Шпаргалка по "Литературе 19-20 век"

   Вместо гармонии человека и природы, земного и небесного, «вся площадь кишмя кишела пьяным, галдящим народом», в котором не было ни религиозного благоговения, ни ощущения причастности к  небесному. Хотя по христианским представлениям любому грешнику дана возможность покаяться, перебродские крестьяне, которые считают себя верующими, не только отказывают Олесе в такой возможности, но и жестоко избивают её за попытку приобщиться к вере. Чувство любви, которое с открытым сердцем и чистой душой  принесла в храм Олеся, растоптала грубая толпа, неспособная постичь христианских заповедей  Любви и Прощения. Таким образом,  кульминация подчёркивает неизбежность столкновения любви и ненависти, добра и зла, небесного и земного.

   Иван Тимофеевич мог предотвратить произошедшую  с Олесей беду, но не сделал этого – «внезапный ужас предчувствия охватил» его и «неудержимо захотелось побежать» вслед за ней и «умолять…чтобы она не шла в церковь», но он «сдержал свой неожиданный порыв».

   «Внутренние реки» Олеси и Ивана Тимофеевича слились ненадолго, потому что её сказка не выдуманная, а настоящая, живущая в душе, а  он творит свою сказку по книжным, искусственным канонам, что не выдерживает испытаний живой жизнью. Олеся постоянно жертвует своими интересами, убеждениями, даже жизнью ради любимого человека, а Иван Тимофеевич лишь принимает жертву. Олеся думает о его счастье, а он размышляет о себе, не умея до конца отдаться чувствам к другому человеку, потому что в нём нет внутренней свободы от предрассудков и жизненных обстоятельств. Вот почему счастье героев повести не состоялось. На память Ивану Тимофеевичу осталась только «нитка дешёвых красных бус, известных в Полесье под названием “кораллов”, – единственная вещь», напоминающая «об Олесе и об её нежной, великодушной любви».

   А.И.Куприн утверждает в повести, что только в единении с природой, в сохранении естественности человек способен достигнуть духовной чистоты и благородства.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

21. А.И.Куприн «Поединок». Проблемат и композ повести. Изображ нравов и обычаев воен среды. Образы Шульговича, Осадчева, Сливы, Николаева

С 1894 года  по 1904 год А.И.Куприным были созданы рассказы «Дознание», «Ночлег», «В казарме», «Ночная смена», в которых изображены эпизоды из армейской жизни. Впоследствии эти рассказы послужили набросками к повести «Поединок», которая вобрала в себя многие личные впечатления писателя от его службы в 46-ом Днепровском пехотном полку.

   В сонной и  скучной жизни армейской провинциальной  глуши А.И.Куприн уловил «дух  времени», показав пороки самодержавной  России: забитость народных масс, доведённых до отчаяния бесправием и нищетой; развращённость, цинизм и самодурство «верхов». Центральными в повести являются проблемы народного самоcознания и развития личности в стране, где господствуют рабство и невежество.

  Мысль А.И.Куприна о воспитании личности в каждом из людей определяет композицию повести, в основе которой «чередование света и теней». На этом контрасте построены человеческие характеры. Писатель показывает духовное убожество, жестокость героев, но вместе с тем выделяет в каждом что-то индивидуальное, противостоящее всеобщей обезличенности и казёнщине (например, Веткин отличается чуткостью и жизнерадостностью; Слива «к солдатским нуждам внимателен до тонкости»; Стельковский воистину любим солдатами – «пример, может быть, единственный во всей русской армии»).

     Соотношением  грязи, цинизма, невежества, порабощения  личности, с одной стороны, и проблесками чистоты, добра, высоких помыслов, с другой, отличается наряду с характерами героев и структура глав, изображающих армейские порядки. Так, во время подготовки полка к смотру (ХV гл.), где царят изнурительно бестолковая муштра, мордобой, нервотрёпка, рота капитана Стельковского выглядит светлым исключением: «Того, чего достигали другие... посредством битья, наказания, оранья и суматохи в неделю, он спокойно добивался в один день». Кульминацией отвратительных армейских нравов является XIX глава. Здесь появляется образ «мертвецкой», где два обезумевших человека - штабс-капитан Клодт и подпрапорщик Золотухин - пьют «под стук телеги», «под свет луны», под лай собаки, от чего веет «нестерпимым ужасом смерти и сумасшествия».

    На первом плане в повести А.И.Куприна образы тех, кто сумел сохранить в себе способность противостоять застойному армейскому быту и пошлости. Среди них подпоручик Ромашов - обыкновенный, ничем не примечательный, на первый взгляд, человек. Как и многие другие офицеры, он ведёт пошлый образ жизни (пьянствует, находится в связи с нелюбимой женщиной), а все его обширные планы самообразования (изучение языков, литературы и искусства) остаются лишь мечтами. Вместе с тем чувство справедливости, доброты и отзывчивости побуждает его сначала инстинктивно, а затем осознанно вступить в поединок с пошлостью.

     Постепенно из романтически настроенного юноши Ромашов превращается в человека, размышляющего над главными вопросами времени: о пагубности существующих в стране порядков и нравов, о жестокости и бесчеловечности войны, о призвании и назначении человека в жизни. Желание размышлять, пробудившееся в Ромашове, выводит его из состояния прозябания: «Раньше он не смел и подозревать, какие радости, какая мощь и какой глубокий интерес скрываются в такой простой, обыкновенной вещи, как человеческая мысль».  Ромашов приходит к выводу о том, что военная служба лишена какой бы то ни было разумной цели, поэтому её ненавидят все: «За исключением немногих честолюбцев и карьеристов, все офицеры несли службу как принудительную, опротивевшую барщину, томясь ею и не любя её».

    Разговоры с  загнанным и забитым солдатом Хлебниковым совершают переворот в душе Ромашова. Он начинает понимать, что Хлебников и его товарищи «обезличены и придавлены собственным невежеством, общим рабством, начальническим равнодушием, произволом и насилием». Однако Хлебников, хотя и чувствует сострадание Ромашова, всё-таки видит в нем, прежде всего барина, гуманизм которого ограничивается лишь сочувствием и советом: «Надо терпеть, мой милый, надо терпеть».

      Ромашов является противником войны («Разве естественно убивать?») и предлагает, чтобы все военные заявили, что  не хотят воевать, бросили оружие, и тогда, по его мнению, война исчезнет навсегда.

   Герой приходит к постижению истинных ценностей жизни: «Неужели весь смысл жизни заключается в том, чтобы держать руки по швам, а ноги вместе?.. И всё ясней и ясней становилась для него мысль, что существуют только три гордых призвания человека: наука, искусство и свободный физический труд». Однако «прозрение» Ромашова не помогло ему осуществить этот найденный идеал.

     Размышления и духовные искания Ромашова дополняются в повести рассуждениями Назанского, который остро ощущает несправедливость существующего строя, бесцельность своей жизни, ищет, но не находит выход из тупика. Назанский говорит о равенстве и счастье, воспевает человеческий разум, любовь, природу, верит в прекрасную грядущую жизнь. Однако в словах Назанского порой слышатся отголоски ницшеанства. Проповедь абсолютной свободы человека принимает оттенок анархического индивидуализма.

     Назанский отвергает христианское милосердие, идею самопожертвования: «...любовь к человечеству выгорела и вычадилась из человеческих сердец. На смену ей идёт новая, божественная вера... Это любовь к себе, к своему прекрасному телу, к своему всесильному уму, к бесконечному богатству своих чувств... Вы – царь мира, его гордость и украшение… Делайте, что хотите. Берите всё, что вам нравится». Однако в эти слова о любви человека только к самому себе Назанский вкладывает иной смысл. Он утверждает, что к борьбе с деспотизмом способны только люди с чувством развитого самоуважения и человеческого достоинства, что только человек, сам ставший личностью, способен к уважению других людей. Так, ноты, казалось бы, ницшеанского индивидуализма оборачиваются в речах Назанского другой, демократической, стороной - призывом к свободной и полновесной жизни для всех.       Итоговый разговор Назанского с Ромашовым проникнут духом свободолюбия, желанием расковать человеческую волю, ум, чувства: «Настанет время, и великая вера в своё Я осенит… головы всех людей, и тогда уже не будет ни рабов, ни господ, ни калек, ни жалости, ни пороков, ни злобы, ни зависти... Как осмелюсь я тогда оскорбить, толкнуть, обмануть человека, в котором я чувствую равного себе? Тогда жизнь будет прекрасна». Наделённый умом, стремлением к правде, Назанский, казалось бы, должен быть активным борцом за человеческое счастье, однако он, как и Ромашов, плывёт по течению жизни.

      В противоположность им Шурочка Николаева обладает сильной волей, знает, чего хочет, и добивается этого всеми средствами. Она мечтает о «большом настоящем обществе, музыке, поклонении» и поэтому рвётся в столицу. Ради этого Шурочка отвергла страстную любовь Назанского и делает всё, чтобы «протолкнуть» в академию своего мужа, во имя сохранения карьеры и репутации которого она жертвует Ромашовым. В Шурочке сочетаются ум, внешнее обаяние с эгоизмом честолюбивой женщины.

      Симпатии автора повести на стороне солдат и тех офицеров (Ромашова, Назанского, Стельковского), которые пытались противопоставить себя устоявшимся нравам и обычаям военной среды, с которой свыклись Николаевы, Петерсоны, Дицы и многие другие, составлявшие большинство русской армии. Вот почему поединок Николаева и Ромашова закономерен: он отражает не столько личные антипатии героев, сколько естественный недуг. Драматизм поединка в том, что честный и думающий офицер становится жертвой.

      Высоко оценивая «Поединок»,  М.Горький говорил: «Великолепная повесть!.. Куприн оказал офицерству большую услугу. Он помог им… познать самих себя, своё положение в жизни, всю его ненормальность и трагизм». Сам А.И. Куприн придавал повести большое значение, считая её «первой своей настоящей вещью» и называя «девятым валом».

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

22. А.И.Куприн «Поединок». Тема пробуждения общественного сознания человека. Образы Назанского, Ромашова, Стельковского, Хлебникова.

Повесть А. И. Куприна “Поединок” — вершина творчества, итоговое его произведение, в котором он обращается к проблеме личности и общества, их трагической дисгармонии. 
“Поединок” — произведение политически злободневное: в самой повести ничего не говорится о русско-японской войне, однако современники восприняли ее в контексте тех событий. Куприн раскрыл сущность того состояния общества, которое вело к взрыву, по сути указал на причины, вызвавшие поражение русской армии в войне с Японией. 
Документализм в “Поединке” очевиден (созвучие имен офицеров — героев повести тем, с кем служил поручик Куприн в 46-м пехотном Днепровском полку, детали биографии Ромашова и самого автора). Куприн так и говорил: “Главное действующее лицо — это я”, “Ромашов — мой двойник”. При всем при этом произведение заключало в себе широкий обобщающий смысл. Внимание автора обращено к теме жизни России в первое десятилетие XX века. Изображение военной среды ни в коем случае не было самоцелью. Идя от локальной “армейской” темы, Куприн поднимал проблемы, волновавшие все общество, они и определили нравственный пафос повести: судьба народа, самоценность человеческой личности, пробуждение ее активности. 
Название повести символично, повесть стала поединком самого Куприна с царской армией, самодержавными порядками, губящими людей. Это поединок с ложью, безнравственностью, несправедливостью. Упадок морали, апология войны, разбоя, насилия особенно ненавистны писателю-гуманисту. 
Куприн показывает, какой путь в поисках правды проделывает главный герой повести Ромашов. Когда герой прозревает, приходит к выводу о самоценности “я”, право на уважение человеческого достоинства он признает не только по отношению к себе, но и распространяет его на солдат. На наших глазах Ромашов нравственно мужает: “Бить солдата — бесчестно. Нельзя бить человека, который не может тебе ответить, не имеет права поднять руку к лицу, чтобы защититься от удара. Не смеет даже отклонить голову. Это стыдно!” Ромашов, утверждающий: “Хлебниковы — мои братья”, осознающий духовное родство с народом, совершает громадный шаг вперед в своем развитии. Это уже совершенно другой человек: не тот юноша-мечтатель, с которым мы знакомимся в начале повести. Однако Ромашов гибнет. Автор довел своего героя до такого рубежа, что, останься он в живых, необходимо было бы открыть сколько-нибудь отчетливую перспективу его будущего. А это самому Куприну не представлялось ясным. 
Любя своего героя, Куприн скорбит о его гибели и ясно указывает на тех, кто повинен в этом, говорит честно и прямо, потому что и сам он не раз жестоко страдал от людского равнодушия. 
Повинна ли Шурочка Николаева в гибели Ромашова? В большей степени — да. В ее характере сочетаются контрастные качества. Она — хищная и умная, красивая и ловкая. Высокое и низкое и грубо прагматичное переплелось в ней. Вся беда в том, что эти негативные качества Шурочки до поры до времени скрыты от Ромашова. Прагматичная дама, неразборчивая в средствах достижения целей, циничная Шурочка убирает Ромашова как помеху на своем пути. Она делает ставку на мужа — пусть и нелюбимого, но она сделает так, что он поможет ей достичь желаемого. 
Позицию автора помогает понять образ Назанского. Этот герой не менее сложен и противоречив, чем Шурочка. Глубокое осмысление действительности, неординарность мышления — и рефлексия, инертность, безмолвие. Однако при всей противоречивости суждений Назанского, в его знаменитых монологах, определяющих нравственный пафос повести, открыто публицистически выражены наиболее важные для Куприна идеи. В монологах Назанского намечены две линии: резкая критика самодержавия и мечты о прекрасной жизни. 
Офицерская масса, показанная Куприным в повести, — это люди разные по своим человеческим качествам. Почти каждый из них обладает минимумом “добрых” чувств, причудливо перемешанных с жестокостью, грубостью, равнодушием. “Добрые” чувства эти до неузнаваемости искажены кастовыми военными предрассудками. Пусть командир полка Шульгович под своим громоподобным бурбонством скрывает заботу об офицерах, или подполковник Рафальский любит животных и все свободное и несвободное время отдает собиранию редкостного домашнего зверинца, — никакого реального облегчения, при всем желании, принести они не могут. Офицерство — всего лишь послушное орудие бесчеловечных уставных условностей.

Офицер Назанский - одна из самых сложных фигур в повести. Пафос монологов Назанского - это, прежде всего, прославление свободной от оков личности, умение различать истинные жизненные ценности. Но в словах героя повести есть и другое. По мнению Назанского, обладание высокими человеческими качествами - "удел избранников", и эта часть философии героя близка к ницшеанству. Весьма любопытный разговор может получиться о Шурочке Николаевой. Как правило, старшеклассники высказываются о ней чрезвычайно резко, осуждая ее за предательство и эгоистическую расчетливость, не замечая, что, как и другие герои повести, Шурочка по-своему одинока и страшна в своем отчаянии. Очаровательная, умная, образованная, она терпеливо готовит мужа к экзаменам в академию и хладнокровно ставит влюбленного в нее человека под дуло пистолета.

Образ Ромашова - его роль в повести несравненно масштабнее. Непосредственный и чистый Ромашов втянут в течение серых будней. Поначалу он бездумно избирает примером для себя «блестящих» офицеров. Скоро с острой болью начинает понимать опустошенное и порочное их — следовательно, и свое! — существование. Автор не описывает, герой — не наблюдает происходящее: оно прочувствовается активным его участником. Томящимся по красоте сердцем измерена реальность. Обнаружены не просто безнравственность, ожесточение окружающих, а их затаенная тоска, невостребованные, вытесненные службой способности. Бессмысленность, порой идиотичность военной практики и досуга, недостижимость любви, духовной близости непереносимы для Ромашова.

Куприн выбрал главным героем повести незаметного незрелого юношу, конечно, неслучайно. Полудетское пробуждающееся восприятие вместило в себя отражение самых разных, в действительности почти не пересекающихся сфер жизни. Не только авторскому интересу к судьбе такой личности, как Ромашов, но обобщению впечатлений от неоднородных явлений послужил выбор писателя. Энергия художественного исследования тем, однако, не была удовлетворена. На протяжении всего повествования заметен некий расширяющий опыт героя комментарий. Голос автора незаметно включается в объективный рассказ о многочисленных трагических противоречиях сущего. Страшна картина (данная глазами Ромашова) «повального, безобразного кутежа» офицеров. Тут и звучит «со стороны» мудрое раздумье о людях, прозревающих «в запутанном и угнетенном сознании какую-то таинственную искру ужаса, тоски и безумия». Факт гибели одного из солдат активизирует «чью-то» память о таком же случае в прошлом. Раздвигаются границы сюжетного времени и пространства.

Ромашов видел «мертвую пустоту» везде, хотя она проступила для него в армейском варианте. Автор же целенаправленно связывает офицеров со всеми людьми одной трагедией «запутанного и угнетенного сознания». Но и просветленную мысль главного героя тоже расценивает не частным, личным, а общезначимым открытием.