Тема школы и воспитания в русской литературе второй половины XX века (Н. Носов, В. Драгунский, Ю. Коваль, В. Голявкин)

Детская стихия торжествует в этом рассказе непобедимо. Гипербола учиненного гостями переполоха возвращает все на свои места. Поступок отца в рассказе «Гвоздь в столе» своей несуразностью вызывает добрый смех.

Комическое в произведениях В.Голявкина всегда соседствует с грустным, как это бывает и в жизни, и в искусстве.  Есть это и в детских повестях, есть и во «взрослой прозе». Например, повесть «Рисунки на асфальте» трогает какой-то своей внутренней щемящей печалью. Здесь читатель-школьник соприкасается с вопросом одиночества, вопросом вечным, занимающим мысли больших художников. Но ставится этот вопрос по-голявкински, с изобилием комических ситуаций,  особым по структуре языком, с особыми героями – чудаками (2, с. 386).

«Рисунки на асфальте», самая дидактичная повесть В.Голявкина, посвящена эстетическому воспитанию. Самое главное в этой книге – тема становления художника. Герой – счастливый мальчик, в свои одиннадцать лет твердо знающий: он художник.  Но мама не понимает Витиной страсти к живописи.

 Главное – не картины, главное  – та глубокая серьезность, с  которой мальчик Витя относится  ко всему, что связано с его  любимым делом. К рамам. К пламенным  речам Петра Петровича. И разговаривают  Витя с Алькой – о живописи, о художниках, о славе.

Петр Петрович говорит  своему сыну о его портрете: «Это – желание всех на свете удивить! Это глупость». Будущий художник Витя Стариков слушает и решает для себя, что с мыслью всех на свете удивить настоящее произведение искусства не создать.

Петр Петрович не стал художником, он стал всего лишь учителем рисования. «Выше» это или «ниже»? Этот вопрос подспудно задает нам автор, и мы убеждаемся, что можно не создать за всю жизнь ни одной великой картины, но, заразив юнца любовью к искусству, привив ему трепетное отношение к своему ремеслу, разглядев в нем «искру», учитель  обеспечивает себе бессмертие.

Петр Петрович бескорыстен, чудаковат и житейски беспомощен, он не просто любит искусство – он учит ему и учит любить его.

«Любовная» глава «Окно» начинается фразой: «Никогда еще я не видел такого красивого света в окне. И никогда я не видел такого красивого абажура. Абажур был сиреневый. Никогда я не видел такого красивого цвета – это уж точно!»

Окно Таси Лебедевой, девочки, в которую  влюблен герой, светится сиренево-красным цветом. Потому так начинается эта глава, что другая заканчивается словами: «Вот это краска! Сиреневая-сиреневая! Жуть, какая красивая!»

Повесть состоит из двадцати трех глав. Открывается она двумя рассказами о рамах: «Очень редкая рама» и «Самая большая рама». Следующие две главы – «Алька» и «Петр Петрович» - главы о двух самых важных для Витьки людях, художнике-учителе и художнике-товарище.

Центральное мест в повести занимает глава «Летучий Голландец». Так называется единственная пока написанная героем картина. Последние три главы – итоговые. «Не бросайте якорей!» с лозунгом «Умрешь за живопись!», «Лестница», по которой Витя придет в художественную студию, лестница, по которой двинется он в свою профессиональную дорогу. И последняя – с символичным названием «Уплывают корабли», что означает  «Уходят друзья».

И действительно, умер Петр Петрович, уезжает самый близкий на свете друг Алька, уехала и девочка из фиолетового окна – Витькина любовь.

«И Тася уехала, - сказал я. И чего это я вдруг про Тасю вспомнил?»

Трагическим диссонансом в жизни героя звучит тема смерти. Глава о смерти любимого учителя названа «Не может быть».

«Этого не может быть, - думал я, - этого не может быть», - повторяет герой.

Петр Петрович умер внезапно, скоропостижно, и Витя, испугавшись собственного горя, не пошел на его похороны.

А через годы после его смерти Витя Стариков прибил к его могильному кресту палитру, которая должна была рассказать о том, что здесь похоронен неизвестный художник, «достойный такого же почтения, как и неизвестный солдат. Он не потряс мир шедеврами, его имя не вспомнят исследователи, и все-таки его жизнь не прошла бесследно – он повинен в том, что на свете появился еще один художник».

Таким образом, повесть «Рисунки на асфальте» посвящена эстетическому воспитанию. Здесь поднимается проблема творчества, проблема жизни человека в искусстве.  И герой здесь уже не маленький мальчик, которого интересуют житейские проблемы, школьные проделки, веселые, бесшабашные игры. Он познает горечь утраты, сталкивается со смертью, с непониманием родных и друзей, но приходит к пониманию того, что великие творения, истинные шедевры создаются сердцем.

Надо заметить, что В. Голявкин не только юморист, создатель веселых произведений. Он создал и серьезные произведения, они проникнуты печалью, трогают и волнуют и юного, и взрослого читателя. Но и  в них В. Голявкин не обходится без шутки, иронии, словом, тех приемов комического, без которых нет полноценного произведения для всех возрастов, в том числе и повесть «Рисунки на асфальте», которая явилась предметом нашего дипломного исследования.

Юмористическая окраска может возникать благодаря определенному контексту. В качестве примера можно привести отрывок из повести «Рисунки на асфальте» Виктора Голявкина. Герой повести жалуется на неприятности школьной жизни:

«Я волосы отрастил, и они у меня назад зачесывались. Меня стали дергать за волосы, «попом – толоконным лбом» звать и мочалкой. Я наголо подстригся. Еще хуже стало. «Лысый! – кричат. – Кочан капусты». По голове часто гладят. Сижу я со своей лысой головой на задней парте. Приходит к нам в класс новенький. Такой черненький и глаза черные. Его хотели со мной посадить. Как раз я один сидел. А он не хочет». 

В приведенном выше отрывке монолога нет почти ни одного образца стилистически сниженной лексики, за исключением слов «мочалка», «кочан», «поп – толоконный лоб», «лысый». Слова нейтральной лексики приобретают в данном случае отрицательно-оценочное звучание в рассказе о злоключениях героя, остающегося как бы в стороне от источника несчастий, свалившихся на него.

И совершенно нейтрально звучащее существительное «волосы», и местоимение «меня» тоже в этих условиях обыгрываются как юмористические, будучи повторенными дважды в соседних фразах («Я волосы отрастил, и они у меня назад зачесывались. Меня стали дергать за волосы»). Повторение этих слов вызвано особым отношением говорящего к событиям. Длинные, зачесывающиеся назад волосы явно были предметом гордости: шутливое отношение товарищей обижало мальчика, и эта затаенная обида выразилась в определенной стилевой структуре монолога.

В юмористических произведениях В.Голявкина формы и приемы комического выполняют определенные функции. Создавая комические ситуации, автор задается целью, которая предполагает не только смех; юморист заставляет ребенка задуматься над своими поступками, увидеть себя со стороны, посмеяться и над своими недостатками. 

В. Голявкин не страдает избытком эмоциональности. И о героях своих, детях и взрослых, рассказывает без всякого умиления. А между тем, книги его волнуют, по-настоящему волнуют и детей, и взрослых. Главные герои ненавидят и любят, восхищаются и негодуют, поучают и учатся. Ощущение полноты и радости жизни пронизывает все книги Виктора Владимировича. Уверенность в том, что все будет хорошо, звучит так звонко и искренне, как это может быть только в детстве (37, с. 73).

Герои Голявкина – вроде бы обыкновенные мальчишки и девчонки, их родители и учителя. Но стремление к творчеству, к мечте,  желание что-то придумать, сочинить живет в каждом из его персонажей, хотя они не всегда догадываются об этом. Голявкин смеется, смешит читателя, развлекается вместе с ним, иронизирует. Младшего школьника легко рассмешить, но иногда он очень обидчив. Ребенок ведь чаще всего ошибается не нарочно, а по неведению. Именно поэтому творчество В. Голявкина необходимо изучать в школе.

Рассказы В.Голявкина – это отточенные по мысли и по языку миниатюры. Каждый раз писателю удается передать какое-то движение души, характера отметить определенные человеческие слабости (37, с. 85).  

3.5 Ю. Коваль: особенности творческой индивидуальности.

Юрий Коваль – яркий талантливый писатель-прозаик – настоящий виртуоз детской литературы. Его уникальный стиль не спутаешь ни с одним детским писателем. Его точная образная проза находит отклик в каждом сердце. Его произведениями зачитываются не только дети, но и взрослые (50).

Рассмотрим особенности творчества автора на примере произведения: «Полынные сказки».

«Полынные сказки» (1987), адресованы дошкольникам и младшим школьникам, но их можно считать и явлением взрослой прозы, посвящённой детству. Собственно, «сказки» — весьма условное определение нескольких десятков глав, составляющих «повесть о давних временах», как значится в подзаголовке. Эта повесть о раннем детстве матери Ю. Коваля. Пожалуй, ни один писатель до него не брался за такую тему — обычно описывали своё детство. Ковалю захотелось воссоздать мир, никогда им не виденный воочию, но реально живший в памяти матери. Ему понадобилось войти в мироощущение крошечной девочки Лёли, поначалу не знавшей названия многих вещей, но зато умевшей «летать»; понадобилось представить тот затерявшийся в дореволюционном прошлом день, когда она родилась.

Начинаем читать: «Это было…Давно это было. Это было, когда я еще любил болеть. Но только не сильно болеть», – спокойное доверительное повествование о детстве. Тихое, лирическое начало. Искренняя интонации подкупает. Ничего особенного с нашим героем не происходит. Но нам уже интересно: «Почему он любит болеть? Как можно любить болеть?» Автор спешит признаться – «обидно болеть». Особенно летом. Однако, когда болеешь, мама спешит к тебе, угощает вкусным чаем и…рассказывает сказки. А еще рисует…Уютно. Хорошо, когда мама рядом, а сказка уносит далеко-далеко. Ведь сказки эти о жизни, о том, что полюбилось в детстве. О маме, о ее деле, о людях, с которыми она работала. О Полыновке, где была мамина школа, где родилась девочка Леля. Ее образ скрепляет все сказки не только и не столько сюжетно, сколько интонационно, поэтически, придавая им особый настрой. Леля открывает мир, начиная от комнаты, где стоит ее кроватка, включая жизнь деревни и далекого мира, через знакомство с работой школы, с друзьями мамы, с необычными посетителями, «волчками», которые «были сосланы на каторгу, в Сибирь».

Лёля осваивает мир через непрерывную смену впечатлений, которые для неё на всю жизнь останутся сказками, — воспоминаниями. Сказки в этой книге рассказывают все: мама, жители Полыновки, сам повествователь. Темы и герои их многообразны: о серых камнях, об огромных существах, о крыльце и завалинке, о Полыновке, о Сеятеле; есть тут «Марфушина сказка в три блина длиной», есть «Сказка о том, как в школе начались занятия». Круговорот природы и труда происходит вокруг малышки, и всё на свете для неё — сказка, весёлая, печальная или страшная. Лёля тоже рассказывает сказки и видит их во сне («А когда заснула окончательно, ясно увидела, как идёт рябина к дубу сама, как тяжело вынимает из земли свои корни, как гнётся, как качается, переходит реку, чтоб прижаться к дубу».)

Начинается «повесть о давних временах» со «Сказки об огромных существах» (о счастье детства и материнства) и заканчивается «Сказко о счастливой сирени» (о символических поисках счастья – пятилепесткового цветка). Речевая манера Ю. Коваля напоминает народны сказ; в не есть и тонкое чувство современного языка, хранящего сочную красоту народной речи.

В открытиях Лели немало самого обычно: что такое крыльцо, почему на завалинке можно сидеть, и почему они именно так называется, и почему ни завалинка, ни поросенок не летают? «Почеши-ка мне пузо, - говорил вроде бы поросенок и терся об ногу Лели». Девочка чесала ему пузо, и поняла, почему он не летает. Совсем не потому, что не имеет крыльев. «Крылья можно приделать и к поросенку. А просто те, кто чешет пузо, летать никак не могут. Или лета, или пузо чеши». Так размышляет маленькая девочка Леля и, конечно, заражает своими открытиями читателя, который постарше ее, но еще далеко не все познал в окружающем его мире. Ее выводы отнюдь не примитивны. Они – со значительным подтекстом. В нем заложен основной смысл. Вместе с Лелей очень приятно почувствовать, что самая обычная жизнь полна интересных неожиданностей. Девочка поняла: главное – «это не то, что на крыльце можно сидеть, главное, что у нее есть это крыльцо и завалинка, и луг, и одуванчики.

А сидеть можно на чем угодно.

Да хоть на стуле, да хоть на поросенке Феде, если вовремя сказать ему:

– Стой, Федор! »

Особое значение в повести получает авторская мысль о ценности для каждого уютного дома. Не богатого, а именно уютного, теплого, родного. Праздник дома, праздник тихой лично радости в системе такой концепции представлен как понятная и значимая для других радость. В этом – одна из особенностей и ценностей народной эстетики: ласковый быт оставляет добрый след в душе с детства на всю жизнь. Это может быть ритуальный праздник, связанный с движением времени, изменением времени года, сельского труда. А может быть и сугубо семейный праздник рождения, встречи, когда забота о радости для всех уживается с заботой о ладовом пении, о том, чтобы балалайка, сделанная из дерева, «не простудилась» («Сказка о метельном празднике»).

Интонация праздника родного дома пронизывает всю книгу: уютно по-домашнему в школе; теплы, человечны взаимоотношения учительницы и учеников. День рождения ученицы – не только семейный праздник, это радостный день для всех ребят. Игра пронизывает всю жизнь детей. Их учебную, познавательную деятельность. В ней раскрываются индивидуальности школьников и взрослых, скрепляются невидимые нити добротворчества, превращаясь в духовное единство, создающее благоприятную атмосферу пробуждения и созревания альтруизма, возвышенного сознания, взаимопонимания («Сказка о снежных часах»). Учительница полынской школы оценивает одновременно результат детского творчества и отношение ребенка к делу, его нравственную установку. В такой ситуации нравственное, душевное самовыражение и развитие ребенка естественно. Каждый рад своему и чужому успеху. Каждый приходит к ближнему – к другому на помощь.