Германская революция

2. Изучение Ноябрьской революции историками-марксистами в 1950-е – 1960-е гг.

В начале 1950-х гг. выяснилось, что по принципиальным вопросам германской революции у советских историков сложились разные мнения. Но любая попытка рассматривать германскую революцию как буржуазно-демократическую объявлялась в то время «ревизией» положений «Краткого курса истории ВКП(б)». Во введении к диссертации В. И. Биллика (1953) революция 1918 – 1919 гг. характеризовалась как буржуазно-демократическая, хотя в СССР тогда было принято считать её «очень слабой буржуазной революцией»¹⁸.

Положение изменилось в 1956 г. Журнал «Вопросы истории» решил открыть научную дискуссию. Она началась в мае 1956 г. статьёй Я. С. Драбкина «О характере и движущих силах Ноябрьской революции в Германии». За ней последовала статья В. И. Биллика «О своеобразии Ноябрьской революции в Германии» (июнь 1956 г.). Вскоре были опубликованы статьи В. Ф. Шелике «О некоторых проблемах революции 1918 – 1919 гг. в Германии» (декабрь 1956 г.), Н. Г. Обушенкова «О спорных вопросах германской революции 1918 – 1919 гг.» (декабрь 1957 г.). По центральному вопросу все сошлись на том, что вполне правомерно считать германскую революцию буржуазно-демократической¹⁹.

В ГДР А. Шрайнер относительно характера революции резюмировал: «На повестке дня истории стояла пролетарская революция. Началось движение как народная революция, т. е. как буржуазная революция. Не удалось превратить её в социалистическую революцию»²⁰.

Затем и в ГДР началась дискуссия о характере революции. Роберт Лейббранд отвергал характеристику революции как буржуазной, которая прежде считалась общепринятой, и обосновал тезис, что она была пролетарской (социалистической), потерпевшей поражение. Такой пересмотр в 1956 г. поддержал и А. Шрайнер²¹. Напротив, В. Нимц поддержал точку зрения Я. С. Драбкина, считавшего революцию 1918 – 1919 гг. буржуазно-демократической²². По мнению Роланда Бауэра, Ноябрьская революция и по задачам, и по движущим силам , и по характеру была пролетарской, социалистической²³.

В СССР «Вопросы истории» в  феврале 1958 г. поместили статью «О характере  и некоторых особенностях Ноябрьской революции 1918 г. в Германии» И. А. Жолдака, считавшего, что следует говорить о «Германской буржуазной революции 1918 – 1923 гг.». Понятие «Ноябрьская революция» он предлагал сохранить лишь для первого её этапа²⁴. В. Д. Кульбакин в том журнале в ноябре 1958 г. изложил собственные аргументы в пользу характеристики революции как буржуазно-демократической²⁵.

В конце 1958 г. журнал «Вопросы истории» подвёл итоги дискуссии. Большинство её участников «пришло к выводу о том, что Ноябрьская революция была буржуазно-демократической революцией, проведённой  в известной мере пролетарскими методами и средствами»²⁶. В итоге обсуждения удалось установить, что в первый период революции, когда была свергнута монархия, главными движущими силами революции были рабочие, солдаты и матросы, т. е. промышленный пролетариат и часть мелкой буржуазии города и деревни. Но пролетариат оказался неспособен последовательно осуществить свою гегемонию. «Субъективную слабость» германского пролетариата сводили к трём моментам: 1) предательству классовых интересов» правыми лидерами социал-демократиии и профсоюзными вождями; 2) колебаниям и соглашательству независимцев; 3) отсутствию (или слабости) революционной марксистской партии. По пункту первому считалось, что лидеры СДПГ организовали заговор против революции. Первым звеном этого заговора был союз, заключённый Эбертом с генералом Грёнером, вторым – соглашение между профсоюзными лиюерами и предпринимателями о «деловом сотрудничестве». Говорилось о неосуществимости центристской концепции «третьего пути», т. е. попытки соединить рабочие советы с парламентаризмом.

Видное место в ходе дискуссии занимал вопрос о роли советов. Важным вопросом, поставленным на обсуждение, был вопрос о том, имели ли советы на начальном этапе революции реальную власть, которую затем потеряли из-за собственной нерешительности и давления извне, или они изначально были лишь номинальными «контролёрами» при сохранившеся старой администрации. Всеми исследователями было отброшено утверждение, что советы были просто «органами буржуазной власти».

В ходе дискуссии, а затем  и в работах 1960-х гг. стало ясно проводится различие между меньшинством советов, руководившихся спартаковцами, левыми радикалами, левыми независимцами, которые боролись за разрушение старого государственного аппарата и установление пролетарской власти, и большинством советов, которые сдавали свои позиции Национальному собранию и местным органам власти.

В ходе дискуссии обсуждался также вопрос о периодизации Ноябрьской революции, прежде всего, о её хрологических рамках. Большинство исследователей считало, что первым её этапом были ноябрьские дни, примерно до середины месяца В качестве дальнейших рубежей назывались: I Всегерманский съезд советов, янваарские бои и выборы в Национальное собрание. Окончание революции едва ли не все связывали с разгромом Баварской Советской республики (май 1919 г.). Почти никто не предлагал включить в хронологические рамки революции период до Капповского путча 1920 г. (как было в «Иллюстрированной истории» 1929 г.). Лишь И А. Жолдак рекомендовал говорить о «германской революции 1918 – 1923 гг.) В ГДР утвердилось мнение, что в январе 1919 г. революция закончилась. События в Бременской и Баварской Советских республиках происходили вне рамок Ноябрьской революции²⁷.

В 1960-е гг. советские и  восточногерманские исследователи  продолжали изучение Ноябрьской революции. Так, в 1962 г. Вальтер Нимц выпустил книгу «Ноябрьская революция 1918 г. в Германии»²⁸.

Одним из самых значительных произведений марксистского направления  является монография Я. С. Драбкина²⁹. Автор был активным участником широкой дискуссии по вопросу о характере Ноябрьской революции, развернувшейся в СССР и ГДР в 1956 – 1958 гг., отстаивая точку зрения о буржуазно-демократическом характере Ноябрьской революции, общепринятую в марксистской литературе; его перу принадлежала книга «Революция 1918 – 1919 гг. в Германии: краткий очерк» (1958). Отвечая на вопрос о предпосылках революции, Я. С. Драбкин характеризует обстановку, сложившуюся в Германии к осени 1918 г., и приходит к выводу, что объективные условия поставили на повестку дня устранение империалистического господства и переход к социализму. Вместе с тем, в книге обращается внимание на нерешённость в Германии к тому времени существенных задач буржуазно-демократической революции. Автор обстоятельно освещает состояние рабочего движения, отмечая организационную слабость революционных элементов в рядах пролетариата и недостаточную политическую его зрелость.

Серьёзным достижением является данный в монографии всесторонний анализ развития революции. Не ограничиваясь событиями в Берлине (хотя, естественно, о них говорится особенно подробно), автор показывает разнообразную картину движения в Руре и Силезии, Мекленбурге и Баварии, Вюртемберге и Гамбурге, а также многих других районах страны. Учитывая значительные местные различия, он стремится, выявить, прежде всего, наиболее характерные общие черты движения, особенно же в деятельности советов, созданных в ноябрьские дни.

В книге на обширном материале  показывается, что, хотя господство монополистов и юнкерства было поколеблено, вопрос о взятии власти трудящимися так и не был поставлен в масштабе всей страны (имели место лишь попытки в отдельных местах). В Германии советы не сыграли той роли, какую они играли в развитии русской революции 1917 г. Имея реальную возможность превратиться в действительные органы власти, германские советы в своей массе не стали ими. Особенно наглядно проиллюстрировано это в монографии на примере Исполкома столичного рабочего и солдатского совета — одного из важнейших учреждений германской революции 1918 г. Автор характеризует беспомощность берлинского Исполкома по отношению к «правительству народных уполномоченных» и вместе с тем стремится вскрыть причины аналогичного положения, сложившегося почти повсеместно. В качестве главной из них он называет «предательский курс руководства германской социал-демократии». По его мнению, и правые социал-демократы, и независимцы несут (хотя и не в равной степени) историческую ответственность за то, что Ноябрьская революция не вышла за рамки буржуазно-демократических преобразований.

Я. С. Драбкин отмечает, что в ходе революции влияние спартаковцев-коммунистов росло. Добиться существенных успехов в деле завоевания большинства рабочего класса немецким коммунистам помешали, по его мнению, прежде всего, организационная слабость и серьёзное запоздание разрыва с центристами.

В данной монографии обстоятельно охарактеризованы те силы, против которых  была направлена деятельность «Союза Спартака» и КПГ. Их лагерь не рассматривается  как нечто однородное. Автор проводит чёткую дифференциацию между его отдельными составными частями, выявляет факторы, позволившие германской буржуазии сохранять манёвроспособность, несмотря на весьма неблагоприятное положение, в котором она оказалась на первом этапе революции. Решающим здесь было то, что правящие круги проявили немалую гибкость, доверив свои судьбы правым социал-демократам.

3. Западногерманская немарксистская историография

В западной части Германии в 1950-е гг. сообщество профессиональных историков вновь приступило к всесторонней разработке темы революции 1918 – 1919 гг.

В 1955 г. К. Д. Эрдман, либерал, сторонник «европеизма, утверждал: в 1918 – 1919 гг. у правящих социал-демократов был один лишь выбор: или социальная революция в союзе с силами, стремившимися к пролетарской диктатуре, или парламентская республика в союзе с консервативными элементами и старым офицерским корпусом.

Рассматривался вопрос о  правомерности тесного сотрудничества вождей германской социал-демократии с военными в период революции. Г. Котовский писал в 1960 г., что Эберт, заключив союз с Грёнером, сумел организовать отпор сторонникам «большевизации» Германии и предотвратить гражданскую войну. Близкий к ХДС историк К. Бухгейм, разделяя точку зрения тех, кто считал, что демократизация и парламентаризация кайзеровской империи привели бы социал-демократию к успеху и без революции (Артур Розенберг и др.), видел в войсках Западного фронта «мощную демократическую силу». Высоко оценивая пакт Эберта и Грёнера, он усматривал в сотрудничестве лидеров социал-демократии и армии доказательство континуитета (преемственности) истинно немецкой «консервативно-демократической традиции», а крушение Веймарской республики объяснял ослаблением этого сотрудничества³⁰. Эта концепция означала: необходимо сближение ХДС и СДПГ.

Социал-демократических историков заинтересовал тезис Артура Розенберга о том, что социал-демократическое правительство должно было, прежде всего, разбить позиции антидемократических сил, господствовавших в армии, государственном апарате и экономике, создать «новую, близкую народу демократию». Оно должно было развивать, а не подавлять движение советов. Но Эберт и Носке видели в деятельности этих органов самоуправления лишь «мятеж и беспорядок». Они не замечали, что «реальная власть в Германии оказалась в руках добровольческих корпусов, а не Национального собрания» В результате рабочие разочаровались в революции, советы не заняли значительного места в государственной и экономической жизни. В этом возрождении представлений Каутского и Гильфердинга о сочетании советов и парламентаризма широкие слои западногерманской общественности усмотрели нереализованную альтернативу союзу Эберта и Грёнера. В 1956 г. Эрих Маттиас впервые публично оспорил тезис о «неотвратимости союза Эберта и Грёнера»³¹.

Первое в историографии  ФРГ иссследование В. Тормина (1954), специально посвящённое Ноябрьской революции и роли в ней советов, было озаглавлено «Между диктатурой советов и социальной демократией». Германские советы рассматривались как форма забасточчных комитетов, а не органов революционной власти³².

В 1964 г. Эбергард Кольб выпустил книгу «Рабочие советы в германской внутренней политике 1918 – 1919 гг.». Кольб поставил под сомнение наличие в Германиии в 1918 – 1919 гг. реальной «угрозы большевизма». Тем не менее, считал он, именно страх перед большевизмом был определяющим мотивом политики лидеров СДПГ. Кольб подразделил советы на «радикальные» и «демократические». «Демократические» советы представляли из себя «интеграционные органы новой демократическо-республиканской формы», и их удушение он считал серьёзной ошибкой социал-демократов³³.

У. Бермбах в статье о поражении системы советов в революции (1967) доказывал, что совместить эту систему с парламентаризмом не было возможности, но считал возможным «соединение социальной революции с парламентской демократией»³⁴. Р. Рюруп в том же году утверждал, что в Германии произошла «настоящая революция», и возможности правых социал-демократов продвинуть её вперёд «далеко не были исчерпаны»³⁵.

У. Клюге является автором работы «Солдатские советы и революция» (1975). Он считал (вполне в духе концепции «третьего пути»), что в условиях революции можно было создать новую «народную армию», которая была бы чем-то средним «между Красной Армией и рейхсвером». Но вместо этого руководство СДПГ избрало ошибочный путь. Оно не поддержало солдатские советы, стремившиеся к демократизации армии, а опиралось сначала на войска Западного фронта, а потом на «добровольческие корпуса». Став союзником консервативно настроенного офицерского корпуса, лидеры СДПГ укрепили позиции последнего. Клюге утверждал также, что 9 ноября 1918 г. не может быть истолковано как революция, т. е. политический переворот в духе значительной смены руководящих групп в сфере военной, бюрократической и экономической. И последовавшие внутриполитические перемены до весны 1919 г. не заслуживают такого обозначения». Он писал, что что рабочие не играли существенной роли, именовал рабочие и солдатские советы «народным движением, состоящим из буржуазных и пролетарских групп». По его мнению, цель советов – «в рамках парламентарно-демократической системы ослабить влияние и права старых элит и обеспечить право участия в обсуждении и принятии решений тех традиционно непривилегированных групп населения в армии, на предприятиях,  коммунах, которые стояли вне партий и групп»³⁶.

В 1976 г. К. Д. Эрдман выводил крушение Германской империи из военного поражения. По его словам, «старый режим не был свергнут планомерно подготовленным восстанием. Он рухнул сам, когда матросы взбунтовались, и их мятеж в стране, уставшей от войны, перебросился на тыловые гарнизоны и рабочих. Это событие не было революцией в смысле социального переворота. Но оно создало ситуацию, когда стали возможными революционные новообразования и революционные  действия. Только с таким ограничением можно говорить о «Ноябрьской революции»»³⁷. Рабочие советы, считал Эрдман, возникли в Германии стихийно.