Германская революция

В 1970-е гг. в работах западногерманских историков стало отчётливо проявляться неоконсервативные тенденции. В 1978 г. В. Ю. Моммзен в своей статье поставил под сомнение возможность «третьего пути» По его мнению, советы не имели не только власти, но и воли для осуществления демократизации. Но при этом он констатировал, что итог политики правой социал-демократии был довольно сомнительным³⁸. Сюзанна Миллер в 1978 г. считала, что СДПГ неизбежно должна была проводить ту политику, какую осуществляла: «Правление означало в начальной фазе первой германской республики не выполнение социал-демократией большинства само собой разумеющихся задач, к которым она давно стремилась и была хорошо подготовлена, а горькую необходимость дать ответ на национальную катастрофу». С. Миллер не соглашалась с мнением о существенной роли советов в революции. Она признавала, что социал-демократия недооценивала опасность «справа», руководствовалась страхом перед большевизмом³⁹.

Г. А. Винклер в 1979 г. выдвинул утверждение, что успеху революции в Германии мешали два обстоятельства: 1) достигнутый уровень промышленного развития препятствовал остановке производства и потому требовал не революции, а только реформ; 2) достигнутый уровень парламентской демократии делал неприемлемой даже кратковременнуую революционную диктатуру. Поскольку перед социал-демократическим правительством встала задача сохранения общества и производства, оно было вынуждено сотрудничать с военными, бюрократией, промышленниками и принести в жертву вторую задачу – обеспечение более глубокой демократии, проведение социальных мероприятий и «социализации». Полезны были бы ограничение власти военных, проведение «социализации» (но в скромных масштабах), ослабление власти юнкерства. Но осознанию такой необходимости препятствовала также и социал-демократическая традиция, которая, по мнению Винклера, заключалась в соединении практического реформизма с утопической установкой на социализм. «Третий путь» между парламентской демократией и «режимом советского типа» Винклер считал неприемлемым. Советы, доказывал он, вовсе не были в то время самостоятельным фактором власти⁴⁰.

Э. Ессе и Х. Кёлер, оспаривавшие тезис о «третьем пути», заявили в 1968 г., что «советское движение» в Германии было искусственной конструкцией. Они поставили под сомнение также тезис о «демократическом потенциале советов». Кроме того, они считали, что «леворадикальная угроза» в 1918 – 1919 гг. была достаточно серьёзной:

«Конечно, обращение к  старой армии и «добровольческим корпусам» было в высшей степени  проблематичным. Но ответственность  за это несут, в первую очередь, провокации леворадикальных сил, активность которых  представители «третьего пути» часто преуменьшают. Следовательно, обвинение, будто социал-демократия слишком тесно связалась со старыми властями, требует пересмотра…»⁴¹.

Отказ социал-демократических  лидеров от проведения демократических  преобразований Э. Ессе и Х. Кёлер объясняют тем, что некомпетентное вмешательство в экономику привело бы лишь к хаосу, произволу, параличу производства, грабежам, гражданской войне. Управленческий аппарат не был подвергнут реформированию потому, что он, во-первых, доказал в годы войны свою эффективность, во-вторых – уволенным квалифицированным государственным служащим не нашлось бы равноценной замены. Кроме того, Антанта не потерпела бы «политических экспериментов в советском духе»⁴².

Западногерманские исследователи  поднимали и вопрос о периодизации Ноябрьской революции. Э. Кольб считал, что «государственный переворот в ноябре был началом собственно революционного процесса, который прошёл две фазы. В первой, «умеренной», фазе в обществе преобладали реформистские и радикально-демократические представления. Вторая, «радикальная», фаза началась в январе 1919 г. Целью борьбы на этом этапе считалось уже не постепенное развитие существующих учреждений посредством реформ, общей демократизации и осуществления социально-политических требований, а решительный разрыв с ними. Революция закончилась только весной 1919 г, потерпев поражение в обеих фазах⁴³. Г. А. Винклер в 1984 г. называл события января – мая 1919 г. «второй волной революции», «пролетарской фазой»⁴⁴.

В 1980 - 1990-е гг. часть исследователей полагала, что в ходе революции  возникла не альтернатива «большевизм  или демократия», а необходимость  для социал-демократии сделать выбор  между решительной политики реформ с целью укоренения демократии и  сохранением преемственности со старым режимом. Признавая реализованной  демократическую альтернативу, они подчёркивают, что СДПГ в ходе борьбы с послевоенным экономическим и социальным кризисом не смогла обойтись без сотрудничества со старыми силами. Некоторые авторы⁴⁵ отмечают, что социал-демократы слишком сильно доверяли правым силам. Противники парламентской демократии стали партнёрами парламентского правительства, и это обстоятельство определило консервативный характер республики.

 

Выводы по главе I: Германская революция всегда привлекала внимание историков различных школ и направлений. В центре исследований находились вопросы об исторических предпосылках, причинах революции и альтернативности политического развития Германии в 1918 - 1919 гг. Марксистская историография революции имеет немалые положительные результаты в изучении некоторых её конкретных проблем.

Исходная оценка германской революции в марксистской историографии  вытекала из положения о том, что  в Германии на рубеже ХIХ - ХХ вв. сложились объективные предпосылки социалистической революции, которые находились в противоречии с субъективной слабостью пролетариата. Это привело к тому, что история революции укладывалась в жёсткие догматические схемы. Вплоть до начала 1990-х гг. утверждалось, что в германской революции существовала альтернатива, которая была сформулирована членами «Союза Спартака»: или социализм, или капитализм. При этом социализм отождествлялся с диктатурой пролетариата в форме советов, а курс «Спартака» на вооружённую борьбу против сторонников демократической республики утверждался как единственно политически верный.

Вопрос о характере  германской революции вызывал споры  в марксистской историографии. Её называли и пролетарской, и буржуазной, и социалистической. С начала 1960-х гг. закрепилась единое мнение о характере германской революции как буржуазно-демократической, но с социалистическими тенденциями.

Немецкая немарксистская историография революции (Г. А. Винклер, Э. Кольб, Э. Маттиас, Р Рюруп, К. Д. Эрдман и др.), разнообразна и в концептуальном отношении, и по характеру конкретных исследований. Она прошла эволюцию от толкования революции 1918 г. как случайного эпизода в истории Германии, вызванного исключительно поражением в войне или вмешательством извне, до глубокого анализа её внутриполитических и социально-экономических предпосылок.

В немецкой историографии  значительное внимание уделяется проблеме альтернативности революции. И в  настоящее время широко распространено мнение, согласно которому в 1918 г. существовала одна альтернатива: социальная революция (при условии союза социал-демократов с членами «Союза Спартака») или парламентская республика (при условии сотрудничества социал-демократов с консервативными силами). В 1950-е - 1970-е гг. некоторыми историками рассматривалась в качестве вполне реальной возможность «третьего пути», т. е. альтернативой буржуазной демократии считалась не столько диктатура пролетариата, сколько «социальная республика», опирающаяся на парламентскую систему и советы. Немецкие советы рассматривались не как форма диктатуры пролетариата, а как народное движение, как органы общественного контроля. В 1970-е - 1990-е гг. эта концепция подверглась критике со стороны многих немецких историков.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава II. События ноября 1918 – января 1919 гг. в Германии

 

1. Начало революции

 

В середине июля 1918 г. Антанта, опираясь на своё военное превосходство, перешла в контрнаступление по всему Западному фронту. Остановить наступление войск союзников немецкие войска не сумели. В конце сентября генерал-квартирмейстер Эрих Людендорф заявил императору Вильгельму II, что боевая сила армии истощена, что Германия не имеет больше шансов выиграть Первую мировую войну⁴⁶. Он потребовал пойти на перемирие с Антантой, пока ещё немецкие армии оккупируют территорию противника. Для этого Людендорф предложил создать в Германии ответственное парламентское правительство, с которым Антанта могла бы пойти на мирные переговоры⁴⁷.

3 октября 1918 г. германским  канцлером был назначен принц  Макс Баденский, известный своими англофильскими взглядами⁴⁸. Его кандидатура была компромиссной, ибо устраивала Вильгельма, генералитет, консерваторов, либералов и социалистов. Одни видели в нём спасителя Германии от позорного поражения, другие - политика, способного ввести страну в новую эпоху. И те, и другие рассчитывали на нового канцлера, политическим идеалом которого была конституционная парламентская монархия британского образца.

4 октября был объявлен  состав правительства⁴⁹. Новый кабинет формально создавался как парламентский: в его состав вошли представители Центра, Прогрессивной партии и СДПГ. Правительство принца Баденского нельзя рассматривать лишь как желание Верховного командования переложить на политиков ответственность за будущий мир. Это была «революция сверху». В условиях военного поражения никто не думал о полном сохранении старых порядков.

Учитывая сложившееся  военно-политическое положение страны, новое германское правительство  5 октября обратилось к американскому президенту Вудро Вильсону с просьбой о посредничестве в мирных переговорах на основе «14 пунктов»⁵⁰. Немцев они вполне устраивали, ибо в условиях военного поражения уже не казались слишком жёсткими. Канцлер понимал неизбежность эвакуации германских войск из Бельгии и даже выплату ей компенсации за нарушенный нейтралитет и нанесённый войной ущерб. Эльзас-Лотарингию канцлер надеялся сохранить за Германией, придав ей статус союзного государства. Однако страны Антанты хотели не просто перемирия: им нужна была полная капитуляция Германии. Дипломатическая переписка с Вильсоном затянулась на целый месяц.

22 – 26 октября через  рейхстаг были проведены законы  о «парламентаризации». Реализуя идеи демократизации и парламентаризации, рейхстаг объявил об амнистии политзаключенных. 24 октября прусский ландтаг отменил прусскую 3-классную избирательную систему. Вводилось всеобщее избирательное право, которое значительно расширило число избирателей. Рейхстаг получил возможность решать вопросы объявления войны и заключения мира. В конце октября был принят закон об установлении парламентского контроля над правительством. Правительство и рейхсканцлер становились ответственными перед рейхстагом, а не перед императором. Под парламентский контроль было поставлено и военное командование⁵¹.

В середине октября для  продолжения переписки Вильсон  потребовал от германского правительства  изменить форму правления. В Германии это вызвало взрыв негодования. Верховное командование настаивало на отказе от переговоров и продолжении  войны «до последнего немца». На 5 - 6 ноября была запланирована новая мобилизация в немецкую армию.

Вечером 25 октября канцлер  подал кайзеру прошение об отставке. Это был ультиматум: переговоры или  война, гражданское правительство  или военная диктатура. В свою очередь, утром 26 октября рапорт об отставке подал Людендорф⁵². Людендорф первым признал обречённость Германии на поражение. Но всю ответственность за переговоры он хотел переложить на гражданское правительство, спасая честь армии. Но Людендорф был также убеждён, что мир, продиктованный Антантой, приведет Германию к непоправимым последствиям.

Макс Баденский остался на своём посту. Преемником Людендорфа стал генерал Вильгельм Грёнер. Он также был противником мирных переговоров на условиях Антанты и пытался улучшить позиции Германии на переговорах хотя бы временной активностью немецких войск. Командование военно-морского флота проявило собственную инициативу. Германский военно-морской флот получил приказ своего главнокомандующего адмирала фон Шеера о выходе в море. Гросс-адмирал Эрих Редер писал в своих мемуарах:

«Командование флота планировало  на конец октября проведение операций против целей на побережье Фландрии и в районе Хуфдена. Основной целью этой операции было прикрытие эвакуации армейских соединений и в особенности корпуса морской пехоты из Фландрии, а также обстрел военно-морских баз, занятых британцами. Для обеспечения прикрытия флота в этой операции предстояло установить обширные минные поля и выставить дозорную линию из подводных лодок, которые должны были обезопасить фланг флота от возможных атак любых британских сил, могущих подойти с севера.

Это должна была быть хорошо спланированная операция с минимальным  риском, при этом мы надеялись, что  участие флота в настоящей  наступательной операции может поднять  дух засидевшихся в гаванях моряков»⁵³.

С 28 октября командование стало сосредоточивать корабли  трёх эскадр Остзейского и Нордзейского флотов на рейде Шиллиг у выхода из бухты Яде, близ Вильгельмсгафена. Было дан сигнал боевой тревоги и приказ о выходе в море 30 октября⁵⁴.

«К сожалению, - писал Редер, - в ходе подготовки флота распространились слухи, распускаемые всё теми же сомнительными элементами, что в ходе этой безнадежной операции флот будет принесён в жертву единственно для того, чтобы «спасти честь мундира». На нескольких кораблях материализовались записные бунтовщики»⁵⁵.

Уже 28 октября матросы  линейного корабля «Маркграф» отказались поднять якорь. Волнения охватили команды линейных кораблей «Кёниг» и «Великий Курфюрст», крейсера «Страсбург», броненосца «Фридрих Великий» и др.⁵⁶ Матросы двух военных кораблей, «Тюрингия» и «Гельголанд», 30 октября отказались подчиняться командирам⁵⁷. В результате задуманная военно-морская операция была сорвана, эскадры были возвращены на свои стоянки.

Командование флота начало аресты матросских активистов. Но волнения среди матросов кораблей, 31 октября прибывших в Киль, крупнейшую военно-морскую базу Германии, продолжались.

3 ноября в Киле состоялась массовая демонстрация моряков, которые потребовали освобождения своих арестованных товарищей. Её поддержали солдаты местного гарнизона и портовые рабочие. По приказу коменданта демонстрация была разогнана отрядом флотских унтер-офицеров, в ходе столкновения 8 человек было убиты и 29 - ранены⁵⁸. В ответ матросы и солдаты морской пехоты стали поспешно вооружаться.