следственные работники, исходя из наступившей смерти потерпевшего, квалифицируют содеянное  без достаточных к тому оснований  как убийство, хотя налицо признаки преступления, предусмотренные частью 4 статьи 111 УК РФ. Такая квалификация чаще обусловлена тяжким последствием - смертью потерпевшего, отсутствием  тщательного анализа фактических  обстоятельств дела и установления умысла, направленного на причинение смерти.

К. был осужден судом  Кабардино-Балкарской Республики за убийство своей сожительницы М. по пункту «г»  статьи 102 УК РСФСР. Придя ночью к  М., осужденный К. застал у М. А., оба  были в нетрезвом состоянии. Ударив М. по лицу, К. пошел домой. Дома, взяв резиновый шланг, он вернулся к М., выгнал А. из квартиры М., стал ее избивать сначала шлангом, а потом - клинком  кухонного ножа (плашмя). К. нанес  М. 80 ссадин и 107 кровоподтеков, причинив легкие телесные повреждения, повлекшие  кратковременное расстройство здоровья. В ходе избиения К. ударил потерпевшую  по голове, причинив тяжкое телесное повреждение. Виновный утверждал, что, когда он уходил из дома М., она была жива и что о ее смерти он узнал, придя к ней утром. О том, что К. не желал убить М., свидетельствует и то, что он не использовал нож как непосредственное орудие убийства, хотя этому ничто не препятствовало. Учитывая данные обстоятельства, заместитель Генерального прокурора РФ в протесте поставил вопрос о переквалификации содеянного К. с пункта «г» статьи 102 на часть 2 статьи 108 УК РСФСР. Президиум Верховного Суда РСФСР протест удовлетворил См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1992 №8. С, 9--10. Можно привести в качестве примера и следующий случай: Ф. был осужден по пункту «г» статьи 102 и по части 1 статьи 145 УК РСФСР (пункт «д» части 2 статьи 105 и части 1 статьи 158 УК) за убийство В. и кражу денег у С. Суд признал, что Ф. и В. при распитии водки не поделили украденные деньги. На этой почве между ними возникла ссора, во время которой Ф. нанес В. множество ударов руками и ногами в различные части тела. Уходя с места происшествия, Ф. положил под голову В. пиджак, чтобы тот «не захлебнулся рвотными массами». В. был обнаружен мертвым. Судебно-медицинская экспертиза констатировала, что его смерть наступила от закрытой тупой травмы живота. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда России признала, что действия Ф. расценены судом как умышленное убийство неправильно, исходя не из его отношения к содеянному и направленности умысла, а из наступивших последствий. Суд не учел характера действий и последующего поведения Ф., свидетельствовавших об отсутствии у него умысла на убийство. Его действия предусмотрены части 2 статьи 108 УК РСФСР (части 4 статьи 111 УК).

В судебной практике можно  встретить и ошибки обратного  характера, когда содеянное квалифицируется  как умышленное причинение тяжкого  вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего, в то время  как фактические обстоятельства дела свидетельствуют о наличии  умысла, направленного на причинение смерти.

Б. был осужден по части 2 статьи 108 УК РСФСР за то, что он после совместного распития спиртного  и очередной ссоры со своей  сожительницей М. ударил ее несколько  раз ломиком по голове, облил нитроэмалью  и бросил на нижнюю часть тела спичку. В результате ей были причинены тяжкие, опасные для жизни телесные повреждения в виде ожогов, покрывших 70 процентов поверхности тела. Ожоги повлекли воспаление легких, печени, мягкой мозговой оболочки, ампутацию ног. На десятый день после случившегося потерпевшая скончалась.

Президиум Верховного Суда РСФСР по протесту заместителя Генерального прокурора отменил приговор, направив дело на новое рассмотрение. В протесте обращалось внимание на то, что Б. дважды ударил потерпевшую ломиком по голове, облил ее нитроэмалью и поджег - все это свидетельствует о  том, что он желал смерти потерпевшей, то есть действовал с прямым умыслом  на лишение жизни М

Со всей очевидностью можно  сказать: ошибка в квалификации содеянного была обусловлена тем, что суд, решая  вопрос о содержании умысла виновного, не учел, в частности, способ, характер орудия преступления, локализацию ранений  и так далее.

Или, например, судебная коллегия по уголовным делам Московского  городского суда признала правильной квалификацию по части 2 статьи 108 УК РСФСР (часть 4 статьи 111 УК) действий К., который  ударил ножом в пах С., от чего наступила его смерть. Президиум  Московского городского суда отменил  определение судебной коллегии и  указал: из дела видно, что К. был  знаком с К-вой и встречался с  ней. В день происшествия он, выпив  водки, приехал к К-вой, у которой застал С., К-ва попросила его уйти и сообщила, что она намерена с С. вступить в брак. К., угрожая убийством, ушел, а через несколько минут возвратился с заранее приготовленным раскрытым ножом и нанес С. удар в пах, после чего скрылся. С. был доставлен в больницу в состоянии, близком к клинической смерти. В соответствии с этими данными и с учетом высказанной К. угрозы убийством президиум признал, что действия К. следует расценивать как убийство.

В данном случае нанесение  удара ножом в жизненно важную часть тела, сопровождаемое угрозой  смертью, является бесспорным свидетельством умысла на убийство.

Разграничение этих преступлений должно проводиться по субъективной стороне, точнее, по форме вины. В  свое время Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 27 июня 1975 г. «О судебной практике по делам об умышленном убийстве» обоснованно  обращал внимание судов на то, что  они не всегда разграничивают убийство и причинение тяжкого телесного  повреждения, повлекшего смерть потерпевшего. При этом не учитывается, что при  убийстве требуется наличие прямого  или косвенного умысла на причинение смерти, а при тяжком телесном повреждении - умысла лишь на причинение телесного  повреждения, отношение же к смерти потерпевшего выступает в форме  неосторожной вины.

Таким образом, часть 4 статьи 111 УК применяется в тех случаях, когда установлены умысел виновного  на причинение тяжкого вреда здоровью и неосторожность - в отношении  наступившей смерти. Сказанное позволяет  подчеркнуть, что при разграничении  убийства и умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего, должно быть выяснено субъективное отношение  виновного и к действиям (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью), и к последствиям (смерти потерпевшего).

Изучение практики показывает, что установление умысла на причинение тяжкого вреда здоровью не представляет серьезных трудностей. Доказать же умысел на убийство в тех случаях, когда отсутствуют прямые доказательства (личные объяснения, свидетельские  показания, письма и тому подобное), значительно труднее.

Сложность состоит в  том, что привлеченный к ответственности, как правило, отрицает умысел на убийство, нередко утверждает, что он намеревался  причинить только вред здоровью. Пленум Верховного Суда РФ в пункте 3 упомянутого постановления от 27 января 1999 г. рекомендовал судам при решении вопроса о содержании умысла виновного исходить из совокупности всех обстоятельств совершенного преступления и учитывать, в частности, способ и орудие преступления, количество, характер и локализацию телесных повреждений (например, ранения жизненно важных органов человека), а также предшествующее преступлению и последующее поведение виновного и потерпевшего, их взаимоотношения.

Преданный суду по пункту «б» статьи 102 и части З статьи 206 УК РСФСР (пункт «и» части 2 статьи 105 и части 3 статьи 213 УК) К. не отрицал злостного хулиганства и причинения тяжких телесных повреждений Д., но утверждал, что у него не было умысла на убийство. Саратовский областной суд осудил К. по части 2 статьи 108 и части 3 статьи 206 УК РСФСР (часть 4 статьи 111 и часть 3 статьи 213 УК). Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда России отменила приговор и указала, что умысел К. на убийство Д. подтверждается обстоятельствами нанесения удара ножом в голову потерпевшего, подчеркнув, что удар нанесен в жизненно важный орган - висок и с большой силой, отчего лезвие ножа сломалось и осталось в голове потерпевшего. К. использовал для этого охотничий нож большого размера.

Из примера следует, что Верховный Суд России при  определении умысла на убийство исходил, прежде всего, из характера действий виновного. Характер действий виновных по таким делам бывает, ясен из их объяснений (если они не отрицают нанесение  удара, ранения или повреждения  потерпевшему), а также может быть установлен путем допроса свидетелей или с помощью других доказательств. О характере действий могут свидетельствовать  и те повреждения, которые обнаружены на теле потерпевшего и зафиксированы  в протоколе осмотра трупа  или в заключении судебно-медицинского эксперта.

Таким образом, анализ практики показывает, что действия лиц, совершивших  убийство, различаясь между собой  по фактическим обстоятельствам, имеют  общие для всех них признаки. К  ним относятся:

1) направленность действий  виновного на нарушение функций  или анатомической целости жизненно  важного органа потерпевшего (обобщение  судебной практики показывает, что  при наличии умысла на убийство  действия виновного чаще всего  бывают, направлены на нарушение  анатомической целости головы, шеи,  левой стороны груди, печени, паха);

2) применение такого  орудия или средства, которым  может быть причинена смерть;

3) интенсивность действий  виновного, достаточная для нарушения  функций или анатомической целости  жизненно важного органа человека (интенсивность действий виновного  может характеризоваться как  силой удара, так и множеством  нанесенных телесных повреждений).

Отсутствие хотя бы одного из указанных признаков свидетельствует  о том, что обвинение в убийстве (если только вывод о наличии у  виновного умысла на убийство сделан, исходя из характера его действий) является недостаточно обоснованным. И наоборот, наличие таких признаков, как правило, подтверждает умысел на убийство, поскольку по направленности, интенсивности и по примененным  средствам (орудиям) исключается какой-либо иной, кроме смертельного, исход. Об опасности для жизни человека такого рода повреждений известно каждому лицу, которое может быть привлечено к уголовной ответственности.

В постановлении Пленума  Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. подчеркивается важность установления характера предшествующих убийству действий виновного и потерпевшего. Пленум правильно подчеркнул, что  о содержании умысла могут свидетельствовать  действия виновного, последовавшие  за причинением тяжкого вреда  здоровью потерпевшего, когда он, например, препятствует оказанию медицинской  помощи. По приговору Алтайского краевого суда Н. был осужден за то, что  нанес удары ножом своим знакомым: Т. - в верхнюю часть левого бедра, повредив большую бедренную артерию, и В. - в нижнюю часть бедра. В  результате ранения у Т. открылось  обильное кровотечение, и он потерял  сознание. Затем Н. воспрепятствовал шоферу готовить автомашину для перевозки  раненых в больницу, отогнал от машины, ударив ножом в руку. Оставшись  по вине Н. без медицинской помощи, Т. через некоторое время умер от потери крови. Н. сознавал, что его  действия могут привести к наступлению  смерти Т., и поэтому был осуждён  за убийство.

Если смерть потерпевшего наступает в результате причинения тяжкого вреда здоровью по неосторожности, то содеянное следует квалифицировать лишь как причинение смерти по неосторожности. Квалифицировать содеянное по части 4 статьи 111 УК РФ можно лишь в случае, если тяжкий вред здоровью был причинен умышленно.

В уголовно-правовой литературе уже значительное время отмечается, что ошибки в квалификации содеянного как причинения тяжких телесных повреждений, повлекших смерть по неосторожности, либо как убийства вызваны неправильным представлением о моменте наступления  смерти. Так, А.А. Пионтковский и В.Д. Меньшагин еще в 1955 г. отмечали, что порой содеянное квалифицируется как убийство только потому, что смерть потерпевшего от причиненного тяжкого телесного повреждения наступает немедленно, и, наоборот, - как тяжкое телесное повреждение, повлекшее смерть потерпевшего, когда смерть наступает спустя какое-то время См.: Пионтковский А.А., Менъшагин В.Д. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. 1. М.: «Госюриздат,» 1955. С. 584.. К сожалению, такой подход к решению вопроса о форме вины по отношению к наступлению смерти имеет место и в современной практике См.: Читлов Д.С. Охрана здоровья граждан от тяжких насильственных посягательств. Уголовно-правовое и криминологическое исследование. М.: «Госюриздат», 1974. С. 93.

Необходимо помнить, что, признавая смерть потерпевшего вторичным, производным, дополнительным последствием, нельзя отдаленность его от деяния обусловливать обязательным разрывом во времени, - такого разрыва может  и не быть, смерть может наступить  немедленно. И, наоборот, ответственность  за убийство может наступить после  значительного разрыва во времени  между нанесенным потерпевшему тяжким вредом здоровью и наступившей смертью. В тех случаях, когда виновный действовал с умыслом на убийство, продолжительность времени, прошедшего от момента нанесения повреждений  потерпевшему до его смерти, не имеет  значения для квалификации его действий. Так, Ивановским областным судом  И. был осужден за убийство своего сына. Не желая продолжать жизнь  с семьей, с целью уклонения  от уплаты алиментов И. дал своему 10-месячному сыну чай с каустической содой, в результате чего мальчик  умер через 347 дней от поздних осложнений химического ожога пищевода. Судебно-медицинский  эксперт дал заключение о том, что раствором каустической соды высокой концентрации ребенку были причинены, безусловно, смертельные  телесные повреждения. Уличенный в совершенном преступлении, И. сознался, что намеревался умертвить сына. В данном случае смерть наступила почти через год после совершения преступления.

В подобных случаях решение  вопроса о правильной квалификации содеянного надо увязывать с установлением  характера телесных повреждений  или наносимых в жизненно важные органы человеческого тела, или причинение иным образом вреда, когда виновный сознает несовместимость причиняемых  им повреждений с жизнью потерпевшего. О том, что телесные повреждения  опасны для жизни человека и что  это известно каждому вменяемому и достигшему определенного возраста, свидетельствуют, например, обширные повреждения  головы. С.В. Бородин пишет, что характер таких повреждений вполне понятен, так как по направленности, интенсивности  и по примененным средствам (орудиям) исключается какой-либо иной, кроме  смертельного, исход См.: Бородин С.В. Квалификация убийства по действующему законодательству. М., 1966. С. 223.