Особенности структуризации благотворительных организаций в Казанской губернии накануне и в годы Первой мировой войны

Когда с наступлением холодов в ноябре 1915 года обнаружилось, что прибывшие в Казань беженцы не имеют достаточно теплой одежды и, что поэтому многие из них не могут приняться за работу, то местное отделение Татьянинского комитета обратилось к председательнице комитета трудовой помощи с просьбой принять на себя труд по изготовлению ватных пальто для взрослых и для детей, теплых одеял, платьев, белья, пеленок. Этот заказ был выполнен в ноябре и декабре при участии тех же семей призванных на военную службу. В течение двух месяцев было изготовлено 3772 ватных пальто для взрослых, 6414 детских и до 1100 предметов белья, всего до 11300 предметов, за работу которых было выдано 7599 рублей 62 копеек.

Таким образом, благодаря энергии Е. Н. Боярской и объединившихся вокруг нее лиц, семьям воинов была оказана значительная трудовая поддержка, выразившаяся за 17 месяцев войны в сумме 131292 рублей 29 копеек.

Ввиду ожидаемого прибытия в Казань и Казанскую губернию 100000 беженцев в августе 1915 года под председательством городского головы был образован городской комитет, занимавшийся оказанием помощи беженцам. В состав комитета вошли представители национальных комитетов: польского, еврейского, латышского и мусульманского и десяти различных общественных организаций. Комитетом было установлено дневное содержание беженцев в размере 20 копеек на взрослого и 10 копеек на ребенка из средств комитета. Национальные комитеты могли делать добавочные к этому назначению с целью улучшить положение беженцев. Уже к январю 1916 года комитет имел свыше 80 помещений для беженцев, 5 питательных пунктов, несколько специальных госпиталей, выдал около 30000 предметов одежды и обуви53.

Нередко городской комитет обращался к церквям города Казани по оказанию помощи беженцам. Например, церковно-приходской совет Воскресенской церкви города Казани единодушно выразил желание отозваться на это дело. Церковь постановила: дать приют 15 беженцам, предпочтительно с детьми, для чего отвести им нижний этаж под церковью и обеспечить их пищей и другими насущными потребностями. Прихожане Майоров и Акутин изъявили согласие доставлять для беженцев хлеб во все время, пока беженцы будут находиться в этом помещении, а церковный староста А. И. Колесников обязался на свой счет позаботиться об освещении помещения. Остальные прихожане обязались со своей стороны также оказывать помощь как деньгами, так и материальными пожертвованиями для полного удовлетворения всех насущных потребностей беженцев, живущих в приюте. Для этого было постановлено производить сбор по подписным листам, имеющимся у членов приходского совета, а также производить кружечный сбор в церкви во время богослужений.

15 февраля 1916 года по предложению  господина главноначальствующего Казанской губернии П. М. Боярского был открыт Казанский Отдел Особой комиссии Комитет по оказанию помощи русским военнопленным.

Основной задачей Казанского отдела являлось: удовлетворение нужд отдельных пленных, которые не получали никакой помощи с родины, так как не имели родных и близких или же потеряли связь с ними по обстоятельствам военного времени. Кроме того Казанский отдел оказывал содействие частным лицам, отправляющим посылки отдельным пленным. Казанское общество горячо отозвалось на призыв отдела помочь русским военнопленным: начали поступать денежные и материальные пожертвования как от частных лиц, так и от различных учреждений, торговых предприятий и учебных заведений. Например, администрация Казанской художественной школы предоставила отделу в бесплатное пользование большое, светлое помещение с отоплением и освещением, чем избавила отдел от значительного денежного расхода на содержание помещения для склада и канцелярии.

В начале своей деятельности отдел не имел поименного списка нуждающихся военнопленных и обслуживал лагери Аьтдамм, Аугустабад, Лаубан и Шнейдемюль. Посылки в указанные лагери отправлялись на имя докторов и священников для раздачи наиболее нуждающимся военнопленным. В середине марта отдел получил список с именами 334 нуждающихся военнопленных лагеря Цербста, 5 компании в Германии. Из этого числа было взято на попечение посторонними лицами 53 человека и на попечении отдела к 1-му сентября находилось 281 человек.

С 15 февраля по 1 сентября отделом оборудовано и отправлено 1098 посылок. Сверх того частными лицами через отдел отправлено 882 посылки. Посылки заключали в себе чай, сахар или помадку, крупу, сушки, черные сухари, табак, курительную бумагу, по возможности – белье, а перед праздником Святой Пасхи – кроме того – Святого Евангелия, образки, крестики, толокно, вермишель, колбасу и белые сухари.

Более подробно о деятельности Казанского Отдела по оказанию помощи русским военнопленным писала председательница отдела Е. Боратынская в местной газете «Казанский телеграф»:

«Недавно организованный в Казани отдел помощи пленным работает усиленно. В Германию, через его посредство, уже отослано около 150 жертвованных посылок и приблизительно столько же частных. Общество горячо откликается на нужды наших далеких страдальцев, но надо помнить, что помощь им нужна постоянная и желательно, чтоб приток жертвований не иссякал. На днях нашим отделом получен из Петрограда список имен 355 пленных, не получающих с родины посылок. Их всех надо взять на попечение, потому что кроме нас никто уже заботиться о них не будет. Самая скромная посылка с ржаными сухарями стоит с ящиком более рубля, а хочется послать белье, чаю, сахару, сушек. Следует посылать не реже как через месяц и даже через три недели. На это нужны деньги и продукты. У каждого из нас есть кто-нибудь близкий или знакомый, томящейся в плену. Ради них вспомним обездоленных страдальцев, ни от кого не получающих ни помощи, ни привета.

Пожертвования принимаются в редакциях Казанских газет, в Казанском уездном съезде (против почты, в складе отдела (художественная школа), в кв. Н. Д. Голосовой (Грузинская, д. Оконишникова); принимаются специально пожертвования ящиками всяких размеров. Такие пожертвования очень ценны. Прием от 10 – 3 ежедневно»54.

Отправкой посылок солдатам на фронт занимался Казанский городской комитет общественной безопасности, который 29 марта 1917 года отправило вагон посылок на западный фронт солдатам в окопы вместе с профессором А. А. Овчинниковым. Каждая посылка, заключающая: портянки, кусок мыла, табак, бумагу, чай, нитки, иголки, открытки, карандаш, полотенце или два платка обошлась примерно в 2 рубля 45 копеек. Благодаря многочисленным жертвователям, торговому дому «Наследники И. В. Александрова» за предоставление помещения для заготовления подарков, П. В. Овчинниковой, Е. В. Куприяновой, М. И. и Т. П. Богдановым и многим другим лицам комитету удалось заготовить и отправить 5122 подарка в армию.

Деятельности летучих отрядов на передовых позициях придавалось большое значение. Они предназначались для оказания первоначальной помощи раненым сразу после сражения. Во время Первой мировой войны наряду с летучими отрядами для оказания первой медицинской помощи активно использовались питательно-перевязочные отряды55.

Раненые, которым была оказана медицинская помощь, транспортировались в полевые госпитали, действовавшие в прифронтовой полосе.

В годы войны наблюдалось противостояние двух тенденций, определивших возможности и ограничения учреждений Красного Креста в решении проблем военного времени. С одной стороны, Российское общество Красного Креста стремилось облегчить взаимодействие отделений, упраздняя целый комплекс процедур по документообороту. С другой, в реальности, наряду с углублением специализации красно-крестных учреждений, происходило «утяжеление» бюрократической схемы взаимодействия подразделений.

Сходные тенденции действовали и в Казанской губернии. Жесткий контроль и бюрократизация отношений управленческих звеньев красно-крестной системы доводили процедуру принятия решений до абсурда, придавая простому вопросу значение сложного, что выразилось в длительной полемике об организации лотерей, открытии новых комитетов и закрытии лазаретов. В казанских отделениях проявлялось стремление к минимизации бюрократических процедур, преодолению бессмысленных с позиций военного времени схем взаимодействия. Комитеты и управления предпочитали отходить от формальностей и больше внимания уделять практическому решению вопросов, а не их фиксации в отчетах, однако это не всегда удавалось. Схема взаимодействия основных уровней РОКК: Главное управление – местное управление – местный комитет в годы войны давала сбой, когда среднее звено «провисало» и низший сегмент напрямую взаимодействовал с высшим. Управленческий личный состав казанских учреждений РОКК в период Первой мировой войны по-прежнему был представлен главным образом государственными служащими.

Несмотря на то, что основной спектр деятельности РОКК был апробирован в Русско-японской кампании, в годы Первой мировой войны Общество охватил ряд системных изменений, вызванных качественно иным характером военного конфликта. Таким образом, чтобы в новой ситуации эффективно работать, Красному Кресту необходимо было преодолевать не только объективно сложные экстремальные условия функционирования, но и собственные принципы организации и деятельности.

В период Первой мировой войны в центре внимания российских исследователей благотворительности находились проблемы помощи пострадавшим от вооруженного конфликта. Теоретики благотворительности изучали положение разных категорий пострадавших от войны - увечных воинов, семей военнослужащих, беженцев, а также помощь, которую оказывали им государство и общество. Эффективный способ поддержки социально незащищенных слоев населения современникам виделся в трудовой помощи: «Главной целью современной благотворительности, — писал член Всероссийского союза учреждений, обществ и деятелей по общественному и частному призрению С.К. Гогель, - должно быть не столько облагодетельствование нуждающегося, сколько временная помощь ему и воздействие на него нравственное, вместе с предоставлением ему возможности самому стать на ноги свои собственные, а не на общественные костыли, получив работу, и впредь не числиться в числе нуждающихся»56.

Наиболее приемлемым способом помощи малолетним детям, матери которых несли ответственность за материальное благополучие семьи, с точки зрения Е. Дзюбинской, являлось помещение их в народный детский сад. Это заведение, по ее мнению, было способно защитить детей от тлетворного влияния улицы, которому они подвергались в отсутствии должного родительского внимания в период Первой мировой войны, а нередко и от физической гибели, организовать правильный уход за ними, позаботиться о гармоничном развитии личности своих воспитанников и, наконец, подготовить их к получению дальнейшего образования57. Взгляды Е. Дзюбинской на задачи народного детского сада во многом созвучны современным требованиям к содержанию детей в дошкольных учреждениях.

Негативные последствия войны проявились в росте детской преступности, беспризорности и смертности в 1914-1917 гг. На угрозу нравственного растления детей военной обстановкой обращал внимание С. Бахрушин. Он писал, что «атмосфера войны, ужасы ее сопровождающие не могут не отразиться на душевном равновесии подростков», у которых «складывается особая, патологическая психика, которую ввести в норму мирной жизни после войны вряд ли удастся»58. Государству и обществу предлагалось безотлагательно принять меры для борьбы с этими отрицательными явлениями, потому что только так можно было уберечь российских детей от физической и моральной гибели59.

Исследования о благотворительных организациях тех лет насыщены фактическим материалом. В очерках о Российском обществе Красного Креста прослеживается история возникновения этих крупнейших благотворительных учреждений, их эволюция, охарактеризованы основные направления их деятельности60.

С работой Верховного совета по призрению семей лиц, призванных на войну, а также семей раненых и павших воинов, образованного в 1914 г. для согласования действия учреждений, оказывающих помощь семьям военнослужащих, С.К. Гогель связывал надежду на положительные перемены в сфере благотворительности, на то, что эта организация, «поставив на должную высоту одну отрасль общественного призрения,. заложит основание будущего упорядочения всего общественного призрения»61. Мичник и П. Михайленко рассмотрели задачи убежищ для матерей и Сельских комитетов по оказанию помощи солдатским семьям, организованных земствами62.

Вопрос о снабжении Казанской губернии во время Первой мировой войны был особенно актуален. Это касалось продовольствия для населения, сырья и топлива, необходимых предприятиям города, работавшим на войну. Удаленность Казанской губернии от донецкого угля и от хлебных губерний вместе с транспортной проблемой привели к кризису снабжения столицы Татарстана. 

Накануне войны российскими политиками, государственными и военными деятелями был предпринят ряд шагов, говорящих об осмотрительности, прозорливости и умении смотреть вперед. Неслучайно в первые дни войны, выступая перед членами Государственной думы, министр финансов П. Л. Барк сообщал о том, что Россия до начала войны успела снять со счетов в германских банках все наличные деньги, принадлежавшие Российской империи, что составляло около 100 млн. рублей63. 

Казалось бы, в таких условиях пожертвования российских подданных, государственных и общественных организаций явно не играли решающей роли. С финансовой точки зрения, вероятно, это так и было. Однако они являли собой не только и не столько финансовый, сколько нравственный аспект деятельности людей. Пожертвования осуществлялись представителями разных слоев общества и в различных размерах. Они могли быть разовыми, систематическими, приуроченными к каким-либо знаменательным датам или событиям в жизни государства или на фронте. 

Их формы также были весьма разнообразны: денежные средства, продовольствие, фураж для скота, носильные вещи, обувь, спички, табак, медикаменты, перевязочные материалы, медицинские препараты и оборудование. 

Пожертвования носили как относительно общий характер (на нужды войны, на поддержку армии, на помощь больным и раненым, на усиление того или иного вида или рода войск, на нужды воинов, призванных из запаса, на устройство лазаретов и их содержание, на снаряды и т. д.), так и вполне конкретный — беженцам на постройку аэропланов, храмов и прочее.