Язык и этнос

«навязывает», предлагает вербализованные  черты и стереотипы национально- специфического мышления, обеспечивая  тем самым преемственность 

К этой схеме и конкретным примерам, ее иллюстрирующим, мы еще вернемся в той части работы, где будем подробно говорить о структуре НЯКМ, об отражении в ней объективного мира и непосредственно среды обитания этноса как одной из составляющих этого мира. В контексте же рассматриваемой нами проблемы характера и степени взаимозависимости МЫШЛЕНИЯ и ЯЗЫКА сделанное нами отступ ление нам понадобилось для того, чтобы показать, что дихотомия МЫШЛЕНИЕ— ЯЗЫК не должна рассматриваться в отрыве от треть его компонента — ВНЕШНЕЙ СРЕДЫ обитания субъекта мышления и языка, ибо мыслит, а затем и вербализует свои мысли этот субъект именно под воздействием этой самой среды, в условиях этой среды и относительно того, что в этой среде происходит. Если под субъектом мышления и языка подразумевать человечество в целом, а под средой бытования Землю (весь Земной шар), то утверждение о том, что «взаимодействие между человеком и Землей порождает то соотношение, которое составляет историю человеческого рода» (Реклю, 1914, с. 5), мы вряд ли сочтем за преувеличение. Один из виднейших представителей возникшей во второй половине XIX -го века науки антропографии французский ученый Э. Реклю весьма образно сказал о роли внешней среды: «Можно сказать, что развитие человечества было написано заранее величественными письменами на равнинах, до линах и берегах наших материков. Однако отношения между явле ниями природы и истории народов выражаются в действительности не так резко и правильно, как, например, отражение какого-нибудь предмета в зеркале» (там же, с. 4). Почему не так резко и правильно? Потому что это влияние опосредовано отдельными народами и отдельными людьми, составляющими любой народ. Среда влияет на национальный образ мышления, склад характера, которые с по мощью языка передаются от поколения к поколению. Национальный характер в сочетании с географическими условиями и порождаемыми ими геополитическими интересами определяет историческую судьбу народа.

Влияние среды на человека может  рассматриваться на разных уров нях: на уровне физиологии, на уровне психологии и даже на уровне социологии (как это, например, сделал Л. И. Мечников в своей книге «Цивилизация и великие исторические реки», СПб., 1898), мы же при менительно к целям нашей работы будем иметь в виду фактор сре ды бытования этноса с точки зрения его влияния на процессы мыш ления и на формирование национального языка. С учетом фактора среды сделанное нами ранее определение следует несколько расши рить: мышление этноса определяется его базовым компонентом (совокупностью ментальных универсалий общих для всех народов) и национально-специфическим компонентом, включающим периферию логического осмысления мира (все выходящее за рамки УПК) и всю область внелогического отражения окружающего мира. Националь но-специфический компонент сознания формируется при определяю щей роли совокупности факторов среды бытования этноса на ран нем этапе своего существования, когда под воздействием природно-климатических условий формируются типичные национальные черты, которые отражаются и закрепляются в языке, становясь социально наследуемыми. Впоследствии при изменении или исчезновении тех или иных внешних факторов национальное мышление не перестает ощущать их влияние, поскольку ментально-лингвальныи комплекс на ции уже сформирован и постоянно самоверифицируется под действием национального языка, «помнящего» действие изменившихся, исчезнув ших или потерявших свою значимость факторов внешней среды оби тании народа.

Следует сделать весьма существенную оговорку: все сказанное справедливо (по крайней мере, по нашему мнению) применительно да леко не ко всем народам, а только лишь к тем, которые исторически жили в достаточной мере оседло, т. е. по сути дела, не меняли среды своего обитания, а следовательно — фактор внешней среды для них оставался практически неизменным. Это — во-первых. А во-вторых, как мы знаем, многие современные народы в силу разных истори ческих причин утратили или перестали использовать в качестве сво его национального языка тот язык, который и был их собственным первоначальным этническим языком и в котором остались запе чатленными неповторимые национальные черты характера и мент-альности. Что происходит, когда тот или иной этнос в силу истори ческих обстоятельств оказывается вынужденным «поменять» свой национальный язык? А происходит следующее: национальному гено типу, сформировавшемуся под воздействием совершенно определенных факторов внешней среды, фактически навязывается националь но-специфический компонент сознания другого этноса, другого наци онального генотипа, сформировавшегося в других условиях, под воздействием иных внешних факторов. В результате происходит нарушение гармонии между тремя факторами, определяющими наци ональное мировоззрение в широком смысле слова: генетико-антро- пологическими особенностями этноса, внешней средой его обитания на этапе становления его национального языка и национального самосознания и тем языком, который фактически используется в ка честве национального языка. Более поздние поколения народа, «по менявшего» язык, испытывают определенное насилие над естествен ной природой собственного мировоззрения, поскольку вместе с новым языком коллективное сознание вынуждено воспринимать и за печатленные В нем ЧУЖИЕ ВЕРБАЛИЗОВАННЫЕ СТЕРЕОТИПЫ национально-специфического компонента сознания, т. е. периферию логического осмысления мира (за рамками УПК) и всю область вне логического отражения окружающего мира. Что получается в результате нарушения естественной эволюции национального миро воззрения этноса вследствие произвольной замены одного из трех оп ределяющих факторов? Изменился ли национальный характер и менталитет, к примеру, североамериканских и южноамериканских коренных жителей после вынужденного перехода на английский, французский, испанский и португальский языки? Если да, то как? Какой из факторов оказывается сильней? Ответы на подобные вопросы мо гут быть получены только в результате конкретных комплексных со вместных изысканий лингвистов, этнографов, этнопсихологов. Очевид ны лишь два весьма общих вывода: переход на чужой язык не мог не внести коррективы в национальный менталитет (вопрос в степени этого влияния и его конкретных результатов); «матрицы» чужого языкового сознания не смогли коренным образом изменить ни характер, ни мен-тальность, ни темперамент этносов, вынужденно поменявших нацио нальный язык.

Второй вывод более очевиден, поскольку не требует (в отличие  от первого) диахронического анализа. Наглядным представляется сравнение  говорящих (в современную эпоху) на одном и том же испанском  языке кубинцев, являющихся потомками  вывезенных испанцами из Африки рабов, и индейцев, исконно проживавших  в Цен тральной и Южной Америке. Если Вяземский был прав (а он, конеч но же, был прав), когда писал, что «Язык есть исповедь народа: В нем слышится его природа, Его душа и быт родной», то возникает есте ственный вопрос: чья природа и чья душа слышатся в испанском языке афро-кубинцев и испанском языке южноамериканских индейцев? Испанских конкистадоров или же племен, населявших Африку, и создателей великой культуры инков, кечуа и аймара? Возьмем на себя смелость утверждать, что второе утверждение ближе к истине. Дело в том, что ни испанский язык афро-кубинцев, ни испанский язык латиноамериканских индейцев уже не является тем классическим испанским castellano, который им был «привит», потому что нацио нально-специфический компонент сознания каждого из этих народов постарался аккомодировать чужой, навязанный им историей язык под свои нужды и свои особенности. В результате все НАЦИОНАЛЬНО- СПЕЦИФИЧЕСКОЕ, заключенное в генах народа и являющееся результатом всего его предшествующего развития в условиях конк ретной внешней среды, ПО-СВОЕМУ деформировало предложенный каждому из народов историей испанский язык в его кубинский, колумбийский, перуанский и т. п. варианты. Такие деформации про слеживаются на всех уровнях языка: в фонетике, лексике, синтакси се. Однако больше всего национальная специфика ощущается не в изолированных фактах отдельных языковых уровней, а на более высо ких уровнях, на уровне речевых произведений, их стилистики и то нальности, на уровне особенностей метафоричности мышления. Дос таточно сравнить наиболее типичные и популярные песни кубинцев и индейцев, населяющих всю зону южноамериканских Анд (Эквадор,Перу, Боливия). Первые объединяются жанром, называющимся SALSA CUBANA, вторые — CANCIONES ANDINAS. И те и другие песни исполняются на испанском языке, но это совершенно разные миры, абсолютно не похожи как сами темы, так и средства их раскрытия. Души двух разных народов поют (и в прямом, и в переносном смысле) вроде бы на одном языке, но совершенно о разном и по- разному. Доминанты двух жанров не пересекаются и даже, как нам представляется, не имеют точек соприкосновения. Каковы эти до минанты?

1. •объект повествования сугубо бытовой, иногда нарочито заземленный;
2. • ироничность, абсолютное отсутствие какого-либо пафоса;
3. •веселье и динамичность;
4. сниженная стилистика, обилие «рискованных» слов, метафор;
5. сексуально-эротическая направленность.
6. • серьезный объект повествования (Родина, семья, природа, любовь и т. п.)
7. • пафосность;
8. •созерцательность (часто в соче тании с грустью);
9. • высокий стиль;
10. • отсутствие сексуально-эротической направленности, главный лейтмотив — природа.

Для наглядности приведем типичные примеры каждого из жан ров  в оригинале, сопроводив переводами на русский язык и коммен тариями, поскольку часто в русском языке нет даже примерных эквивалентов некоторым словам, как, впрочем, нет и самих этих слов в классическом испанском языке (castellano), хотя носитель испанско го языка из любой страны в принципе поймет, о чем идет речь, по скольку кубинское словотворчество, подогреваемое и генерируемое генетически унаследованным африканским темпераментом, все-таки осуществляется на базе лексических и словообразовательных средств их родного испанского языка. Печатный текст, к сожалению, не имеет возможности передать особенности мелодии, ритма, тембра звучания национальных музыкальных инструментов и типичных интонаций исполнителей, но, возможно, и самого текста окажется достаточно, чтобы проиллюстрировать нашу мысль, что в двух этнических вариантах одного национального языка вполне могут слышаться и «природа», и «душа» совсем не похожих друг на друга народов, даже если истории было угодно попытаться «привести их к общему знаменателю», заста вив говорить на общем, но не исконном для каждого из них, языке.

Вот текст типичной песни в стиле canciones andinas из реперту ара боливийского ансамбля « K ' jarkas », специализирующегося на испол нении национальной музыки:

BENI

Beni , es la tierra mas bonita y la tierra mas hermosa,

Que hizo Dios para vivir.

Beni, con tus rios y palmeras, con tus montes y praderas

Donde yo la conoci.

Vuelan mis recuerdos hacia ti, el monte grita tu nombre

Y me hiere el pensamiento.

En un rincon tiernamente tu imagen llevo presente

Cuando el agua ya ardiente tu cuerpo yo dibuje.

Beni, aun no es tarde para volver, se que en el libro del tiempo

Donde guardo el sentimiento, no se muera aquel momento

Cuando yo la conoci (bis)

Русский перевод текста песни: Бени (провинция на северо-востоке Боливии).

Бени — это самая красивая и самая прекрасная земля,

Которую только создал Бог для жизни.

Именно в Бени, с его реками и пальмовыми рощами, горами и лугами

Я познал красоту земли.

К тебе летят мои воспоминания; гора, крича твое имя,

Приводит все мои мысли в  смятение.

Из потаенных уголков души нежно  всплывает твой образ,

Когда горящей водой твой облик  себе рисую.

Бени, еще не поздно вернуться к  тебе.

Я знаю, что в книге времен, в  которой я храню свои чувства,

Никогда не умрет тот миг, когда  я узнал эту прекрасную землю.

А вот текст песни «Sandunguera»,

относящейся к стилю salsa cubana

(афро-кубинская танцевальная музыка):

Y dicen que, que no es un cuento lo de ese movimiento que, que quel

de que,

Que si la sigues, te deja casi muerto. Que facilidad mirala, mirala, mirala. Sandunguera, que tu te vas por encima del nivel. Cuando va por las calles de la Habana viene todo el mundo, grita y bailal

sandunguera.

Sandunguera, que tu te vas por encima del nivel. Ay, no te muevas mas asi que estas por encima del nivel. A esa muchacha no hay quien le ponga un freno, Cuando llega al baile se lo lleva entero. Ay, con ese movimiento sigue, asi sigue, me deja casi muerto. Un meneito pa' aqui, un meneito pa' lia, un meneito pa' aqui un meneitoj

pa' Ha

Mira como me tienes, mira como me tienes Ya me tienes con la lengua casi afuera. Sandunga en la cinturita, sandunga su movimiento. Sandunguera,que tu te vas por encima del nivel. Ay, si sigue asi caminando rompe el pavimento...

Перевод этой песни в стиле salsa cubana на русский язык весьма приблизителен, поскольку многие сленговые выражения  и отдельные понятия попросту не имеют более или менее адекватных соответствий. Даже само название лучше  оставить без перевода (sandunguera —  женщина, обладающая качеством, которое  в испанском языке назы вается sandunga и весьма приблизительно может переводиться как очарование, грациозность, пикантность, привлекательность, сексуаль ность). Тем не менее даже весьма приблизительный перевод позво ляет почувствовать отличие общей тональности salsa cubana от canciones andinas.

Сандунгера

Sandunga, Sandunguera.

Sandunguera, se te va por encima la cintura,

No te muevas mas asi, que te vas por encima del nivel.

Y dicen que, que a esa muchacha no hay quien le ponga el freno

Que, que de que, que si la dejas se lleva el baile entero,

Que facilidad mirala, mirala.

Сандунгера — воплощенная грациозность, Ты просто выпрыгиваешь из своей талии, Не делай больше таких движений, потому что ты переходишь все пределы (выплескиваешься через край). Говорят, что нет человека, который смог бы ее сдержать, Что, если ей позволить (а куда денешься), она полностью растворится в танце.

Какая легкость и непринужденность, посмотрите на нее, посмотрите] на нее!

А еще говорят, что это вовсе  не выдумки, что этим своим движением Если будешь ему следовать, она доведет тебя до полусмерти. Какая непринужденность, только посмотри на нее, посмотри на нее!

Сандунгера, ты переходишь все пределы. Когда она идет по улицам Гаваны,

Все выходят посмотреть, как кричит и танцует Сандунгера.

Не двигайся больше так, Сандунгера, ты уже перешла все пределы.

Некому остановить эту девушку, когда она отдается танцу.

Аи! Давай, давай, продолжай делать эти движения, я уже еле жив.

Бедром сюда, бедром туда, бедром сюда, бедром туда,

Сандунгера, ты перешла все пределы, посмотри, до чего ты меня довела

Посмотри, до чего ты меня довела, у  меня уже почти «язык на плече»]

В твоей узкой талии очарованье, твое движение — сама грация.

Сандунгера, ты переходишь все границы,

Если ты и дальше будешь ТАК идти, то разрушится мостовая...

В заключение параграфа обобщим  вышесказанное. Лингвистичес кий императив  введения в научный обиход понятия  ЯКМ заключал ся В НЕОБХОДИМОСТИ КОНЦЕПТУАЛЬНОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ СИ СТЕМАТИЗИРОВАННОЙ ЛЕКСИКИ, концептуальной интерпретации ре зультатов структурирования семантических полей. Такая интерпретация, как представляется, предполагает определение позиций исследователя, как минимум, по пяти предложенным в этом параграфе оппозициям. Мы кратко изложили суть каждой оппозиции, привели примеры аргу ментации каждой из полярных точек зрения и заявили о собственных предпочтениях.