Донские, кубанские, оренбургские казаки. Влияние быта и исторических факторов на танцевально-песенное творчество

К концу ХIХ - началу ХХ вв. Оренбургское казачье войско оставалось 3-м по численности среди казачьих войск России. По переписи 1897 г. в нем насчитывалось 365 тыс. казаков. К 1916 г. численность казачьего населения значительно возросла и составила 579 тыс. человек. Казачье население продолжало жить в основном в сельской местности. В городах было всего 8 тыс. 106 казаков, или 2,2%.

1.3.1 Быт

 

Дома оренбургских казаков  в основном были деревянные. Для  постройки корпуса здания использовали сосновые и берёзовые брёвна; из сосновых, лиственных досок и дранья настилали полы, делали потолки и  крыши; из обожжённого кирпича изготавливали  печи; мох и паклю прокладывали между бревен, а дикий камень использовали для фундамента. Весь этот материал покупался у башкир или русских  лесопромышленников и в войсковых  борах.

Дома оренбургских казаков  имели от одной до пяти комнат, но в большинстве состояли из двух комнат, разделённых холодными сенями. Такие  дома получили название «связь». Одна из комнат называлась избой (кухня), а другая – горницей (чистая комната). «Связи» имели от шести до восьми окон, из которых два обязательно выходили на улицу и одно или два - во двор. Строились дома так, чтобы кухня выходила на улицу, а сени и чистая комната - во двор либо вдоль улицы, тогда перед сенями строили крыльцо с навесом. С крыльца дверь вела в сени, а оттуда одна дверь в кухню, другая в горницу.

Следует отметить, что дома оренбургских казаков отличались от крестьянских жилищ тем, что были более крепкими и, независимо от достатка казака, содержались в чистоте  и порядке. Исключение составляли, лишь дома калмыков, где «иконы, стены, потолки  страшно закопчены, печи никогда  не белены, на полу и на нарах грязь».

 

1.3.2 Костюм

 

Зимой в праздничные дни  оренбургские казаки носили овчинный, крытый сукном или другой материей тулуп с чёрным мерлушчатым воротником, под ним короткое военное пальто и пиджак с таким же жилетом  и шароварами, заправленными в  голенища. На голову надевали чёрные мерлушчатые  шапки, на шею - пуховые и шерстяные  шарфы, на ноги - сапоги или (очень редко) пимы (валенки из овечьей шерсти). Летом пальто подпоясывали широким  кушаком из шерстяной материи, на ноги надевали сапоги на высоких каблуках, на голову - фуражку.

В зимнее рабочее время  оренбургские казаки носили шубы и  полушубки из овчины, мерлушчатые  шапки, серые кафтаны из домашнего  сукна (зипуны), суконные и холщовые шаровары, валенки (пимы), опояски и  овчинные рукавицы. Летом шубы заменялись кафтанами или бухарскими халатами, шапки – фуражками, а валенки  – сапогами.

Нижнеё бельё казака составляли кальсоны и рубаха. Наиболее распространенным типом рубахи была ситцевая или нарядная шёлковая косоворотка с разрезом на левой или правой стороне или  с пуговицами спереди, с пришивным большим сборчатым воротником. В одних посёлках было принято заправлять рубаху в штаны, в других - носить навыпуск, повязав поверх неё длинный и широкий, иногда расшитый пояс.

Большой интерес представляет одежда оренбургских казачек. Причём в  станицах, расположенных ближе к  городам, на фасоны одежды оказывала  влияние городская мода. Например, праздничный костюм девушки, проживающей  в пригороде, выглядел так: ситцевое, шерстяное или шёлковое платье, плотно облегающее талию, с белым накрахмаленным воротничком и манжетами. На голове либо чепец – повязка, сшитая из атласной ткани яркого цвета, либо гребёнка.

 А в отдалённых станицах, таких, как Павловская, Нижнеувельская, Донецкая, вплоть до начала ХХ  в. казачки носили сарафаны. Особенность  их косоклинного пошива была  характерна для уральских казаков,  что позволяет считать, что  сарафаны данного типа были  привнесены в среду оренбургских  казаков уральскими, вошедшими в  состав ОКВ при его формировании  и позже . Головным же убором  служил шёлковый платок, повязанный  у замужних концами назад, а  у девушек под подбородком.

Наиболее распространенным, а в некоторых станицах даже единственным типом женской одежды были кофта  и юбка. Суконные, шерстяные, полушерстяные  и ситцевые юбки отделывались кружевом с внутренней стороны для имитации нижней юбки. Кофты шились из ситцевых, атласных, полушерстяных тканей, украшались вышивками и аппликациями. Кофты  всегда носили навыпуск, не заправляя  в юбки.

Осенью и весной женщины-казачки, в зависимости от достатка, носили драповые или шерстяные пальто, зимою  – суконные шубы из овчинного меха, часто с лисьими воротниками, пуховые и шерстяные платки, валенки.

Праздничной обувью оренбургских казачек были высокие ботинки  на шнурках. А сапоги женщины никогда  не надевали: это считалось таким  же грехом, как носить брюки и  стричь волосы. Бытовали и черевички  – обувь, у которой подошва  делалась из толстой кожи, а верх - из тонкой. Выходной обувью считались калоши, но приобрести их для себя могли только зажиточные люди.

Из украшений русские  казачки носили ожерелья (борки –  местное название) из простых камней или стекла, серебряные, медные и, редко, золотые серьги, перстни и кольца, а нагайбакские женщины – ещё  и браслеты и нагрудники, состоящие  из серебряных монет старого чекана.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2. Особенности казачьего хора

2.1 Образы,  используемые  в казачьем фольклоре

 

Любимым образом казачьего  фольклора является образ коня, который  играл огромную роль в жизни казака, был верным другом и надежной опорой всегда – и в радости, и в  горе, и на войне, и в мирной жизни. Общеизвестны казачьи поговорки, иллюстрирующие отношение казакак коню: «Конь  подо мной – то и Бог надо мной», «Казак сам не поест, а коня накормит», «Казаку конь себя дороже», «Без коня казак кругом сирота», «Казак без  коня что солдат без ружья» и т.д. В песне «Конь боевой с походным вьюком» отец, прощаясь с сыном, говорит: «Коня даю тебе лихого, / Он добровит был у меня. / И твоего отца седого / Носил в огонь и из огня. / А  добрый конь – все наше счастье, / Он честь и слава казака. / Он нужен в счастье и напасти, / И за врагом и на врага. / Конь боевой всего дороже…/ И ты, сын мой, им дорожи; / И лучше сам ты ешь  поплоше, / Коня ты в теле содержи» [2]. Писатель, этнограф и исследователь  быта и истории уральских казаков  И.И. Железнов, описывая обряды, совершаемые  казаками во время проводов, приводит песню «Уж ты конь наш серый, конь серопегий». В этой песне мать обращается с просьбой к коню о том, чтобы  он сберег сына на войне: «Уж конь ты наш серый, / Конь серопегий. / Не покинь ты млада-вьюноша, / Сына мово милова. / Не дай ты взять верху над собой / Коню басурманина. / Вывези мово сына / На родимую сторонку». Затем коню дается обещание: «Подкую тебя / На серебряны  подковки; / Сплету я тебе своими руками / Уздечку шелковую; / Покрою тебя / Попоной  ковровою; / Уберу я тебе гриву / В  ленты алые. / Будешь ты у нас стоять / В стойлице ясеневом; / Будешь ты у  нас есть / Белоярую пшеничку; / Будешь пить / Воду ключевую, / А не то сыту медвяную».

Наиболее уместным и целесообразным в изучении данной темы будет использование  метода театрализации, например былины «Спор Сокола с конем» («Сыр-матерый  дуб»). Что интересно, одна и та же песня могла бытовать и как «пешая», и как «кавалерийская». Это зависело от темпа и характера ее исполнения. Темпоритм обусловлен физиологическими факторами – частотой дыхания, характером телодвижений всадника и коня или пешего война. Данным песням свойственна мерность ритмической пульсации, ясное структурное членение мелостроф, чеканное произнесение слов. Источником этого называют как близость хороводным, плясовым песням и кантам ².

2.2 История Кубанского казачьего хора

 

Историческим предшественником современного Кубанского казачьего  хора является Войсковой певческий  хор Черноморского казачьего  войска. Его основателем стал первоприсутствующий  Екатеринодарского Духовного Правления, войсковой протоиерей Кирилл Васильевич Россинский.

В августе 1810 года он обратился  в войсковую канцелярию Черноморского  казачьего войска с прошением  о создании Певческого хора. Предложение  было одобрено войсковым атаманом Ф. Я. Бурсаком и членами канцелярии. В августе были подготовлены сметы  на жалование регенту, певчим, а также  средства на приобретение костюмов.

На праздник Покрова Пресвятой  Богородицы 1 октября 1810 года ст.ст. Войсковой  певческий хор впервые выступал в Войсковом Воскресенском соборе. Первым регентом хора стал дворянин Константин Гречинский. Первоначально хор существовал  на средства протоиерея Кирилла Россинского, но в январе 1811 года Одесским и Херсонским генерал-губернатором герцогом де Ришелье  были официально утверждены штаты, смета  и выделены деньги на содержание Войскового певческого хора.

1 октября 1811 года в  день Покрова Пресвятой Богородицы, который стал считаться праздником  Войскового хора, коллектив уже  выступал как официально учрежденный Войсковой Певческий хор Черноморского казачьего войска. 22 декабря 1811 года император Александр I издал указ «О заведении в Черноморском казачьем войске духовой музыки из 24 музыкантов», то есть духового оркестра. Оркестр был назван Войсковым музыкантским хором. Певческий и музыкантский войсковые хоры развивались параллельно. Насыщенная, многообразная и плодотворная творческая деятельность двух хоров продолжалась до апреля 1920 г. Их выдающуюся роль в духовном, культурном и патриотическом воспитании кубанцев невозможно переоценить. По признанию современников, то были лучшие на периферии военно-художественные учреждения России.

В 1860‑м Черноморское казачье войско переименовывается в Кубанское. Соответственно переименовывались и войсковые хоры. Кроме участия в церковных богослужениях, Певческий хор давал и светские концерты в Екатеринодаре и по всему югу России. Исполнялась духовная музыка, народные песни, классические произведения. Хор стал кузницей музыкальных кадров и для учреждений культуры, и для православной церкви, и для армии Российской Империи.

Деятельность хора высоко оценивалась Российскими императорами: император Александр II находил его  «замечательным по голосам и стройности исполнения», а император Александр III выразил хору благодарность «за  отличное исполнение музыкальных программ»  и повелел войсковому начальству озаботиться расширением и улучшением хора.

С приходом к власти на Кубани большевиков Войсковой певческий  хор был переименован в Государственный. Однако, в связи с проведением  политики репрессий по отношению  к казачеству, хор подвергся гонениям. 21 апреля 1920 г. Кубано-Черноморский областной  ревком постановил: «Все войсковые  хоры и оркестры, ныне переименованные  в государственные, со всем личным составом, библиотеками, музыкальными инструментами  переходят в ведение областного отдела образования. Всем дирижерам, музыкантам, певчим и прочим, имеющим у себя казенные инструменты и ноты, сдать таковые немедленно. Лица, укрывающие вышеуказанное имущество, будут преданы революционному трибуналу». Летом 1921‑го решением большевистских властей деятельность коллектива была окончательно прекращена. В 1920 году, не признав новую власть, двадцать семь участников Войскового певческого хора вместе с тысячами кубанских казаков вынужденно эмигрировали в Грецию, Турцию, Сербию и другие страны. Там, в эмиграции, ими были созданы несколько хоровых коллективов, которые носили имя Кубанского Войскового казачьего хора и сохраняли традиции Войскового певческого хора. Вместе с тем, в 1925–1932 гг. на Кубани вел гастрольную деятельность Кубанский мужской квартет — осколок былого хорового коллектива. К несчастью, руководитель коллектива Александр Авдеев был репрессирован и расстрелян в 1929‑м.

В связи с некоторым  ослаблением политики репрессий  по отношению к казачеству в 1936 году Постановлением Президиума Азово‑Черноморского крайисполкома учрежден Государственный Кубанский казачий хор, который возглавили Г. М. Концевич и Я. М. Тараненко, бывшие до революции регентами Кубанского Войскового певческого хора. Именно они перенесли в новообразованный Государственный Кубанский казачий хор богатые певческие и музыкальные традиции, народный песенный репертуар и свой высокий художественный вкус, соединив тем самым в единое целое историю

Войскового певческого и  Государственного Кубанского казачьего  хора. Работать в условиях, созданных  советской властью, было невероятно трудно. Тем не менее, Г. М. Концевич не терял веру в будущую великую  миссию вновь созданного хора. 3 марта 1937 г. в газете «Красное знамя» он пророчески писал: «Теперь создан Кубанский  казачий хор в 40–50 человек из лучших голосов казаков станиц и  хуторов. Его будущее, несомненно, блестяще. Этот высокохудожественный коллектив  украсит нашу Кубань и яркой звездой  окрасит край». Однако, вскоре первый художественный руководитель Государственного Кубанского казачьего хора, выдающийся ученый-фольклорист Г. М. Концевич был  арестован по ложному обвинению  в «покушении на Сталина» и приговорен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение 26 декабря 1937 года. Г. М. Концевич был реабилитирован посмертно в 1989‑м. В 1939 году, в связи с включением в состав хора танцевальной группы, коллектив хора был переименован в Ансамбль песни и пляски кубанских казаков. С началом Великой Отечественной войны ансамбль был расформирован и его солисты призваны в ряды Красной Армии. Коллектив был воссоздан в апреле 1944‑м при Краснодарской краевой филармонии. Первое выступление восстановленного Ансамбля песни и пляски кубанских казаков состоялось уже в сентябре 1944 года. Однако, в 1961 года по инициативе Н. С. Хрущева ансамбль снова был расформирован вместе с другими десятью государственными народными ансамблями и хорами СССР.