Образы животных и птиц в русской и таджикской волшебной сказке

Крик петуха предохраняет от эпидемических болезней, градобития, эпизоотии. Поэтому петуха часто носят с собой в обрядовом «обходе», при опахивании села. Иногда его закапывают на границе села как ее хранителя. По народным представлениям, холера и чума прежде всего стараются лишить петухов способности петь. Во время холеры у восточных славян был обычай купать петуха в реке, колодце. Так как существовало верование, что холерой люди заболевают от воды. Это было вероятно, средством отогнать болезнь.

В славянских верованиях крик петуха обладает способностью отгонять нечистую силу. Ночью после первого крика петуха у восточных славян принято было креститься со словами «Слава Богу! Свят Дух по земли, а дьявол сквозь земли, теперь бояться нечего». Однако всем славянам известно поверье о петухах, поющих в неурочное время. У южных славян такие петухи называются «кривци», «мамнипи» [55, 138]. Они поют, когда кто-то родился или умер, предсказывают смерть слышащему, заманивают на улицу, чтобы причинить зло. Когда после полночи слышат петушиный крик, то выбрасывают из дома горящий уголь или стреляют из окна.

Особое мифологическое значение имеет  крик петуха на вечерней заре и в полдень. Широко распространены поверья о том, что петухи, поющие в это время, предрекают смерть или перемену погоды. У восточных славян ночь, накануне которой петухи поют с вечера, называется «веселая». Когда петух пропоет на пороге, верят, что придет гость. Неурочный крик петуха предвещает также получение новостей, новые указы.

Существует поверье, что петуха нельзя долго держать в хозяйстве. Сербы ежегодно в день Ильи-пророка колют на пороге старого петуха и заводят нового. По их представлениям, старый петух может навлечь на хозяина смерть или превратиться в демоническое существо. У всех славян считается, что старый петух, проживший три, пять, семь или девять лет, снесет маленькое яйцо. Из этого яйца, может вывестись демоническое существо («хованец - годованец», «огненный змей», «маляк», «василиск», «антипка», «нечистия», «девятник», «осинавець» и др.) [54, 48], принимающее вид огня, искры, кота, маленького человечка, цыпленка. Это существо — нечистое. Оно исполняет желания хозяина, но через три года забирает его душу. Питается этот нечистый молоком и яичницей без соли. В некоторых местах считали, что петух загребает свое яйцо в навоз, и из него вылупляется демонический змей. По западносибирским поверьям, яйцо, которое петух несет каждые три года, надо бросить в горящее строение для прекращения пожара.

Связь петуха и змея зафиксирована также в предании, сохранившемся на Смоленщине. Когда-то давно здесь лежал огромный убитый змей. Окрестные жители пытались засыпать его землей, но ничего не могли сделать: землю сбрасывало с тела. По совету знахаря, землю стали возить маленькие дети на возках, в которые запрягали петухов и кур. Сброшенная с этих возков земля сама разрасталась на змее. Таким способом над змеем был насыпан курган, по поводу которого и рассказывали это предание.

Тотемические представления восточных славян заключались в вере в происхождение человеческого рода от какого-либо вида животных. Наряду с почитанием дуба, днепровские славяне, например, поклонялись священным животным - диким кабанам-вепрям. Вопрос о тотемическом культе у восточных славян довольно сложен. Возможно, что в ряде случаев мы сталкиваемся с трансформацией тотемизма в культ предков в образе животных. Архаические пласты содержания восточных славян народных сказок свидетельствуют о существовании тотемизма у восточных славян.

1.2. Представления  древних иранцев о тотемических  животных

Древние индо-иранские племена также имели тотемами различных животных. Древнейшая и архаичная духовность-тотемизм был характерен для всех народов мира, роды и племена которых возводили свое происхождение к тому или иному животному или живому существу, наделяя их сакральными характеристиками, сверхестественной сущностью. На наш взгляд, уровню развития человека эпохи тотемизма и самому тотемизму соответствовали своя семантика языка и духовных представлений. Говоря о тотемизме наших предков, нельзя упускать из вида необычайную отдаленность архаического времени. Между ним и последующими мифологическими и религиозными верованиями с их яркими и достаточно абстрактными образами (например, божества-солнца, или какого-либо другого бога) лежат многие и многие тысячелетия, возможно десятки тысяч лет. По сравнению с этой архаикой зороастризм, Авеста, Гаты, другие памятники истории человечества и духовные образования это всего лишь вчерашний день.

Тотемизм, казавшийся в  начале его исследователям всего  лишь курьезом, "является существеннейшей характеристикой буквально всех примитивных сообществ в любых концах света". Ю.М.Бородай пишет: "Доминирующей чертой тотемического верования является жуткий мистический страх перед соответствующим животным. Однако это не просто страх, но и своего рода обожествление". И далее: "Так что же это такое – тотем? Обычно это какое-нибудь животное – змея, кенгуру, орел и т. д. (реже – растение или другой предмет), которое становится табу для всех членов данной общины [16, 198]. За исключением строго определенных ритуалом обстоятельств к тотему вообще нельзя прикасаться; его нельзя убивать, нельзя пожирать его мяса и вообще причинять ему какой-либо вред или оскорбление". На наш взгляд, именно в тотемических представлениях заключается первоначальная семантическая энергия сакрального и священного. У древнего человека периода архаики все окружающее было примитивно-религиозным, но доминирующим был тотемизм как одно из сильнейших проявлений первичных нравственных представлений. Поэтому одной из главных генетических основ понятия священного, на наш взгляд, является тотемизм периода архаики. Именно в этот период формируется семантика священного вообще как органической части понятия тотема. Затем смысл и слово священного отпочковывается в понятия и слова, обозначающие божества и божественное. Но для этого нужны были десятки тысяч лет.

В индо-иранских языках есть пласт слов – терминов и понятий, исследование которых в контексте  истории может приоткрыть завесу истории развития древнейших смыслов. Предположение о том, что одним из тотемов наших далеких предков является осел (хар) связано с такими словами как хар (громадный), харсанг (громадный камень), харчанг (рак – "громадная клешня, коготь"), харбуза (дыня, в составе названия которой есть слово хар как нечто громадное), харгуш (заяц, буквально – "огромные уши"), которые означают нечто значительное, большое, огромное. В Авесте встречается название высочайших гор Хара Березаити, из-за которых поднимается солнце [39, 158]. Такими же общими по смыслу, но уже другого поколения религиозной семантики, значительными, сверхчеловеческими, божественными и необыкновенными являются по смыслу понятия слов Бухара, Хорог, Хуросон, Хоразм, Хари-Кришна, Харихара, Хварна, Хуршед, а также Харишчандра из древнеиндийской мифологии. То, что в этих словах происходит от буддизма, в свою очередь, имело истоками священную добуддийскую терминологию. Понятие харизма происходит от латинского слова хар (khar), которое с этим звучанием и на этом языке означает бога. Здесь же отметим, что, например, в Вавилоне в образе осла представлялся бог Ниниб.

В связи с этим вполне возможно предположение о том, что  в глубокой древности род или  племя, имевшее тотемом осла, сыграло  выдающуюся роль на громадном пространстве. Термин хар как корень слов и развившимися смыслами вошел в миропонимание других родов и племен, и через тысячи лет в мифологию, и древнеиндийскую, и в древние представления иранских народов, и в греческую мифологию и латинский язык, в которых божество обозначали термином "хар", (отсюда и харизма). Было много родов с другими тотемами, но теперь уже сакральное понятие хар стало ведущим в связи с ведущей ролью носителей этого тотема.

Наряду с тотемизмом у многих народов можно обнаружить промысловые культы — почитание  тех или иных животных, имеющих важное хозяйственное значение в жизни племени. С промысловыми культами связана вера в воскрешение зверей после смерти.

Кроме тотемного культа животных с тотемизмом связан и широко распространённый культ растений —  фитолатрия. У многих народов мира существуют предания, согласно которым из растений появляются семена жизни. В скандинавских легендах ясень хранит зародыши всего живого, включая и человеческие. В древних иранских верованиях семена жизни стряхивают с дерева собаковидные существа. Во всём мире распространено представление о том, что растение часто является двойником человека. Существует множество священных растений, таких, как баньян, лотос, кокос, бамбук, ирис.

В Иране змея — одна из ипостасей Аримана или Ангра-Майну, Змея Тьмы, Лжеца. В Персии змея Ази-Дахак — это "душитель", враг бога Солнца. В исламе змея тесно ассоциируется с жизнью и представляет собой жизненный, одно из важнейших имен Бога, означающее "оживотворение", или то, что дарует жизненное начало; то, что одновременно одушевляет и поддерживает, наделяет жизнью, и есть само жизненное начало [35, 84-85].

Див - в иранской мифологии это демонический персонаж. У иранцев Див (Дый) — это демон-прорицатель, показывающийся людям в виде птицы или человека-вихря. Пророчества Дива, несмотря на их правдивость, обычно рассматривались людьми с недоверием. Во время войны дивы сопровождают войска, идущие на битву, а во время сражения кружат над войском, которое это сражение проиграет. Див дважды упоминается в «Слове о полку Игореве». Славянское понятие «Див» связано со словами «диво» и «дивий» (то есть дикий).

В эпической традиции Шахнаме Дивы встречаются в иранских народных преданиях как сверхъестественные опасные существа, а также как противники великих царей и героев в поэме Фирдоуси «Шахнаме». Дивы у Фирдоуси — это демоны или духи людей, проклявших при жизни бога. Часто они также выступают как воплощения Аримана, тёмного и злого начала в зороастризме и персидской мифологии. По другой легенде, дивы происходили от родов враждующих между собой царей, правивших в древних Мазандеране и Табаристане. Впервые дивы упоминаются в рассказе о Сиямаке, сыне Каюмарса, который был убит Чёрным Дивом, сыном Аримана. Впоследствии Хушанг вместе с Каюмарсом убивают Чёрного Дива. Далее в «Шахнаме» повествуется о том, как шах Ирана Кай Кавус, желая одолеть злых духов, идёт в поход на Мазандеран, царство дивов, но, околдованный, был вместе со всей своей армией пленён Белым Дивом. Пришедший на помощь шаху герой Рустам побеждает повелителя Мазандерана и царя дивов Аржанг-Дива, после чего убивает Белого Дива и освобождает шаха [41, 432].

Тотем ящерицы означает символ Аримана и злое начало.

Тотем ястреба в иранской мифологии считается символом света и является атрибутом Ормузда (Ахура Мазды).

В заключение необходимо отметить, что многие древние обычаи  иранских и славянских народов, связанные  с конем, сохранились до настоящего времени и используются в различных народных праздниках.

Сравнительно-исторический метод исследования, использованный в данной работе, при котором был детально проанализирован каждый конкретный выбранный нами для изучения образ с привлечением данных из других индоевропейских мифологий, позволил не только определить круг наиболее почитаемых тотемических животных древних иранцев и восточных славян, но и по-новому осветить некоторые, уже хорошо изученные и опубликованные в научных работах, образы.

Глава 2. Образы животных и  птиц в русской и таджикской волшебной сказке

2.1. Анализ сказки  «Царевна-лягушка»

Сказка - прекрасное творение искусства. Учёные по-разному толкуют  сказку. Одни из них с безусловной  очевидностью стремятся охарактеризовать сказочный вымысел как независимый  от реальности, а другие желают понять, как в фантазии сказок преломилось отношение народных рассказчиков к окружающей действительности. Считать ли сказкой вообще любой фантастический рассказ или выделять в устной народной прозе и другие её виды - несказочную прозу? Как понимать фантастический вымысел, без которого не обходится ни одна из сказок? Вот проблемы, которые издавна волновали исследователей.

Известный сказковед  Э.В. Померанцева даёт определение сказки, с которым стоит согласиться: "Народная сказка (или сказка, байка, побасенка) - эпическое устное художественное произведение, преимущественно прозаическое, волшебное, авантюрного или бытового характера с установкой на вымысел. Последний признак отличает сказку от других жанров устной прозы: сказа, предания и былички, то есть от рассказов, преподносимых рассказчиком слушателям как повествование о действительно имевших место событиях, как бы маловероятны и фантастичны они не были" [44, 32-44].

Наверное, самая распространённая и самая любимая в народе сказка - сказка волшебная. Она уходит корнями  в далёкую старину.

Все волшебные сказки имеют общие черты. Во-первых, они  схожи общностью их построения. Простейшая схема предшественницы волшебной  сказки содержала в себе в качестве обязательных такие звенья:

1) как исходное - существование  запрета; 

2) нарушение запрета кем-либо;

3) сообразное с характером  мифологических представлений следствие  нарушения; 

4) повествование о  практиковании магии; 

5) её положительный  результат и возвращение героя  к благополучию.

Каждая из волшебных  сказок позднего времени тяготеет к структуре этих рассказов как к своей первоначальной повествовательной основе. Во-вторых, ни одна волшебная сказка не обходится без чудесного действия: в жизнь человека вмешивается то злая и губительная, то добрая и благоприятная сверхъестественная сила. Чудесный вымысел лежит в основе этого вида сказки.

Попробуем понять происхождение  этого вымысла на примере русской  народной сказки "Лягушка-царевна". С самого начала сказка переносит  слушателя (читателя) в мир странный, непохожий на тот, который окружает человека. Повествование сразу захватывает воображение. Отец заставляет сыновей взять луки и пустить по стреле в разные стороны: куда стрела падёт, там и взять невесту! Стрела старшего сына упала на боярский двор, стрела, пущенная средним сыном, угодила на купеческое подворье, а стрела младшего сына попала в болото, и подхватила её лягушка. Старшие братья веселы и рады, а младший брат заплакал: "Как я стану жить с лягушкой?" Поженились братья: старший - на боярышне, средний - на купеческой дочери, а младший брат - на лягушке. Обвенчали их по обряду.