Исковая давность в гражданском праве

Автор считает необходимым  остановиться и на некоторых рассмотренных  ранее моментах, которые связаны  с истечением срока исковой давности. Как известно, право на иск не зависит от истечения каких бы то ни было сроков в соответствии с  ч. 1 ст. 199 ГК РФ, т.е. любое заинтересованное лицо вправе предъявить в суд требование о защите своего нарушенного права  независимо от того, истек срок исковой  давности или нет.

Остановимся на анализе вышеуказанной  статьи подробнее. Мы выяснили, что  нельзя отказать лицу в принятии искового заявления на том основании, что  к моменту обращения с иском  в суд срок исковой давности истек. Таким образом, суд обязан рассмотреть  иск по существу, а значит, исследовать  все обстоятельства, оценивать доказательства, предоставленные сторонами, заслушивать  свидетелей, экспертов и т.д.

Однако необходимо отметить наличие противоречий в действующем  законодательстве, а именно: в указанном  ниже случае регулирование исковой  давности основывается на двух противоположных  теоретических положениях. С одной  стороны, известно, что, согласно диспозиции ст. 199 ГК РФ, срок исковой давности не является пресекательным, т.е. с его  истечением прекращается не субъективное право участника гражданского оборота, а только право на судебную защиту этого существующего гражданского права. Но из главы 60 ГК РФ Обязательства  вследствие неосновательного обогащения следует, что пропуск сроков исковой  давности погашает такие субъективные права, а любые имущественные  поступления по обязательству являются неосновательным обогащением кредитора, хотя и не подлежащим возврату (ст. 1109 ГК РФ). Думается, необходимо ликвидировать  не вполне удачное законодательное  решение, данное в ст.1109 ГК РФ, которое  противоречит норме ст. 199 действующего ГК РФ.

Таким образом, нами проведен анализ таких правовых конструкций, как приостановление, перерыв и  восстановление срока исковой давности, закрепленных в ст.ст. 202-205 Гражданского кодекса РФ. В завершение анализа  отметим, что указанные конструкции  регламентируются не только Гражданским  кодексом РФ, но и другими нормативно-правовыми  актами.

2.3 Последствия  истечения исковой давности

Последствия истечения исковой  давности являются последним аспектом, необходимость выделения которого обусловлена особенностями актуализации погасительного свойства исковой давности. Очевидно, что, в конечном итоге, исковая  давность, поскольку влечет юридические  последствия, поскольку истек установленный  законом срок и об этом сделано  соответствующее заявление.

Как бы парадоксально это  ни звучало, но решение вопроса о  том, продолжает ли свое существование  охранительные права требования, у которых давностью погашена способность к принудительному  осуществлению с помощью акта юрисдикционного органа, зависит не столько от свойств исковой давности, сколько от особенностей самих этих прав. Действительно, предметом исковой давности является способность исполнительно охранительного права требования (притязания) к принудительному осуществлению с помощью акта юрисдикционного органа. Иначе говоря, исковая давность распространяется лишь на возможность осуществления защиты в юрисдикционном порядке. Сказанное свидетельствует о достаточно узкой области действия исковой давности и, как следствие, вскрывает несостоятельность любых попыток заполнить все возможные пробелы в правовом регулировании с помощью института, который для этого не предназначен.

Один из самых наглядных  примеров – правило абз. 2 ст. 411 ГК РФ, распространяющее действие исковой  давности на регулятивное право зачета. Другим примером может, служит вопрос о том, почему бы не распространить действие исковой давности на охранительные  права на совершение односторонних  действий и не позволить заявлять об истечении исковой давности в  рамках внеюрисдикционной формы  защиты. Применение же правил об исковой  давности по аналогии невозможно, поскольку  в отношении зачета существенным препятствием к этому являются принципиальные различия в природе регулятивных прав, которые, в принципе, не обладают способностью к принудительной реализации, а в отношении удержания таким  препятствием выступает активный характер правомочия на собственные действий, реализации которого необходима и достаточно для удовлетворения интереса управомоченного  в защите своих прав и охраняемых законом интересов.

Конечно, отсутствие, какого-либо срока создает проблему "вечности" таких прав, что зачастую не способствует определенности правоотношений, и открывает  возможность для злоупотребления  правами. Поэтому даже если говорить о каком-либо сроке, то о сроке  существования права. Выбор этого  вида срока (а не пресекательного) объясняется  тем, что действие права с самого начала ограничено известным периодом времени, истечение которого автоматически  прекращает право. Пресекательные же сроки, напротив, влекут прекращение права  только в том случае, если правомоченным  лицом не были совершены определенные действия. В случае же совершения последних  такое право продолжает свое существование. Однако подобная ситуация неприемлема  ни в отношении регулятивных прав на совершение односторонних действий, ни в отношении охранительных  требования на совершение односторонних  действий, поскольку реализация этих прав приводит к их же прекращению.

Представляется, что вопрос о дальнейшем существовании охранительных  исполнительных прав требования (притязаний) зависит от того, сохраняется ли возможности" реализации этих прав в иной, чем юрисдикционная, форме. В целом, исполнительные притязания, на что указывалось в предыдущем параграфе, могут быть осуществлены вне юрисдикционного порядка  защиты права. Следовательно, нока существует указанная возможность, сохраняется  и исполнительное охранительное  право требования (притязания).

Такой вывод вполне логичен, поскольку исковая давность погашает только способность к одной из форм реализации притязания, но не затрагивает  существования его правомочий, составляющих его структуру. Причем не затрагивает, в конечном итоге, потому, то сохраняется  иная форма реализации права, что  придает притязанию необходимое  свойство конкретной возможности, способной  к осуществлению.

Решение же вопроса о том, в течение какого периода может  существовать погашенное исковой давностью  исполнительное притязание, вытекающее из нарушения абсолютных или относительных правонарушений, может быть решен посредством установления срока существования права.

Представляется, что в  целях унификации гражданского оборота  длительность указанного срока существования  должна быть равна соответствующим  срокам приобретательной давности (п. 1 ст. 234 ГК РФ) (аналогия закона применительно  к притязанием, вытекающим из нарушения  из относительных правоотношений). Объясняется это тем, что, во-первых, приобретательная давность по своей  природе таким же является сроком существования, но не права, а охраняемого  законом интереса (что логично, поскольку  охраняемые законом интересы признаются в качестве самостоятельных объектов защиты давностного владельца в  причинении ему препятствий в  осуществлении своего владения.

В связи с этим, соглашаясь, в целом, с идеей необходимости  введения определенных сроков, мы не можем  признать правильным предложение, но введению для погашенных исковой давностью  прав требования особого пресекательного  срока продолжительностью в три  года.

Природа пресекательных сроков не соответствует существу рассматриваемых  прав, о чем говорилось выше. Выбранная  же продолжительность, тоже ничем не обусловлена.

Во-вторых, законодатель фактически уже установил (на наш взгляд, совершенно обоснованно) подобный срок существования  погашенного исковой давностью  виндикационного притязания (п. 4 ст. 234 ГК РФ).

Представляется, что многие возражения, которые могут быть высказаны  в отношении нашего предложения, будут основываться на дискуссионности  и недостаточной разработанности  института приобретательной давности в литературе применительно к  современным реалиям. Однако подобного  рода возражения легко опровергнуть. Во-первых, необходимо учитывать, что  любое правовое явление имеет  множество своих проявлений. То есть то, что срок приобретательной давности является именно сроком, которым определяет условия, необходимые для приобретения права собственности на основании  добросовестного, открытого и непрерывного владения имуществом как своим характеризует  этот срок именно с тючки зрения его правообразующей природы. Однако признание этого обстоятельства никоим образом не отрицает того, что  срок приобретательной давности одновременно является и правопрекращающим (для  того лица, которое "противостоит владельцу), то есть сроком, определяющим границы  существования этого права или  интереса, которое с истечением срока  существования права автоматически  прекратится. Во-вторых, сама по себе не разработанность института не может  служить серьезным препятствием для устрашения пробелов в законодательном  регулировании тем "инструментом", который для этого подходит по своему существу. Не случайно поэтому  в литературе предлагается для решения  вопроса о юридической судьбы заявленных прав ввести также институт владельческой защиты в ее классическом варианте.

Однако из этого правила  есть исключение, которое составляет разновидность исполнительных притязания – так называемые преобразовательные права требования. Последние в  силу определенных особенностей, связанных  с характером совершения обязанным  лицом действий, обладают исключительно  способностью к принудительному  осуществлению с помощью акта юрисдикционного органа. Следовательно, погашение такой возможности  делает возможным дальнейшее существование  подобных прав, поскольку, лишившись  вообще какой-либо конкретной возможности  к осуществлению, они становятся не способными выполнять охранительные функции по отношению к нарушенным правам и охраняемым законом интересам.

Поэтому, присоединяясь к  мнению Е.А. Крашенинникова, приходится признать, что с истечением исковой  давности преобразовательные права  требования прекращаются. Однако такое  следствие обусловлено не непосредственно  действием исковой давности, а  спецификой указанной разновидности  охарактеризованных прав требования (притязаний).

С учетом сделанных выводов  о судьбе заявленных исполнительных (включая преобразовательные) охранительных  прав требования (притязаний) разрешается  и вопрос о судьбе нарушенных регулятивных прав и охраняемых законом интересов. Очевидно, что указанные права  и интересы существуют постольку, поскольку  они охраняемы, то есть пока существуют конкретная (реальная) возможность  их защиты. Следовательно, те регулятивные права и охраняемые законом интересы, защита которых опосредуется исполнительными  притязаниями (за исключением преобразовательных), после истечения исковой давности существует в течение срока существования  погашенных давностью прав требования. Защищаемые же с помощью преобразовательных притязаний права и интересы прекращаются одновременно с заявленными исковой  давностью охранительными правами.

В последнее время, как  в научной литературе, так и  в судебной практике, получает распространение  точка зрения, которая допускает  течение самостоятельных (параллельных) давностных сроков в случае выбытия  вещи из владения лица, в пользу которых  истекла исковая давность, и, соответственно, наделение первоначального потерпевшего новым охранительным правом требования, подтверждении самостоятельному давностному  сроку.

Вместе с тем, ничего, кроме  недоумения, подобная позиция вызвать  не может. Так, одним из аргументов, якобы доказывающих правильность выдвинутого  мнения, является то, что регулятивное право собственности сохраняется  за собственником, поскольку на него не распространяется погашающее свойство исковой давности.

Однако ошибочность аргументов, да и дефектность идеи в целом, проявляется в случае обращения  к элементарным знаниям о теории правоотношений. Общепризнано, что  в результате нарушения абсолютного  права собственности возникшего правоотношения по защите. Это значит, что требование собственника может  быть, в принципе, предъявлено к  тому лицу, которое первоначально  нарушило его имущественную сферу.

Таким образом, подводя итог сказанному, отметим следующее. Предположенное видение юридической судьбы погашенных давностью притязаний и защищаемых ими регулятивных прав логично и  соответствует общим положениям теории регулятивных и охранительных  прав вообще и учению о субъективном праве на защиту в частности. Так, исполнительные притязания, сохраняя способность к осуществлению  в рамках внеюрисдикционной формы  защиты, существуют в течение сроков существования прав, равных по своей  продолжительности срокам, установленным  в ст. 234 ГК РФ для приобретательной давности. Указанным сроком существования  определяется и судьба регулятивных прав и охраняемых законом интересов.

В изъятие из этого общего правила преобразовательные притязания, способные исключительно к принудительного  осуществления с помощью акта юрисдикционного органа, прекращается с истечением исковой давности, ввиду  чего прекращаются защищаемые ими правами  нарушенные регулятивные права и  охраняемые законом интересы. Однако подобное прекращение притязаний обусловлено не погашающим действием исковой давности, а спецификой природы преобразовательных прав требования.

3 Отличие  исковой давности от иных гражданско-правовых  сроков

Определение соотношения  между исковой давностью и  сроками осуществления гражданских  прав является, пожалуй, наиболее значимым, так как именно эти сроки чаще всего смешиваются в теории и  на практике. Данное обстоятельство, в  свою очередь, вызвано различиями в  понимании того критерия, который  кладется в основу деления сроков на указанные виды.

В современной науке гражданского права выработано общее понятие "охрана гражданских прав". Так, принято различать охрану гражданских  прав в широком и узком смыслах. В первом случае речь идет обо всех мерах, с помощью которых обеспечивается как развитие гражданских правоотношений в их нормальном, ненарушенном состоянии, так и восстановление нарушенных или оспариваемых прав и интересов. Во втором случае под охраной гражданских  прав понимаются лишь такие законодательно установленные меры, которые направлены на восстановление или признание  гражданских нарушенных или оспариваемых прав. Такие меры принято именовать  защитой гражданских прав. Нельзя не согласиться с мнением А.П. Сергеева о том, что в общем  виде право на защиту есть предоставленная  управомоченному лицу возможность  применения мер правоохранительного  характера для восстановления его  нарушенного или оспариваемого  права. Думается, что право на защиту является самостоятельным субъективным правом, включающим, во-первых, возможность  совершения управомоченным лицом собственных  положительных действий (например, меры самозащиты, так называемые оперативные  санкции и др.) и, во-вторых, возможность  требования определенного поведения  от обязанного лица. Последняя может  реализовываться как непосредственно  в рамках отношений между управомоченным и обязанным без какого-либо постороннего властного вмешательства, так и  с помощью принудительных предписаний  компетентных органов (государственных  или негосударственных), не имеющих  какой-либо заинтересованности в результате, достигаемом с помощью защиты прав. Однако в научной литературе укоренилась традиция (сформировавшаяся еще в советский период), согласно которой осуществление мер защиты в виде требования от обязанного лица конкретного действия сводится исключительно  к деятельности компетентного органа, наделенного полномочиями на принуждение.