Основы деятельности третейских судов в Российской Федерации

Третейские суды бывают двух видов:

−          третейский суд, образованный сторонами для разрешения конкретного спора (лат. ad hoc – для частного случая)

−          образуемый и действующий на постоянной основе при образовавших его юридических лицах, куда субъекты гражданских правоотношений своим соглашением могут передать на рассмотрение и разрешение или уже возникший спор, или споры, которые могут возникнуть между этими сторонами в будущем (институциональный) [14].

Всего по России – 136 судов. В Челябинской области по состоянию на 30.03.2012г. насчитывается 12 третейских судов [11].

1.2 Правовые основы деятельности третейских судов в РФ

Рассматривая правовую основу деятельности третейских судов в Российской Федерации, следует указать на то, что источники регулирования третейского разбирательства на территории Российской Федерации существенно отличаются от источников процессуального права. Прежде всего это касается иерархии источников. Она выстроена законодателем не путем прямого указания, а может быть указана путем анализа различных норм действующих законов, регулирующих третейское разбирательство. В связи с тем, что иерархия правовой силы источников третейского разбирательства обладает существенным своеобразием, а императивных норм, регулирующих третейское разбирательство, относительно немного, следует сделать вывод о том, что основным источником третейского разбирательства, обладающим наибольшей юридической силой, является соглашение сторон третейского разбирательства.

Важно отметить, что в Российской Федерации третейское судопроизводство распадается на два направления – «внутренний» третейский суд и международный коммерческий арбитраж. Это связано с тем, что в настоящее время действует два закона: Закон Российской Федерации от 7 июля 1993 г. N 5338-1 «О международном коммерческом арбитраже» (далее - Закон об арбитраже) и Федеральный закон от 24 июля 2002 г. N 102-ФЗ «О третейских судах в Российской Федерации» (далее – Закон о третейских судах).

Наличие двух законов о третейских судах (коммерческих арбитражей) приводит к определенной конкуренции норм, регламентирующих третейское разбирательство, что имеет существенное практическое значение. К примеру, если компетентный государственный суд при разрешении заявлений об оспаривании решения третейского суда или заявлении о принудительном исполнении решения третейского неправильно определит нормы закона, которым следует руководствоваться, это может привести к отмене судебного решения.

Как отмечает М.А. Дубровина, «внутренний и международный арбитражи, при наличии многих общих признаков являются различными правовыми институтами: первый находится внутри одного правового порядка, в то время как арбитраж международный берет начало из транснациональных коммерческих отношений, из плюрализма применимого права, из конфликта законов и конфликта юрисдикций... если при регулировании внутреннего арбитража приоритетное значение уделяется базовым принципам и стандартам национального права, то при регулировании арбитража международного, напротив, акцент смещается на основополагающие принципы международного частного права, принятые в мировой торговой практике и воспринятые в законодательстве большинства прогрессивных стран».

Между тем законодательство о третейских судах, судопроизводстве в третейском суде и исполнении решений третейских судов состоит не только из указанных выше законов, но и иных, к числу которых прежде всего следует отнести Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации (далее – АПК РФ) и Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации (далее – ГПК РФ).

Так, в ГПК РФ вопросам третейского судопроизводства посвящены глава 45 («Признание и исполнение решений иностранных судов и иностранных третейских судов (арбитражей)»), глава 46 («Производство по делам об оспаривании решений третейских судов»), глава 47 («Производство по делам о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов»).

В АПК РФ также имеются главы, связанные с третейским судопроизводством, а именно глава 30 («Производство по делам об оспаривании решений третейских судов и о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов») и глава 31 («Производство по делам о признании и приведении в исполнение решений иностранных судов и иностранных арбитражных решений»).

Таким образом, между процессуальным законодательством и законодательством о третейских судах прослеживается взаимная связь, что важно как с теоретической, так и с практической точки зрения. Как справедливо отмечает А.Г. Светланов: «Автономность третейского суда и его негосударственный характер не дают оснований исключить третейский суд вообще и международный коммерческий арбитраж в частности как институт из сферы процессуального права».

Между тем одной из важных проблем является возможность применения третейскими судами норм процессуального законодательства, регулирующего деятельность государственных судов в случае, когда аналогичные процедуры не урегулированы Законом о третейских судах и Законом о международном коммерческом арбитраже. Речь идет о пробелах в законодательстве. Несмотря на это представляется, что процессуальное законодательство не должно применяться третейскими судами, поскольку это будет противоречить сущности третейского разбирательства как альтернативному способу по урегулированию споров.

В.С. Поздняков также полагает, что «ни законодательство о судоустройстве, ни процессуальное законодательство Российской Федерации, в частности ГПК РСФСР и АПК РФ, к международному коммерческому арбитражу не применяются».

О.Ю. Скворцов рассматривает данную проблему следующим образом. Во-первых, поскольку приоритетным для развития третейского процесса является соглашение, достигнутое сторонами, то, если стороны прямо предусмотрели необходимость применения в ходе третейского разбирательства норм процессуального законодательства, это означает, что третейский суд, будучи связан этим соглашением, обязан применять таковые правила. Во-вторых, если стороны в третейском соглашении не оговорили возможность применения каких-либо правил, в том числе и регулирующих деятельность государственных судов, то третейский суд, в случае отсутствия соответствующих норм Закона о третейских судах, вправе обращаться к соответствующим нормам процессуального законодательства, регулирующим сходные правоотношения, но в пределах того усмотрения, ограниченность которого диктуется диспозитивным характером процессуальных взаимоотношений сторон.

С данной точкой зрения нельзя согласиться по следующим основаниям. Во-первых, допустимость применения процессуального законодательства третейскими судами влечет смешение государственного и третейского судопроизводства; во-вторых, позиция О.Ю. Скворцова может быть поддержана исключительно при рассмотрения споров во "внутренних" третейских судах, но не в международных коммерческих арбитражах; в-третьих, применять аналогию закона процессуального законодательства к третейскому судопроизводству нецелесообразно, поскольку процессуальные конструкции третейского разбирательства приоритетно находятся в плоскости гражданско-правовых отношений.

Нормы, регулирующие третейское разбирательство, содержатся не только в Законе о третейском суде, Законе о международном коммерческом арбитраже, ГПК РФ и АПК РФ, но и в иных законодательных актах. Например, нормы о третейском суде содержатся: в Федеральном законе от 01 декабря 2007 г. N 315-ФЗ «О саморегулируемых организациях», Федеральном законе от 8 ноября 2007 г. N 261-ФЗ «О морских портах в Российской Федерации и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», Федеральном законе от 21 июля 2005 г. N 115-ФЗ «О концессионных соглашениях», Федеральном законе от 30 декабря 2004 г. N 218-ФЗ «О кредитных историях», Федеральном законе от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», Федеральном законе от 10 июля 2002 г. N 86-ФЗ «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)», Федеральном законе от 31 мая 2002 г. N 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», Федеральном законе от 9 июля 1999 г. N 160-ФЗ «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации», Федеральном законе от 25 февраля 1999 г. N 40-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций», Федеральном законе от 29 июля 1998 г. N 135-ФЗ «Об оценочной деятельности в Российской Федерации», Федеральном законе от 16 июля 1998 г. N 102-ФЗ «Об ипотеке (залоге недвижимости)», Федеральном законе от 22 апреля 1996 г. N 39-ФЗ «О рынке ценных бумаг», Федеральном законе от 30 декабря 1995 г. N 225-ФЗ «О соглашениях о разделе продукции», Федеральном законе от 8 декабря 1995 г. N 193-ФЗ "О сельскохозяйственной кооперации", Федеральном законе от 23 февраля 1995 г. N 26-ФЗ «О природных лечебных ресурсах, лечебно-оздоровительных местностях и курортах», Федеральном законе от 2 декабря 1994 г. N 53-ФЗ «О закупках и поставках сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия для государственных нужд», Законе РФ от 7 июля 1993 г. N 5340-1 «О торгово-промышленных палатах в Российской Федерации», Законе РФ от 27 ноября 1992 г. N 4015-1 «Об организации страхового дела в Российской Федерации», Законе РФ от 21 февраля 1992 г. N 2395-1 «О недрах», Законе РФ от 20 февраля 1992 г. N 2383-1 «О товарных биржах и биржевой торговле» и др.

Указанные нормативно-правовые акты, как правило, оговаривают возможность субъектов правоотношений обратиться в третейский суд с иском о разрешении могущего возникнуть спора на основании соответствующего третейского соглашения. Например, в соответствии со ст. 17 Федерального закона от 21 июля 2005 г. N 115-ФЗ «О концессионных соглашениях» споры между концедентом и концессионером разрешаются в соответствии с законодательством Российской Федерации в судах, арбитражных судах, третейских судах Российской Федерации.

Что касается опыта других государств по регулированию деятельности «внутренних» третейских судов и международных коммерческих арбитражей, то она осуществляется как посредством единого нормативного акта, так и при помощи двух законов, которые устанавливают необходимость применения института подведомственности для распределения дел между «внутренними» третейскими судами и международными коммерческими арбитражами. Например, в Англии, Финляндии, Швеции существуют единые законодательные акты, регулирующие деятельность как «внутренних» третейских судов, так и международных коммерческих арбитражей.

Представляется, что существование единого нормативного акта, регулирующего процедуру деятельности как «внутренних2 третейских судов, так и международных коммерческих арбитражей в Российской Федерации, было бы правильным.

Действующий Закон о третейских судах допускает обращение в качестве сторон спора (истца или ответчика) как российских лиц (физических и юридических), так и иностранных лиц. Закон о международном коммерческом арбитраже исключает возможность рассмотрения спора между двумя российскими субъектами, поскольку там должен присутствовать «иностранный элемент», выражающийся в субъекте. В данном случае прослеживается некое дублирование компетенции третейского «внутреннего» суда и международного коммерческого арбитража. Рассмотрим это далее.

В соответствии с законодательством Российской Федерации разграничение подведомственности между указанными разновидностями третейских судов основывается, во-первых, на критериях субъектного состава лиц, участвующих в третейском разбирательстве, а во-вторых, на характере спорного правоотношения, что закреплено в вышеназванных законах.

Так, в соответствии с Законом об арбитраже в международный коммерческий арбитраж могут по соглашению сторон могут передаваться споры из договорных и других гражданско-правовых отношений, возникающие при осуществлении внешнеторговых и иных видов международных экономических связей, если коммерческое предприятие хотя бы одной из сторон находится за границей, а также споры предприятий с иностранными инвестициями и международных объединений и организаций, созданных на территории Российской Федерации, между собой, споры между их участниками, а равно их споры с другими субъектами права Российской Федерации.

Таким образом, основным критерием, позволяющим квалифицировать третейское разбирательство как международное, заключается в местонахождении коммерческих организаций в различных государствах. При этом не имеет никакого значения местонахождение третейского суда, который может находиться как в одном из государств, которому принадлежит одна из спорящих сторон, так и иметь местонахождение в третьем государстве.

Если обратиться к Типовому закону ЮНСИТРАЛ о международном торговом арбитраже, то согласно п. 3 ст. 1 арбитраж является международным, если:

−       коммерческие предприятия сторон арбитражного соглашения в момент его заключения находятся в различных государствах; или

−       одно из следующих мест находится за пределами государства, в котором стороны имеют свои коммерческие предприятия:

−       место арбитража, если оно определено в арбитражном соглашении или в соответствии с ним;

−       любое место, где должна быть исполнена значительная часть обязательств, вытекающих из торговых отношений, или место, с которым наиболее тесно связан предмет спора; или

−       стороны прямо договорились о том, что предмет арбитражного соглашения связан более чем с одной страной.

Еще одной особенностью деятельности международного коммерческого арбитража, по мнению М.П. Бардиной, является их право при отсутствии каких-либо указаний о применимом праве применять право, которое определяется на основании коллизионных норм, которые он считает применимыми. То есть международные коммерческие арбитражи обладают большей свободой действий.

Что касается Закона о третейских судах, то в третейский суд по соглашению между организациями – юридическими лицами, гражданами, осуществляющими предпринимательскую деятельность без образования юридического лица и имеющими статус индивидуального предпринимателя, а также физическими лицами могут передаваться любые споры, вытекающие из гражданских правоотношений в защиту своих прав и интересов либо которым предъявлен иск. Таким образом, критерий, позволяющий квалифицировать третейское разбирательство как «внутреннее», заключается в местонахождении коммерческих организаций в одном государстве. В то же время «внутренний» третейский суд вправе рассматривать спор между российским лицом и иностранным. При этом огромное значение имеет местонахождение третейского суда, который может находиться только на территории Российской Федерации.

Несмотря на то что «внутренний» третейский суд вправе рассматривать споры между российскими и иностранными лицами, это не превращает его в международный коммерческий арбитраж, хотя при разрешении спора с участием лиц различной государственной принадлежности такой суд обязан руководствоваться Законом об арбитраже [12].