Развитие политологии в современной России

К этому прибавилась еще и трагедия распада страны, резкого многократного падения уровня жизни абсолютного большинства ее граждан и многие другие беды.

Триумф реформаторов открывает дорогу обновлению, перспективу трансформации и партии, и политической системы в целом, всех сфер государственной и общественной жизни. Дорога, ведущая к обновлению, разумеется, также не усыпана розами, реформы сложны и дорогостоящи, но все это не идет ни в какое сравнение с трагедией, берущей начало в победе консервативных сил.

Что же необходимо для того, чтобы в тоталитарной партии возобладали реформаторы, а не консерваторы? Необходима, прежде всего, ясная программа действий, основанная на глубоком и всестороннем анализе альтернатив развития. Безусловно, необходимо также, чтобы в эту программу искренне верили те, кто понимает, что без обновления партии, ее глубокого реформирования невозможна и модернизация политической системы. Партия – ядро системы, ее основной генератор и  двигатель. Поэтому начинать надо именно с ее обновления. Давая себе при этом отчет, что может случиться и раскол партии на разные фракции. Если организационное единство сохранить невозможно, то надо смело решаться на размежевание и раскол.

Демократическую  политсистему невозможно представить без устойчивого и постоянного взаимодействия с гражданским обществом26. Давно сформировавшиеся и ставшие чуть ли не аксиоматичными (не только в политологии) представления о гражданском обществе сводятся к тому, что такое общество может быть реальным и действенным только лишь при зрелой демократии, высоком уровне развития общества и государства и, разумеется, наличии политически образованных и активных граждан. Все эти критерии и параметры, бесспорно, важны и необходимы для зрелого гражданского общества. Однако нельзя себе представить, в том числе  методологически,  чтобы такое зрелое гражданское общество вдруг возникло из ничего и одномоментно. Как и всякое общественное явление,  гражданское общество имеет свои истоки  и этапы развития. Но это не все. С точки зрения автора, существуют еще различные типы гражданского общества. Речь идет не только о западных и восточных типах гражданского общества, весьма различающихся между собой, но и гражданских обществах, относящимся к различным социально-политическим системам. Здесь уместно обратить внимание на то, что качественные характеристики того или иного этапа развития гражданского общества зависят не только от того, на какой стадии своей истории находится общество,  но и от соотношения городского и сельского населения, классовой стратификации, производственной концентрации и других обстоятельств.

Значительно сложнее, конечно объединять людей, которые рассредоточены, не могут ясно определить свои интересы, потенциал своей организованной защиты и пр. Поэтому наряду с определенной государственной политикой в отношении своих граждан и их организаций, важное значение имеют и разнообразные объективные обстоятельства, характеризующие качественное состояние общества.

Однако невысокий уровень гражданского самосознания и определенная его направленность характерны не только для общества с низким общим уровнем развития. Такое состояние вполне возможно и для общества, живущего при тоталитарном или жестком авторитарном режиме. Эта проблема настолько важна и актуальна для нас и других транзитных стран, что требует специального рассмотрения. Однако прежде необходимо остановиться на другом крайне важном и для науки, и для практики вопросе: существует ли гражданское общество в тоталитарных и авторитарных странах и, если существует, то какова его характеристика? Позиция большинства ученых на этот счет достаточно категорична: в таких странах гражданского общества нет и быть не может по определению. Раз нет благоприятных условий для  его существования и эффективной деятельности, то о чем можно говорить27.

Точка зрения автора по этому вопросу  отличается от общепринятой и изложенной во многих трудах. Состоит она в том, что в таких странах существует зачаточное гражданское общество если мерить его строгими демократическими мерками, точнее говоря, протогражданское общество, или же гражданское общество особого типа, если подходить к вопросу диалектически. Что это значит? Это значит, что и тоталитарные, и авторитарные государства, заботящиеся, как  и демократические, о своей устойчивости и долговечности своего существования, не только вынуждены, но и заинтересованы в создании всевозможных общественных организаций неполитического характера, которые служили бы власти и позволяли бы ей воздействовать на общество в ее интересах. Поэтому, несмотря на определенную опасность, исходящую от этих организаций,  и тоталитарное и авторитарное государство не только позволяет своим гражданам самоорганизовываться и создавать различные союзы, ассоциации, клубы и пр., но нередко само инициирует их создание, веря в то, что они будут надежными инструментами его воздействия на общество. Так оно, в общем-то, и есть, но до поры до времени. Реальная ситуация такова, что эти организации граждан не только служат действующим властям, но и своим членам, т.е. интересам определенной части общества и, именно это делает их де факто структурами, функционально близкими к структурам подлинного гражданского общества. Однако между первыми и вторыми есть существенная, но не принципиальная разница. Она состоит в том, что основная функция структур, создаваемых по воле или с великого благословения всесильного тоталитарного или авторитарного  государства –  служение этому государству, в то время как служение людям стоит на втором плане. При зрелом гражданском обществе все как раз наоборот. Эта разница весьма существенная, но, как представляется, все же не принципиальная. Потому что служение интересам людей, безусловно, присутствует.

В подтверждение сошлемся на то, что и в СССР, и в других социалистических странах существовало и действовало большое количество разнообразных общественных организаций фактически во всех сферах социальной жизни. И это не только не противоречило действующему законодательству, начиная с Основного закона, а наоборот, было им разрешено. Так уже в первой советской Конституции, принятой V Всероссийским съездом Советов 10 июля 1918 года в ст.16 говорилось: «В целях обеспечения за трудящимися действительной свободы союзов Российская Социалистическая Федерация Советская Республика, сломив экономическую и политическую власть имущих классов и этим устранив все препятствия, которые до сих пор мешали  в буржуазном обществе рабочим и крестьянам пользоваться свободой организации и действия, оказывает рабочим и беднейшим крестьянам всяческое содействие, материальное и иное, для их объединения и организации»28.

В Конституции 1924 года не было ни одной статьи, в которой говорилось бы о правах  граждан или об общественных организациях. В ней содержалось лишь два раздела: первый был посвящен Декларации об образовании СССР, а второй – Договору об образовании СССР29.

Зато в Конституции 1936 г. имелась специальная Х глава – «Основные права и обязанности граждан»,  126 статья которой гласила: «В соответствии с интересами трудящихся и в целях  развития организационной самодеятельности и политической активности народных масс гражданам СССР обеспечивается право объединения в общественные организации: профессиональные союзы, кооперативные объединения, организации молодежи, спортивные и оборонные организации, культурные, технические и научные общества, а наиболее активные и сознательные граждане из рядов рабочего класса, трудящихся крестьян и трудовой интеллигенции добровольно объединяются в Коммунистическую партию Советского Союза, являющуюся передовым отрядом трудящихся в их борьбе за построение коммунистического общества и представляющую руководящее ядро всех организаций трудящихся, как общественных, так и государственных»30.

Конституция 1993 года также имеет специальную главу 2-ую – «Права и свободы человека и гражданина», в которой (ст.30) констатируется: «1. Каждый имеет право на объединение, включая право создавать профессиональные союзы для защиты своих интересов. Свобода деятельности общественных объединений гарантируется.

2. Никто  не может быть принужден к  вступлению в какое-либо объединение  или пребывание в нем»31.

Интересно отметить, что авторы энциклопедического словаря, раскрывая понятие «Гражданское общество», отмечают, что «действующие зарубежные конституции…, как правило, не содержат разделов,  посвященных гражданскому обществу. Наиболее старые из них вообще не касаются проблематики гражданского общества; это, в частности, и позволило им пережить коренные общественные трансформации. … В конституциях «второго поколения», принятых во второй половине 20 в., прослеживается бóльшее внимание к институтам гражданского общества, в том числе к социально-экономическим отношениям. … Иное дело бывшие конституции социалистического типа, открывавшиеся развернутыми разделами об общественном устройстве; это было по-своему логично, ибо речь шла о полностью огосударствленном обществе, которое могло функционировать только в предписанных ему государственной властью направлениях и формах.

При подготовке Конституции РФ 1993 г. предлагалось включить в нее раздел «Гражданское общество». Это означало бы, однако, подчинить складывающиеся в сложный переходный период новые общественные отношения заранее предустановленной регламентированной схеме. Отказавшись от такой схемы, Конституция вместе с тем закрепила в первых двух главах («Основы конституционного строя» и «Права и свободы человека и гражданина») основные условия и предпосылки, необходимые для формирования новой экономической системы и гражданского общества в целом. К ним относились: равенство всех форм собственности, единое экономическое пространство, широкий круг прав и свобод, в том числе обеспечивающих свободу экономической деятельности, свободу труда, активность различного рода общественных объединений, государственное покровительство семье и другим нуждающимся в таком покровительстве институтам гражданского общества32.

Какой же вывод можно сделать из всего вышесказанного применительно к вопросу о том, есть ли основания считать, что гражданское общество возможно и в тоталитарных, и в авторитарных странах.

Не только конституционные положения, но и положения других законов, конкретные факты, связанные с деятельностью многочисленных общественных организаций в этих странах дают достаточно оснований считать, что своеобразные гражданские общества в них существуют и, более того, достаточно успешно функционируют, защищая конкретные разнообразные интересы конкретных граждан.

Конечно, отношения с властью такие общества строят иначе, чем отношения между подлинно демократическим государством и зрелым  гражданским обществом.

В первом случае, т.е. в тоталитарных и авторитарных странах, это будут отношения типа «хозяин–слуга», а тип гражданского общества можно определить как сервильный. Во втором же случае – это будут партнерские отношения, а тип гражданского общества, соответственно партнерский. Какой тип более эффективен и рациональнее, говорить и доказывать,  очевидно, не имеет смысла.

Но чтобы сложился второй тип, надо иметь многое: прежде всего развитое демократическое государство и развитое сообщество граждан, хорошо осознающих свои интересы, стремящихся их защитить и понимающих, как это делать. На этапе развития «хозяин–слуга» и первое, и второе находятся в зародышевом состоянии. Но без зародыша, как известно, не бывает и плода.

 Заканчивая изложение темы о гражданском обществе, отметим, во-первых, что тема эта – весьма актуальная для России –  нуждается в дальнейшем научном осмыслении. Во-вторых, нынешнее российское гражданское общество, находящееся (по меркам зрелого западного гражданского общества) на начальном этапе своей истории, на самом деле, с точки зрения автора, представляет собой особый, т.е. переходный тип гражданского общества, при  котором его сервильный характер, типичный для тоталитарного и авторитарного государства, должен приобрести партнерский характер. Чтобы это состоялось, необходимы и значительная трансформация государства, и не менее значительная трансформация общества. Важно и  то, что существуют не только различные типы гражданских обществ, характер и особенности которых заметно различаются от страны к стране (подобно тому, кстати говоря, как различаются демократические устройства различных стран), но и различные этапы развития и различные степени зрелости этих обществ.

В  переходные эпохи, особенно такие, которые следуют за социальными революциями, коренной трансформации подвергаются все стороны общественной и государственной жизни. Не является исключением не только гражданское общество, но и элиты33.

Отлаженные в досмутные годы механизмы формирования политической и иных элит, в переходные эпохи либо вообще отбрасываются, либо значительно трансформируются и видоизменяются. От того, каков будет новый механизм, в значительной степени зависит будущее страны, общества и государства. Потому что от механизма и эффективности его работы зависит, какой станет элита.

Если механизмы воспроизводства и рекрутирования элит нарушены, разбалансированны, то дела в стране явно пойдут наперекос. Поэтому главная задача революционеров и реформаторов, затевающих и осуществляющих планы по модернизации страны (общества и государства), состоит в том, чтобы основательно подумать наперед, с какими инструментами они будут реализовывать задуманное и, прежде всего, созидать новое после разрушения старого. Элита, безусловно, играет среди этих инструментов ведущую роль. Но при  разных режимах различную. При этом осмысления требуют такие аспекты, как состав элит (особенно политико-административной), который должен соответствовать характеру социально-экономической системы, целям и задачам господствующего класса (гегемона); механизмы трансформации воспроизводства; функциональные характеристики (особенно высшего эшелона).

Закономерность трансформации элит такова, что если господствующий в ней костяк (ядро), сформированный главным образом из представителей основного экономического класса, не инкорпорирует в себя добровольно и своевременно представителей растущего нового слоя собственников, то между основными общественными системами – политической и экономической – и их элитами  возникает все возрастающее напряжение. Со временем (если не решать эту проблему эволюционно) это напряжение превращается в кризис или даже революцию с тяжелыми последствиями. Поэтому во все времена крайне важна роль социальных лифтов, которые своевременно решают проблему своевременного обновления элит, особенно политико-административных.

Однако при  переходе от индустриального к постиндустриальному, информационному обществу, когда заметно падает роль собственности и растет роль интеллектуального труда, процесс элитообразования неизбежно сильно трансформируется. В этой ситуации неизбежно возрастет роль меритократии.

В истории случаются  ситуации, когда на время закономерности социально-экономического и политического развития уступают место «вывихам», которые подчас достаточно сложно вернуть на прежнее место (Октябрьская революция 1917 г. – это большой «вывих», равный тектоническому сдвигу и, как это ни  удивительно, революция начала 90-х годов прошлого века – это тоже «вывих», но малый). В своеобразное «вывихнутое» положение попадают и элиты, а также механизмы их трансформации, которые сильно деформируются.