Поэзия и её новые имена

Всё это в изобилии представлено в «РуЛинете», и пугаться тут не стоит. Важнее знать положительные моменты сетевой литературы и пользоваться ими. Еще никогда автор, живущий в глубокой провинции, не мог так легко и быстро получить доступ к произведениям не только классической, но и современной словесности. Процесс литературной учёбы для начинающих авторов вполне может проходить исключительно в Сети, и пользы от этого порой гораздо больше, чем от посещения провинциальных ЛитО известного художественного и критического уровня. Наконец, талантливому автору теперь вовсе необязательно кровь из носа ехать в Москву, чтобы быть замеченным. Многогранный мир «РуЛинета» позволяет поддерживать литературные и дружеские связи между людьми, разделёнными океаном. И что характерно, всё это доступно любому заинтересованному человеку.

За счет того, что литературное пространство стало с развитием Интернета более открытым, увеличились шансы на признание всего, что по-настоящему талантливо. Однако здесь же кроется ещё один любопытный феномен, о котором хочется поговорить подробнее. Дело в том, что литературная известность теперь может принимать разные формы, а сами авторы – ориентироваться на разные аудитории. Слушатели поэтических вечеров районной библиотеки и посетители литературных сайтов, читатели «толстяков» и завсегдатаи поэтических фестивалей – всё это разные, порой непересекающиеся, аудитории. Как следствие, в одном городе живут авторы, известные по частым «живым» выступлениям, и авторы, печатающиеся в центральных изданиях, но едва знакомые даже самым внимательным посетителям местных литературных вечеров. Наконец, «звёзды» литературных сайтов со многими сотнями и тысячами читателей по всему миру оказываются часто и вовсе неизвестны литературному сообществу и читателям своего родного города. Тем более что многие такие авторы не стремятся войти в местные литературные группы.

О взаимоотношении этих столь несходных по своей стратегии авторов и целых авторских сообществ говорить сложно уже потому, что, повторюсь, друг о друге у них самые смутные представления. Отчасти поэтому «профессиональные» писатели довольно долго относились к сетевой литературе и Интернету в целом с плохо скрываемым высокомерием. В ход шли такие словосочетания, как «море графомании», «толпы безграмотных подростков», «засилье бездуховности и хамства». Под сурдинку часто вспоминали «четырнадцать тысяч поэтов» Вознесенского и заканчивали обычно апологией башни из слоновой кости. Сетевая литература не оставалась в долгу и напоминала об общей бездарности Союза советских писателей, раздутых тиражах книг, идеологической цензуре и кумовстве, процветавшем в литературных журналах. На этом фоне свобода творческого самовыражения в Сети смотрелась весьма выигрышно.

На протяжении 2000-х годов подобное неконструктивное отношение друг к другу претерпело важные изменения. С одной стороны, «профессиональные» писатели присмотрелись к «РуЛинету» и осознали, что большая часть их претензий относится лишь к сайтам со свободной публикацией. С другой стороны, сетевые авторы мало-помалу стали появляться в литературных журналах, у них начали выходить книги в известных издательствах. Наконец, в Интернет двинулись многие «профессиональные» писатели, привлечённые интерактивностью или новой читательской аудиторией. В результате границы «реальной» и «виртуальной» литературы стали всё более размываться. Сейчас наблюдается явное взаимопроникновение сетевой и бумажной (прежде всего, журнальной) литературы. Активнее всего это происходит в Москве, но приходится признать, что по мере отдаления от столицы эта конвергенция быстро сходит на нет.

«Все мы ленивы и нелюбопытны», – заметил Пушкин, и с тех пор ситуация не улучшилась. Провинциальный читатель, к сожалению, не знает крупных литераторов своего региона. Это касается как сильных сетевых авторов, так и вполне успешных «бумажных». Впрочем, эту же участь разделяют и сами толстые журналы, чью деятельность в масштабах страны трудно назвать успешной. Пропорция журнальных тиражей и населения России настораживает, если не устрашает.

Цель настоящей статьи в том и заключается, чтобы преодолеть, хоть отчасти, эту оторванность и «без гнева и пристрастия» поговорить о том, что по-настоящему талантливо, – хотя бы на пространстве отдельно взятого литературного Ярославля. Заодно выяснится то, как ярославская литература воспринимается заинтересованным читателем из Москвы, Нью-Йорка, Парижа или Тель-Авива. С тем и пора, наконец, перейти от общего к частному.

Сначала речь пойдёт о ярославских авторах, условно относящихся к «сетевым», хотя подобное деление сейчас, повторюсь, весьма зыбко. В особенности это можно сказать о поэте Олеге Горшкове, чья известность давно вышла за пределы «РуЛинета». Он финалист, победитель и член жюри международных конкурсов поэзии, его стихи публикуются не только в русских литературных журналах, но в периодических изданиях и альманахах США, Израиля, Дании, Украины, Молдавии, Эстонии. Этот поэт – автор трёх книг стихотворений, последняя из которых, «Глагол одиночества» (Ярославль, Литера, 2007), почти мгновенно разошлась по разным городам и странам. Наконец, речь идёт об одном из самых читаемых в «РуЛинете» авторе, представленном почти на всех авторитетных сайтах, участнике ЛитО «Рукомос» и «Пиитер». С другой стороны, он не является членом ни одного «реального» союза писателей, не посещает ярославские литературные объединения, не стремится заводить «полезные» знакомства в местном литературном мире. Даже в поэтических выступлениях на Ярославщине он принимает участие крайне редко. Стоит ли удивляться тому, что на малой родине он совершенно не котируется. Остаётся читать Олега Горшкова в Сети, например, на сайте Поэзия.Ру, в редколлегию которого он входит (http://www.poezia.ru/user.php?uname=oleggor).

Олег Горшков – преимущественно лирический поэт, стихи которого традиционны по форме и глубоки по содержанию. Длинные и развёрнутые периоды, плотная метафорическая ткань, часто инфинитивная повествовательная интонация, важные слова-архетипы, – всё это сообщает стихам Олега поистине «лица необщее выражение». Такая поэзия не бьёт наповал хлёсткими рифмами или сомнительной лексикой, но заставляет задумываться вместе с автором о вещах краеугольных для отдельно взятого человеческого бытия. В этом смысле стихи Олега Горшкова не модные, они плохо соответствуют нынешнему времени с его высоким темпом речи, клиповым мышлением, постмодернистским кичем. Зато они органичны самому пространству поэзии и, думается, это много важнее.

* * *

На Париге юродивый бредит о чём-то, врёт,

изъязвлён ли язык его речью зело премудрой,

бубенцов ли бряцающих полон беззубый рот? –

не уймёшь дурака, нараспев он читает утро,

будто небу вверяет чудное своё враньё.

Что он смыслит в небесном? – ни бе, ни ме, ни бельмеса.

Вся его ойкумена – барачный глухой район

(погребение в рай состоится  за счет собеса).

Бубенцы всё надсадней, и ветер, упав с высот,

разоряет окрестность, лишенную всякой веры,

словно пристав буянит, надравшийся в хлам, и вот,

обмирая от страха, дрожат оборванцы-скверы.

То ли будет ещё знаменье – лишь дайте срок,

небо в сумерки канет, и след его там сотрётся,

и, как в детстве, в дурной голове засвербит сверчок,

впавший в ересь чудесную, в сумасбродство.

Другой ярославский поэт, Юрий Рудис, в большей степени «сетевой», поскольку является многолетним главным редактором упоминавшейся интернет-газеты «Вечерний Гондольер». Кроме того, он автор книги стихотворений «Седьмая вода» (С-Пб. Геликон-Амфора, 2005) и, например, внушительной подборки, опубликованной в 2007 году в журнале «Знамя» (http://magazines.russ.ru/znamia/2007/12/ru5.html). Большинство стихов Юрия можно отнести к социальной поэзии. Они наполнены приметами времени, эсхатологическими предчувствиями, часто выражают исторический или политический пафос. С точки зрения формы, это обычно рифмованные астрофические произведения с богатым метафорическим и аллюзийным рядом. Есть у Юрия и пронзительные лирические вещи.

Жаль, что в последние годы поэт почти перестал писать стихи, вынужденный заниматься более прозаическими вещами. Надо ли говорить, что местному писательскому и читательскому сообществу Юрий Рудис практически не известен.

* * *

В жизнь чужую, под осень, при ясной луне,

Самозванец въезжает на белом коне,

Словно в город чужой, как по нотам,

Между пьянкой и переворотом,

Он свободен, спокоен – практически мертв,

И отпет, и последней гордынею горд,

Отражен в придорожном кювете

И уже ни за что не в ответе.

И дрожит на ветру, как осиновый лист,

На себя не похож и от прошлого чист.

Лишь кресты – пораженья трофеи –

На груди, и веревка на шее,

Клочья черного знамени над головой.

И чужой стороне он, как водится, свой.

Он один здесь спокоен и ясен,

И на всякое дело согласен.

Он и швец, он и жнец, и последний подлец,

И на дудке игрец, и кругом молодец,

Не жилец, по народным приметам,

Но пока что не знает об этом.

Ещё один ярославский «сетевой» поэт, Владимир Коркин, подвизается, в основном, на сайте Рифма.Ру (http://rifma.ru/avtor/user/226), где он – один из наиболее читаемых авторов. Кроме того, Владимир Коркин – член жюри международных поэтических конкурсов, трижды лауреат ярославского фестиваля современной поэзии «Logoрифмы» и автор сборника стихотворений «Бессонница памяти» (Ярославль, Литера, 2006). Не все стихи Владимира одинаково высокого уровня. Но в лучших своих вещах поэту удаётся выдержать холодновато-отстранённую повествовательную интонацию, сообщающую особую значительность тексту. Многие из таких стихотворений фабульные, в них автор то рассказывает, то вымышляет истории своих героев, опираясь на собственный богатый жизненный опыт.

Беседы о Гомере

...О чем сегодня будем говорить?

Вчера, как помню, речь шла о Гомере.

Прохладно в доме... Пледом не укрыть?..

А где очки?.. Нашел, – на секретере.

И все-таки никак я не пойму

Вот это место из четвертой песни:

Афина с Герой явно за ахейцев,

А Зевсу, вроде, все по кочану,

Но нахрена он подколол Афину,

Что, мол, Парису прикрывают спину?...

 

...Когда меня везли на Колыму  –

По первой ходке, – от этапа ада,

Как ни смешно, спасала "Илиада",

Которую мне в "сидор" положил

Ицкович, – из вредителей-лепил, –

Их этапировали к нам из Ленинграда...

...Жаль, до амнистии он так  и не дожил,

А ведь умен был, хоть и из евреев, –

Знаток поэтов, ямбов и хореев,

В бараке многих спас и подлечил.

Я был тогда жиган обыкновенный, –

Ребенок нищеты послевоенной,

По мелочам, чтоб выжить, воровал,

Бродяжничал, потом к ворам попал,

Потом подсел... До книг ли, в общем, было?

А этот странный маленький лепила

Нам вечерами все стихи читал,

Рассказывал, – и ведь не врал, однако, –

Что был знаком с поэтом Пастернаком,

И у Ахматовой не раз чаи гонял...

 

С тех пор полвека жизни проканало,

А книга сохранилась, не пропала, –

Четыре ходки, – двадцать с лишним лет

Она со мной по зонам кочевала...

Ты спишь уже?.. Давай притушим свет.

 

Я посижу, пожалуй, полчаса, –

Перечитаю про коня с Приамом...

Все, как в стихах у зэка Мандельштама:

"Бессонница... Гомер... Тугие паруса..."

Завершая разговор о ярославской «сетевой» поэзии, упомянем и Наталью Малинину (http://www.litsovet.ru/index.php/author.page?author_id=11101), автора не только лирических стихов в духе Марины Цветаевой, но и проницательных стиховедческих эссе, наиболее ценных, как представляется, в её творчестве.

Наконец, автор настоящей статьи, будучи представлен на нескольких сайтах «РуЛинета», включая ряд публикаций в изданиях «Журнального зала» (http://magazines.russ.ru/authors/k/ekonovalov/), тоже может быть назван в числе представителей «сетевой» литературы.

Проявляют активность в Интернете и многие другие ярославские стихотворцы, но они не столь известны в сетевом сообществе. Пребывание в «РуЛинете» либо носит для них эпизодический характер, либо речь идёт о сайтах со свободной публикацией, о которых говорить далее бы не хотелось. Что касается «сетевой» прозы, то, увы, тут Ярославлю похвастать нечем. Прозы в Сети, в целом, гораздо меньше, чем поэзии, и она менее востребована, поскольку виртуальное восприятие в большей степени, чем бумажное, ориентировано на беглость и краткость. Вдобавок публикация крупной прозы на целом ряде сайтов сопряжена с техническими трудностями. С другой стороны, видимо, и сами ярославские прозаики не горят желанием донести свои произведения до сетевой аудитории. Это же касается и других жанров, в целом еще беднее представленных в «РуЛинете».

В последней части настоящей статьи речь пойдёт не столько о «виртуальной», сколько о «реальной» ярославской литературе. И путеводителем по ней станет уже упомянутый «Журнальный зал» как важное мерило для сравнительного анализа и серьёзного разговора на тему «who is who» в ярославской литературе. Разговор такой, как представляется, назрел, поскольку без понимания, что хорошо, а что не очень, кто признан в серьёзной литературе, а кто пока нет, – повторюсь, без такого понимания и читатели путаются, и начинающие авторы теряют всякие ориентиры. В результате, портится вкус, следовательно, страдает и литературное будущее всего ярославского региона.