Шпаргалка по "Русской литературе 19 века"

       Новизна социальной трактовки  действительности, хотя и различная у каждой из указанных групп, обусловила ненависть к Н. ш. со стороны писателей, всецело поддерживавших бюрократический режим феодально-дворянской монархии (Н. Кукольник, Ф. Булгарин, Н. Греч и др.), за злоупотребление натуралистическими подробностями окрестивших писателей Н. ш. «грязефилами».

       В представлении современной  ей критики Н. ш. так. обр.  являлась единой группой, объединенной  отмеченными выше общими чертами.  Однако конкретное социально-художественное  выражение данных признаков, а значит и степень последовательности и рельефности их проявления были настолько различны, что Н. ш. как единое целое оказывается условностью. Среди писателей, к ней причислявшихся, необходимо выделить три течения.

       Первое, представленное либеральным, капитализирующимся дворянством и примыкавшими к нему социальными прослойками, отличалось поверхностным и осторожным характером критики действительности: это или безобидная ирония по отношению к отдельным сторонам дворянской действительности или прекраснодушный, взывающий к добрым чувствам и дворянски-ограниченный протест против крепостного права. Круг социальных наблюдений данной группы не широк и привычен. Он попрежнему ограничивается барской усадьбой. Существенной новостью является развернутый показ типов крестьян, их жизни. Писатели этого течения Н. ш. (Тургенев, Григорович, И. И. Панаев) зачастую изображают поместье и его обитателей с интонациями легкой насмешки то в поэме («Помещик», «Параша» Тургенева и др.) то в психологической повести (произведения И. И. Панаева). Особое место занимали очерки и повести из крестьянской жизни («Деревня» и «Антон Горемыка» Григоровича, «Записки охотника» Тургенева), хотя и не свободные от барственного сентиментального «жаленья» мужика, от гуманистического подслащивания крестьянских типов и эстетского изображения сельской природы. Реализм в творчестве писателей данной группы — дворянский реализм, лишенный остроты и смелости в отрицании зол окружающей действительности, зараженный стремлением к эстетизации жизни, к сглаживанию ее противоречий. Писатели этой группы продолжают собой линию либерально-дворянской литературы 20—30-х гг. только на новом этапе и ничего качественно-нового в социально-художественном смысле с собою не несут. Это литература господствующего класса в лице передовой его группы, учитывающей новые явления в социальной жизни и пытающейся приспособиться к ним через внесение поправок в существующий строй.

       Другое течение  Н. ш. опиралось преимущественно  на городское мещанство 40-х  годов, ущемленное, с одной стороны, еще цепким крепостничеством, а с другой — растущим промышленным капитализмом. Определенная роль здесь принадлежала Ф. Достоевскому, автору ряда психологических романов и повестей («Бедные люди», «Двойник» и др.). Творчество писателей этого течения несомненно отличается гораздо большим своеобразием, новизной социальной проблематики, новизной изображаемого ими мира — мелкого чиновничества, городского мещанства и т. п., ставшего здесь центральным объектом художественного изображения. Социально направленный, обращенный к «низкой» действительности реализм, отрицание отдельных сторон социальной действительности, эти черты качественно новой «самобытной» литературы Н. ш., противопоставленной литературе господствующего класса, как будто бы даны в произведениях данного течения Н. ш., напр. в «Бедных людях» Достоевского. Но уже на данном этапе литература этой группы в неразвернутом виде заключала те противоречия, к-рые не выводят ее из-под воздействия и союза с правящим классом: вместо решительной и последовательной борьбы с существующей действительностью в ней наличествуют сентиментальный гуманизм, покорность, позднее — религия и союз с реакцией; вместо изображения существенных сторон социальной жизни — углубление в хаос и смятение человеческой психики.

       Только третье  течение в Н. ш., представленное  так наз. «разночинцами», идеологами  революционной крестьянской демократии, дает в своем творчестве наиболее  ясное выражение тенденций, к-рые  связывались современниками (Белинский)  с именем Н. ш. и противостояли дворянской эстетике. Полнее и резче всего эти тенденции проявили себя у Некрасова (урбанистические повести, очерки — «Петербургские углы» и др., — особенно же антикрепостнические стихотворения). Жгучий, бичующий протест против крепостного барства, темные углы городской действительности, простое изображение которых является резким обвинением против богатых и сытых, герои из «низких» сословий, беспощадное обнажение изнанки действительности и стирание с нее эстетических прикрас дворянской культуры, проявляющееся в образах и стилистике его произведений, делают из Некрасова подлинного представителя идейно-художественных особенностей, соединяемых современниками с именем Н. ш. К этой же группе надо отнести Герцена («Кто виноват?»), Салтыкова («Запутанное дело»), хотя типичные для группы тенденции выражены у них менее резко, чем у Некрасова, и обнаружат себя во всей полноте позже.

       Так. обр. в  пестром конгломерате так называемых  Н. ш. надо видеть различные  и в определенных случаях враждебные  классовые течения. В 40-х гг. разногласия еще не заострились до предела. Пока еще и сами писатели, объединяемые под именем Н. ш., не сознавали отчетливо всей глубины разделяющих их противоречий. Поэтому например в сб. «Физиология Петербурга», одним из характерных документов Н. ш., мы видим рядом имена Некрасова, Ив. Панаева, Григоровича, Даля. Отсюда же сближение в сознании современников урбанистических очерков и повестей Некрасова с чиновничьими повестями Достоевского. К 60-м гг. классовое размежевание между писателями, причисляемыми к Н. ш., резко обострится. Тургенев займет непримиримую позицию по отношению к «Современнику» Некрасова и Чернышевского и определится как художник-идеолог «прусского» пути развития капитализма. Достоевский останется в лагере, поддерживающем господствующий порядок (хотя демократический протест характерен был и для Достоевского 40-х гг., в «Бедных людях» напр., и в этом плане у него находились связующие нити с Некрасовым). И наконец Некрасов, Салтыков, Герцен, произведения к-рых проложат путь широкой литературной продукции революционной части разночинцев 60-х годов, отразят интересы крестьянской демократии, борющейся за «американский» путь развития русского капитализма, за крестьянскую революцию.

       Так. обр. не  обо всех этих течениях, к-рые современниками включались в понятие Н. ш., можно с одинаковым правом говорить как о представителях новых тенденций, противостоящих дворянской литературе в ее идейно-художественных особенностях и выражающих новый этап в развитии общественной действительности. Особенности Н. ш. в том содержании их, какое дано Белинским и Чернышевским как реалиама демократического, связанного с отрицанием крепостнической действительности и борьбой против дворянской эстетики, наиболее резко представлены Некрасовым и его группой. Именно эта группа может быть названа выразителем принципов новой эстетики, уже выдвигавшейся в критике Белинского. Другие же или приходят к поддержке существующего строя или, как группа Тургенева — Григоровича, воплощают в себе, хотя и на новом этапе, принципы той дворянской эстетики, против к-рой борются представители революционной демократии. Эта противоположность обнаружит себя со всей убедительностью позже, в 60-х гг., когда литература революционной крестьянской демократии резко встанет против дворянского лагеря. См. «Русская литература», раздел о 40-х гг.

6. Литературный портрет Александра Ивановича Герцена: идейная и творческая эволюция писателя. Издательская деятельность писателя.

 Литературная деятельность  Герцена началась ещё в 1830-х  годах. В «Атенее» за 1830 год (II т.) его имя встречается под одним переводом с французского. Первая статья, подписанная псевдонимом Искандер, была напечатана в «Телескопе» за 1836 год («Гофман»). К тому же времени относится «Речь, сказанная при открытии вятской публичной библиотеки» и «Дневник» (1842). Во Владимире написаны: «Записки одного молодого человека» и «Ещё из записок молодого человека» («Отечественные записки», 1840-41; в этом рассказе в лице Трензинского изображен Чаадаев). С 1842 по 1847 год помещает в «Отечественных записках» и «Современнике» статьи: «Дилетантизм в науке», «Дилетанты-романтики», «Цех учёных», «Буддизм в науке», «Письма об изучении природы». Здесь Герцен восставал против учёных педантов и формалистов, против их схоластической науки, отчуждённой от жизни, против их квиетизма. В статье «Об изучении природы» мы находим философский анализ различных методов знания. Тогда же Герценом написаны: «По поводу одной драмы», «По разным поводам», «Новые вариации на старые темы», «Несколько замечаний об историческом развитии чести», «Из записок доктора Крупова», «Кто виноват?», «Сорока-воровка», «Москва и Петербург», «Новгород и Владимир», «Станция Едрово», «Прерванные разговоры». Из всех этих произведений, поразительно блестящих, и по глубине мысли, и по художественности и достоинству формы, — особенно выделяются: повесть «Сорока-воровка», в которой изображено ужасное положение «крепостной интеллигенции», и роман «Кто виноват», посвященный вопросу о свободе чувства, семейных отношениях, положении женщины в браке. Основная мысль романа заключается в том, что люди, основывающие свое благополучие исключительно на почве семейного счастья и чувства, чуждые интересов общественных и общечеловеческих, не могут обеспечить себе прочного счастья, и оно в их жизни всегда будет зависеть от случая.

Из произведений, написанных Герценом за границей, особенно важны: письма из «Avenue Marigny» (первые напечатаны в «Современнике», все четырнадцать под общим заглавием: «Письма из Франции и Италии», издание 1855 года), представляющие замечательную характеристику и анализ событий и настроений, волновавших Европу в 1847—1852 годах. Здесь мы встречаем вполне отрицательное отношение к западноевропейской буржуазии, её морали и общественным принципам и горячую веру автора в грядущее значение четвёртого сословия. Особенно сильное впечатление и в России, и в Европе произвело сочинение Герцена: «С того берега» (первоначально по-немецки «Vom andern Ufer», Гамбург, 1850; по-русски, Лондон, 1855; по-французски, Женева, 1870), в котором Герцен высказывает полное разочарование Западом и западной цивилизацией — результат того умственного переворота, которым и определилось мировоззрение Герцена в 1848—1851 годах. Следует ещё отметить письмо к Мишле: «Русский народ и социализм» — страстную и горячую защиту русского народа против тех нападок и предубеждений, которые высказывал в одной своей статье Мишле. «Былое и думы» — ряд воспоминаний, имеющих частью характер автобиографический, но дающих и целый ряд высокохудожественных картин, ослепительно-блестящих характеристик, и наблюдений Герцена из пережитого и виденного им в России и за границей.

Философские взгляды Герцена в  годы эмиграции

Влечение к свободе мысли, «вольнодумство», в лучшем значении этого слова, особенно сильно были развиты в Герцене. Он не принадлежал ни к одной, ни явной, ни тайной партии. Односторонность «людей дела» отталкивала его от многих революционных и радикальных деятелей Европы. Его ум быстро постиг несовершенства и недостатки тех форм западной жизни, к которым первоначально влекло Герцена из его непрекрасного далека русской действительности 1840-х годов. С поразительной последовательностью Герцен отказался от увлечений Западом, когда он оказался в его глазах ниже составленного раньше идеала.

Как последовательный гегельянец, Герцен верил, что развитие человечества идёт ступенями и каждая ступень воплощается в известном народе. Герцен, смеявшийся над тем, что гегелевский бог живёт в Берлине, в сущности перенёс этого бога в Москву, разделяя с славянофилами веру в грядущую смену германского периода славянским. Вместе с тем, как последователь Сен-Симона и Фурье, он соединял эту веру в славянский фазис прогресса с учением о предстоящей замене господства буржуазии торжеством рабочего класса, которое должно наступить, благодаря русской общине, только что перед тем открытой немцем Гакстгаузеном. Вместе со славянофилами Герцен отчаивался в западной культуре. Запад сгнил и в его обветшавшие формы не влить уже новой жизни. Вера в общину и русский народ спасала Герцена от безнадежного взгляда на судьбу человечества. Впрочем, Герцен не отрицал возможности того, что и Россия пройдёт через стадию буржуазного развития. Защищая русское будущее, Герцен утверждал, что в русской жизни много безобразного, но зато нет закоснелой в своих формах пошлости. Русское племя — свежее девственное племя, у которого есть «чаянье будущего века», неизмеримый и непочатой запас жизненных сил и энергий; «мыслящий человек в России — самый независимый и самый непредубежденный человек в свете». Герцен был убеждён, что славянский мир стремится к единству, и так как «централизация противна славянскому духу», то славянство объединится на принципах федераций. Относясь свободомысленно ко всем религиям, Герцен признавал, однако, за православием многие преимущества и достоинства по сравнению с католицизмом и протестантством.[источник не указан 441 день]

Философско-историческая концепция  Герцена акцентирует активную роль человека в истории. Вместе с тем  она признает, что разум не может  осуществить свои идеалы, не считаясь с существующими фактами истории, что результаты её составляют «необходимую базу» операций разума.

Педагогические идеи. В наследии Герцена нет специальных теоретических  работ о воспитании. Однако в течение  всей жизни Герцен интересовался  педагогическими проблемами и был одним из первых русских мыслителей и общественных деятелей середины XIX века, затронувших в своих трудах проблемы воспитания. Его высказывания по вопросам воспитания и образования свидетельствуют о наличии продуманной педагогической концепции.

Педагогические взгляды Герцена определились философскими (атеизм и материализм), этическими (гуманизм) и политическими (революционный демократизм) убеждениями.

Критика системы образования при  Николае I

Герцен показал опасность авторитарного  воспитания в России его времени. Он резко критиковал систему образования и отношение к образованию Николая I.

Герцен назвал царствование Николая I тридцатилетним гонением на школы  и университеты и показал, как  николаевское министерство просвещения  душило народное образование. Царское правительство, по словам Герцена, «подстерегало ребёнка при первом шаге в жизни и развращало кадета-дитя, гимназиста-отрока, студента-юношу. Беспощадно, систематически вытравляло оно в них человеческие зародыши, отучало их, как от порока, от всех людских чувств, кроме покорности. За нарушение дисциплины оно малолетних наказывало так, как не наказывают в других странах закоренелых преступников».

Он решительно выступал против внедрения  религии в воспитание, против превращения  школ и университетов в орудие укрепления крепостничества и самодержавия.

Народная педагогика

Герцен считал, что самое положительное  влияние на детей оказывает простой  народ, что именно народ является носителем лучших русских национальных качеств. У народа молодые поколения  учатся уважению к труду, отвращению к праздности, бескорыстной любви к родине.

Воспитание

Главной задачей воспитания Герцен считал формирование гуманной, свободной  личности, которая живёт интересами своего народа и стремится к преобразованию общества на разумных началах. Детям должны быть предоставлены условия для свободного развития. «Разумное признание своеволия есть высшее и нравственное признание человеческого достоинства». В повседневной воспитательной деятельности важную роль играет «талант терпеливой любви», расположение воспитателя к ребёнку, уважение к нему, знание его потребностей. Здоровая семейная обстановка и правильные отношения между детьми и воспитателями являются необходимым условием нравственного воспитания.

Образование

Герцен страстно добивался распространения просвещения и знаний среди народа, призывал ученых вывести науку из стен кабинетов, сделать её достижения всеобщим достоянием. Подчеркивая огромное воспитательное и образовательное значение естественных наук, Герцен был, в то же время, за систему всестороннего общего образования. Он хотел, чтобы учащиеся общеобразовательной школы наряду с естествознанием и математикой изучали литературу (в том числе и литературу античных народов), иностранные языки, историю. А. И. Герцен отмечал, что без чтения нет и не может быть ни вкуса, ни стиля, ни многосторонней шири понимания. Благодаря чтению, человек переживает века. Книги оказывают влияние на глубинные сферы человеческой психики. Герцен всемерно подчеркивал, что образование должно соответствовать развитию у учащихся самостоятельного мышления. Воспитателям следует, опираясь на врожденные склонности детей к общению, развивать в них общественные стремления и наклонности. Этому служат общение со сверстниками, коллективные детские игры, общие занятия. Герцен боролся против подавления детской воли, но, в то же время, придавал большое значение дисциплине, считал установление дисциплины необходимым условием правильного воспитания. «Без дисциплины, — говорил он, — нет ни спокойной уверенности, ни повиновения, ни способа оградить здоровье и предупредить опасность».