Каменный век Западного Казахстана

Что же касается керамики, то она аналогична сосудам хвалынского  типа Северного Прикаспия и шебирским сосудам. Однако в отличие от шебирских сосудов кошкаратинские сосуды плоскодонны (Рис.23). На основе сопоставления керамики с керамикой хвалынского могильника комплекс был датирован IV-III тыс. до н.э.

Шебирская и Кошкаратинская культуры сосуществовали с местными неолитическими культурами, что подтверждается открытием стоянки Коскудук 1 на Мангышлаке.

Ст. Коскудук 1 располагается  в черте областного центра г. Актау. Культурный слой до 35 см содержит остатки  крупной подовальной постройки  из камня. Коллекция кремневых изделий содержит 3300 предметов /130/. Техника расщепления камня пластинчатая с сочетанием макро - и микролитоидности. К основному типологическому набору относятся концевые и боковые скребки, ножи, стамески, резцы (угловые, срединные, ретушные), скобели, проколки, сверла, в том числе микросверла, вкладыши, геометрические микролиты (асимметричные трапеции, в том числе шикаевского типа, мелкие сегменты и треугольники), наконечники стрел с двусторонней обработкой, отщепы и пластины с подретушированным концом /131/. Из известняка и песчаника изготавливались абразивы, отбойники, грузила для сетей, утяжелители, пряслица, плошки-светильники.

В кремневой индустрии  прослеживаются традиции местной оюклинской неолитической культуры с отдельными элементами кельтеминарской культуры.

Керамики найдено более 700 фрагментов, принадлежащих к 50 сосудам, подразделенных на три типа. К первой группе отнесены фрагменты прямостенных или слегка профилированных сосудов, видимо, с плоским дном (57%) без явных примесей в глиняном тесте. Орнаментирована в прочерченной, прочерченно-накольчатой, накольчатой, волнисто-струйчатой и ямочной технике. На формирование первой группы керамики стоянки оказали воздействие неолитические культуры Волго-Уралья, проявившееся в прочерченно-накольчатой накольчатой технике орнаментации. Эта группа носит следы также неолитической посуды Восточного Прикаспия (оюклинско-кельтеминарской). Во вторую группу входят сосуды с воротничковым оформлением венчика и гребенчатой орнаментацией хвалынского типа (42%). В глиняной тесте этих сосудов – примесь раковины. Третья группа фрагментов очень малочисленна (1%), но характерна для посуды бекбекинского типа с волнисто-струйчатой орнаментацией и примесью песка в глине. Прямые аналоги второй и третьей группы керамики имеют место не только на территории Северного и Северо-Восточного Прикаспия, а найдены также и на Мангыстау /132/. Прикаспийские аналоги хвалынской керамики ст. Коскудук 1 являются его хронологическим маркером – конец V-IV тыс. до н.э. и определяются энеолитическим временем.

На стоянке было раскопано  захоронение мужчины. Он был погребен в небольшой округлой яме со щелевидным подбоем в сильно скорченной позе на левом боку. Яма имела каменный заклад, который образовывал на древней  поверхности наброску в виде холмика. На сегодня захоронение ст. Коскудук 1 самое древнее в Казахстане. Еще одной особенностью данной стоянки является наличие построек наземно-каркасного типа. Данная деталь не противоречит широкому применению камня при возведении крупных построек наземно-каркасного типа в V-IV тыс. до н.э. в Средней Азии и Казахстане.

Таким образом, в эпоху  энеолита на территории Мангыстау существовали три культуры, сформированные под  воздействием трех компонентов: местной, среднеазиатской и нижневолжской.

К энеолитическому времени  предположительно можно отнести  стоянки Шубарши, Сорколь, Шубаркудукская и др., обнаруженные в Актюбинской  области в 70-е годы XX века /133/.

Шубаркудукская дюнная стоянка расположена на правом берегу р. Уил в урочище «Красная Круча». В 1975 году на стоянке было найдено 3 клиновидных топора, маленький обломок медного ножа, круглая пастовая бусина. В 1976 году было продолжено обследование памятника. Обнаружено некоторое количество кремневых орудий (77), керамики (202), костяных остатков (32) и одно металлическое шило. Клиновидный топор изготовлен из монолита кварцитового песчаника. В боковых, торцевой и тыльной сторонах проточены две канавки в расстоянии 6,5 и 12 см от лезвия. Вся поверхность топора обработана грубым шлифованием за исключением обуха, оформленного лишь грубыми сколами. На обеих щеках его видна штриховка от длительной работы топором, а со стороны прикрепления рукоятки – выщерблина, после которой топор еще некоторое время использовался в работе. Памятник, возможно, имел двухслойную стратиграфию. Нижний слой с клиновидными топорами и орудиями на отщепах относится к энеолиту, а керамические остатки более близкие к поверхности дюны, по элементам орнамента и форме плоскодонных сосудов относятся к андроновской культуре бронзового века.

Дюнная стоянка Шубарши  расположена в 8 км к югу от одноименного поселка в приустьевой части  р. Темир. На памятнике обнаружено 154 кремневых изделий, 12 фрагментов керамики, 1 обломок ручной мотыги, 2 обломка  каменного кольца-браслета. В качестве сырья использовался кремень (96), халцедон (35) и кварцитовый песчаник (18). Индустрия отщеповая. Нуклеусы (2), одно – и двуплощадочная с негативами снятия пластин. На пластинах (29) изготовлены угловые резцы, концевой скребок. Пластины с ретушью (19), ретушь наносилась преимущественно со спинки по боковым граням. Двусторонне обработанные наконечники стрел и копий (39), преимущественно с вогнутыми насадами и шипами. Представительна серия скребков на отщепах. Керамика фрагментарна, судя, по орнаментации и форме – относятся к бронзовой эпохе. Наиболее интересны находки фрагментов шлифованных колец из глинистого сланца (зеленого нефрита).

Дюнная стоянка Сорколь  расположена на окраине одноименного поселка. Обнаружена небольшая концентрация кремневых изделий и керамики. Керамика фрагментарна (в том числе два фрагмента плоских днищ и 4 венчика). По способу нанесения орнамента керамика относится к андроновской культуре бронзового века (прямой, гребенчатый, ямочные штампы). В коллекцию входят наконечники стрел, дротиков (24), изготовленных из разновидностей кремня и кварцита двусторонними сколами и ретушью (Рис.24). Наконечники стрел по форме и типу близки наконечникам ст. Шубарши. Имеется также скребки, ножевидные пластины, обломки кованых медных пластинок, медные четырехгранные шила и втульчатый наконечник стрелы конусовидный формы, загнутый из пластинки  красной меди.

Интересна находка топора-молота сверленного в верховьях р. Сагиз (Рис.24). Имеет следующие параметры: длина – 14,3 см, ширина по оси отверстия (наибольшая) – 4,7 см, диаметр сверлины с наружной стороны – 2,5см, с тыльной стороны, судя по небольшой продольной погнутости топора-молота, сверлина имеет эллипсоидальную форму размерами 2,8х3,3 см. Характерна весьма значительная продольная и поперечная округлость лезвия, отличающая его от сверленых топоров-молотов фатьяновской, балабановской культур и находок Бранденбурга из Киевского Подднепровья /134/. По классификации Д.А.Крайнова /135/ - близок к пятому типу – «топор-молот обушковый, усеченно-конический». Материал – тонкозернистый кварцитовый песчаник бурого цвета со следами слоистости ориентированной по длинной оси топора-молота.

Вещевой материал и случайные  находки Шубарши и Сорколя  свидетельствуют о довольно плотном  заселении нижнего течения р. Темир в период появления первых металлических орудий. Возраст этих находок определяется по обломкам шлифованных каменных колец-браслетов не позднее 1-й половины II тыс. до н.э., а возможно и конец III тыс. до н.э. /136/. К этому же кругу находок относится проушный каменный топор-молот и Караул-Кельды. Он идентичен случайной находке с берегов Арыси /137/, явно не имел хозяйственного назначения и относится к энеолиту или ранней бронзе /138/.

Таким образом, данные материалы  свидетельствуют о проживании на обширной территории Западного Казахстана энеолитического населения, вобравшего в себя как местные, так и инокультурные компоненты. С этой же эпохой связано становление производящего хозяйства в регионе.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава III. Основные проблемы в изучении каменного века

Западного Казахстана.

3.1. Проблема заселения  территории Западного Казахстана  древним человеком.

Одной из сложных и  противоречивых, является проблема заселения  территории Средней Азии и Казахстана в раннем палеолите. Х.А.Алпысбаев, считает, что процесс первоначального освоения Казахстана человеком протекал примерно 800-700 тыс. лет тому назад. Заселяли территорию из двух центров – Южной Азии и Восточной Африки /139/. Но в тоже время он говорит, что пока трудно сказать каким путем оно происходило.

Существуют несколько  точек зрения по поводу прародины  человека.

Центрально-азиатская  теория, возникшая в 20-30-х годах XX века усилиями В.Д.Мэтью, Г.Ф.Осборна, А.В.Грабо сводится к следующему. Центральная Азия являлась центром возникновения новых родов животных, затем распространившихся по всему свету, именно здесь произошло и развитие антропоидного ствола. Однако, среди весьма многочисленного палеонтологического материала, добытого в Центральной Азии, отсутствуют остатки ископаемых человекообразных обезьян. Это обстоятельство лишает данную гипотезу серьезной основы /140/.

Главным идеологом южно-азиатской  теории следует по праву считать  Р.Кенигсвальда. В Южной и Юго-Восточной  Азии до недавнего времени отсутствовали  остатки ископаемых людей и их культуры, имеющие древние абсолютные даты. Но Р.Кенигсвальд связывает это с отсутствием в Китае и Сиваликских холмах (Индия и Пакистан) вулканических пород, которые можно было бы датировать калий-аргоновым методом. Что же касается Индонезии, где такие породы имеются, установлен возраст яванских питекантропов, который для самых ранних находок не превышает 1,16-0,71 млн. лет. Следовательно, гомо эректус не мог жить здесь, как предполагал Р.Кенигсвальд, одновременно с гомо габилисом в Африке /141/.

В.А.Ранов считает, что человек в Азии появился не раннее 1 млн.-700 тыс. лет тому назад. «Нет в Азии и австралопитеков, а без этой стадии нет основы для автохтонного происхождения, ибо тесную связь габилиса – первого человека Африки- с австралопитеками можно считать установленной» /142/.

В пользу южноафриканской прародины  человека, Р.Кенигсвальд приводит находки  рамапитека. Он относит рамапитека и австралопитека в единую группу. Рамапитека, жившего 12-7 тыс. лет тому назад, он рассматривает как предка австралопитековых. По его мнению, эволюционное преобразование рамапитека в австралопитековых произошло в Индии, а затем последние мигрировали в Африку/143/. Миоценовая эпоха была периодом процветания крупных человекообразных обезьян, которые размножились и расселились в теплые регионы Африки. Однако исследования Д.Пильбима, показали неправильность этого вывода. Американский ученый  полагает, что собственно человеческие (гоминидные) черты развития появляются не ранее 4 млн. лет тому назад (австралопитеки). Как происходила эволюция гоминидов до этого времени просто неизвестно /144/. Это положение затрудняет позицию сторонников южно-азиатской теории происхождения человека.

Большую популярность приобрела  восточноафриканская теория, об отделении  человека из животного мира в Восточной Африке. В пользу этой теории, корни которой восходят к Ч.Дарвину, свидетельствуют многочисленные находки на юге и особенно на востоке Африки очень древних остатков австралопитековых. Об этом же говорит обнаружение в Олдувайском ущелье костных остатков наиболее древних людей, а в Кении (Кооби-Фора) – древних в мире каменных орудий. В пользу африканской прародины говорит и тот факт, на который обращал внимание еще Дарвин, что в Африке обитают наиболее близкие к человеку антропоиды – шимпанзе и горилла /145/. Ни в Азии, ни в Европе до сих пор не обнаружено такого полного  эволюционного ряда приматов как в Восточной Африке. М.И.Урысон, И.И.Иванов, В.П.Алексеев и ряд других исследователей считают, что положение о выделении человека из животного состояния на территории Африки, является теперь окончательно доказанной /146/.

Ф.Борд, А.Брейль, П.И.Борисковский и другие склоняются к мысли, что  прародина человека не была приурочена к какому-либо материку, а была довольно обширной, включала значительные территории Африки, Южной Европы, Южной и Юго-Восточной Азии/147/. М.Ф.Нестурх, сопоставляя характерную фауну и флору Азии и Африки в начале третичного периода, допускает возможность взаимопроникновения их фаунистических элементов. Он приходит к выводу, что зона превращения обезьяны в человека простиралась на Южную Азию, включая северо-восток Африки /148/.

В 1 томе «Палеолит СССР», изданном в 1984 году, полагают, что территория Советского Закавказья входила в  зону становления древнего человека, являясь ее северной окраиной. «В миоцене и плиоцене здесь были благоприятные условия для жизни приматов, на что указывает находка в 1939 г. в Восточной Грузии, в Кахетии, двух зубов и обломка верхней челюсти ископаемой человекообразной обезьяны, получившей название «удабнопитек гареджийский»- Udabnopitecus garedziensis»/149/. Это наиболее ранняя и пока единственная находка на территории бывшей СССР, относящаяся к человекообразным обезьянам.

Вызывает в этом отношении  интерес точка зрения А.Г.Медоева  о выделении территории Казахстана (Южный и Западный) в ареал становления древнего человека. По некоторым его гипотезам первые люди могли появиться в Восточной Африке в результате миграции из Южного Казахстана. Так гиппарионовая фауна плиоцена пришла в другие районы мира из Азии. А Казахстан был центром гиппарионов. Вместе с гиппарионами в Африку мигрировали и предки человека /150/.

Следует сказать, что  пока единой точки зрения по поводу прародины человека нет. Наиболее вероятна восточноафриканская теория. По которому группа ранних людей постепенно распространилась на рубеже 1,5-1 млн. лет по всему Старому Свету. Достигли они Явы, Индии и Китая /151/. В последующем влияние Африки ослабевает, и на передние планы выходит азиатское влияние.