Лекции по "Философии"

Согласно Гуссерлю, аподиктичности можно достичь, только отказавшись  от «наивности» и «объективизма» «естественной установки»; и лишь феноменология как радикальное  осмысление истоков человеческого опыта может избежать ловушек «натурализма» и «объективизма» на пути срезания данностей опыта «естественной установки» и обращения к «потоку переживаний» с целью выявления скрытых глубинных смыслообразующих структур опыта субъективности.

Для достижения области предельных достоверностей Гуссерль подвергает операции «заключения в скобки» (эпохе) все, что имеет прямое или косвенное отношение к «естественному полаганию бытия». «Эпохе» (έπocή) — удержание, самообладание (греч.); в данном контексте — воздержание, на основе феноменологической редукции, от «экзистенциальных» суждений (суждений о мире, о реальном существовании или несуществовании того, о чем идет речь). Универсальное эпохе осуществляется Гуссерлем «в отношении бытия или небытия мира». «В скобки» заключаются (редуцируются) и мир, и «первоначальные прямые восприятия», переживания, и «наивно заинтересованное Я», или естественная рефлексия.

«Переживание», взятое в феноменологическом смысле, или «переживающее сознание», к которому выходит феноменолог  в результате операции редукции, не тождественно обыденному понятию переживания. В феноменологическом сознании, с которым, в конце концов, в результате редукции остается и работает феноменолог, видны разнообразные акты переживания со своими специфическими свойствами полагания объекта. При этом к «переживаниям» феноменолог относит любые акты сознания (восприятие, воспоминание, суждение, оценку, представление, фантазию, эмоции и проч.).

Для феноменолога «бытие–предметом»  осуществляется в определенных интенциональных  актах, в которых нечто «является  или мыслится в качестве предмета», и быть предметом означает иметь  смысл. Как замечает Гуссерль, «является  не мир или часть его, но «смысл»  мира». И этот смысл конституируется  в соответствии с определенным модусом  переживания, типом его интенции, или направленности на свой предмет.

Интенциональность (понятие средневековой философии, активно разрабатываемое Брентано, учителем Гуссерля) — одно из центральных понятий гуссерлевской концепции сознания. Под ней понимается свойство переживания (сознания, сogito) быть «сознанием чего-либо»: «Восприятие есть восприятие чего-то, скажем, вещи; суждение есть суждение о каком-либо положении дел; оценивание — оценивание какой-либо ценностной ситуации; желание — желательного обстоятельства и т. д.» ¹².

Конститутивные части переживания — ноэсис и ноэма. Ноэсис (от греч. noesis — мышление) — акт, осуществляемый сознанием, постигающим смысл. Ноэма (от греч. noema — мысль) — сам этот предметный смысл, постигаемый в акте сознания.

Феноменологическая редукция, таким  образом, нужна для того, чтобы  получить возможность увидеть чистую сущностную структуру переживаний.

Необходимость и возможность перехода к феноменологической установке  можно прояснить, выделив два  обстоятельства, которые постоянно  подчеркиваются и разъясняются Гуссерлем  и понимание которых является условием для уяснения сущности феноменологического  поворота.

Первое: мир дан нам посредством  сознания. Поэтому необходимым условием действительного понимания и  обоснования преднаходимого опыта  мира является описание самого сознания. Поскольку мир дан посредством  сознания, тем или иным образом  представлен, явлен в нем (а на самом деле конституирован им), то в  действительности непосредственно  нам дано сознание, а не сам мир (мы можем ошибаться насчет реальности той или иной вещи или ее свойств, но само это ошибочное восприятие или решение несомненно существуют, принадлежат самому сознанию).

Если теория познания хочет исследовать  проблемы отношения между сознанием  и бытием, она, по Гуссерлю, может  иметь при этом в виду только бытие  как коррелят сознания: как то, что  нами «обмыслено» сообразно со свойствами сознания. В соответствии с этим, феноменология ставит задачу научного познания сущности сознания, или того, что оно «означает», что оно «есть» «само по своему существу» во всех его различных образованиях, а также познания тех различных способов, которыми оно мыслит «предметное» и «выявляет» его, как «значимо», «действительно» существующее»¹³.

Итак, при «феноменологической  установке» мир редуцирован, «взят  в скобки», но это еще не все — само сознание как эмпирическое сознание конкретного индивида тоже должно быть подвергнуто редукции. Феноменология — не наука о фактах психической жизни. По Гуссерлю, она должна иметь дело с «чистым» сознанием, она — не эмпирическая, но «эйдетическая» наука (наука о «сущностях»).

Для того чтобы получить доступ к  этому первоначальному опыту  во всей его целостности, и необходимо эпохе, или трансцендентально-феноменологическая редукция, приводящая к чистому Эго (Я).

Если первое обстоятельство, на которое  опирается Гуссерль в разработке феноменологического метода, это — данность мира сознанию, то второе, не менее важное обстоятельство — это несводимость сущности к факту, «созерцание сущностей» (эйдосов) как самостоятельный, независимый источник познания, т. е. источник, достоверность которого не зависит от фактов.

Знаменитый призыв феноменологии  «К самим вещам!» — это, конечно, не призыв обращаться к вещам внешнего мира (он ведь заключен «в скобки»). Это — призыв, обратившись к внутреннему опыту сознания, отыскать и прояснить те структуры сознания, которые являются фундаментом и смысловой основой его эмпирических проявлений. Производя редукцию одного слоя сознания за другим с целью выйти к слою феноменов как слою первичных данностей, с которыми и должен начать работу феноменолог, Гуссерль ищет возможность дать слово «самим вещам». В его представлении судить о чем-либо разумно или научно, значит «направляться самими вещами, или возвращаться от речей и мнений к самим вещам, вопрошать таковые в их самоданности, с устранением любых чуждых сути дела предрассудков» ¹⁴.

Метод, с помощью которого феноменология  рассчитывает пробиться «к самим  вещам», есть метод эйдетической интуиции (созерцания сущностей): «Наряду с феноменологической редукцией эйдетическая интуиция является основной формой всех частных трансцендентальных методов; обе целиком определяют и обосновывают смысл трансцендентальной феноменологии»¹⁵.

5.3.Философская герменевтика

Герменевтика (греч.: hermeneutikē) как способ систематического размышления о специфике проблем понимания и истолкования является одним из влиятельных философских направлений философского анализа ХХ в. Но постановка проблем в современной теории герменевтики остается непонятной без учета предшествующей герменевтической традиции.

Герменевтическое искусство (herneneutikē tēchne) возникло в античности. Оно носило сакральный характер и представляло собой толкование высказываний оракула, не дававшего прямых указаний, но говорившего намеками.

В средневековой европейской культуре для обозначения истолкования священного Писания применялось слово "экзегетика".

Однако рассуждения о толковании ни в античности, когда появилось  слово "герменевтика", ни в средние  века, когда господствовала экзегетика, не носили систематического характера. Предметом имплицитно развивавшейся  герменевтики были тексты античных авторов  и содержание Библии, которое оценивалось  как конкретное и однозначно истинное.

Употребление слова герменевтика в качестве понятия вошло в культурный обиход лишь в XVII веке, что было вызвано актуализацией проблемы понимания Библии в связи с церковным расколом. Немецкий протестантский теолог Иоганн Конрад Даннхауэр (1603—1666) в работе "Священная герменевтика, или о методе истолкования Священного Писания" (Hermeneutika sacra sive methodus exponendarum sacrarum litterarum) придал старому слову "герменевтика" понятийное значение.

С развитием протестантизма герменевтика постепенно освобождалась от теологических  интенций. Возникли сочинения о толковании, касающиеся не только Св. Писания, но и других текстов. Искусство истолкования оформилось как самостоятельная дисциплина.

Романтическая герменевтика Фридриха Шлейермахера. Универсализация герменевтической проблематики произошла в европейской культуре в эпоху очередного разрыва традиции — эпоху Романтизма. Романтизм принес с собой принцип историзма, приведший к историзации самого подхода к текстам: они стали интерпретироваться как исторически изменчивые сущности. Развитие этой идеи привело к убеждению о возможности правильного понимания текста лишь в случае знакомства с его историей.

Кроме того, романтиков стало интересовать не только корректное истолкование определенного  текста, но и возможность истолкования вообще. В этом смысле закономерно, что для Фридриха Шлейермахера (1768—1834), центральной фигуры так называемой романтической герменевтики, трудности понимания носили не случайный, исключительный характер, а были принципиально связаны с непониманием или недопониманием (Mißverständnis). Утрата единой культурной нормативности привела Шлейермахера к необходимости поиска оснований понимания чужих текстов.

Шлейермахер усматривал эти основания, прежде всего, в реконструкции первоначального замысла автора. Такая процедура возможна, прежде всего, на пути психологического перенесения. Этот принцип получил название "принципа конгениальности", конгениальности автора и интерпретатора, которая основывается на дивинации, некой боговдохновенности, непосредственном вчувствовании в индивидуальность автора.

Однако Шлейермахер описал не только чисто психологические процедуры  истолкования, но и грамматические правила интерпретации. Он подчеркнул значение "компаративного понимания", которое выводит общий смысл  посредством операции "сравнения" из контекста высказывания при опоре  на предметное, историческое и грамматическое знание. По мнению Шлейермахера, методы сравнения и дивинации (т. е. интуиции) являются взаимодополнительными.

Безусловным теоретическим достижением  Шлейермахера в области герменевтики была тематизация эвристической  метафоры герменевтического круга.

"Герменевтический круг" — метафора, описывающая продуктивное движение мысли. С одной стороны, представляется очевидным, что часть понятна из целого, а целое — из части. С другой стороны, в процессе понимания мы словно движемся в неком круге, ведь понимание целого возникает не из частей, поскольку они только из уже понятого целого могут интерпретироваться как его части. Другими словами, чтобы отнести некие фрагменты текста или определенные исторические события к какому-нибудь целому, мы должны уже заранее иметь идею именно этого целого, а не другого. Таким образом, мы можем часть фрагментов собрать в одно целое, другую их часть — в другое целое. Для Шлейермахера понимание было принципиально незавершаемой деятельностью, всегда подчиняющейся правилу циркулярности, т. е. движению по расширяющимся кругам. Повторное возвращение от целого к части и от частей к целому меняет и углубляет понимание смысла части, подчиняя целое постоянному развитию.

Историческая герменевтика Вильгельма Дильтея. В то время как для Шлейермахера предметом толкования являлся текст, Вильгельм Дильтей обратился к интерпретации истории.

Фундаментом исторического знания становится переживание (Erlebnis). Переживание возможно, так как история представляет собой непрерывный поток жизни.

Жизнь и переживание объективируются, с одной стороны, в различного рода "культурных системах", под  которыми Дильтей понимал "хозяйство, право, религию, искусство и науку" и, с другой стороны во "внешней  организации общества" — "семье, общине, церкви, государстве".

Классическая и современная  герменевтика. Процесс понимания состоит из трёх моментов: 1) автор, инициатор "манифестации"; 2) текст, подлежащий пониманию; 3) интерпретатор (адресат, понимающий субъект).

Отношения, возникающие между автором, текстом и интерпретатором, можно  изобразить следующим образом:

автор (S₁)à объект (текст) à адресат (S₂)

Классическая герменевтика акцентирует  внимание на связке "АвторàТекст" и полагает, что можно добиться адекватного понимания, реконструировав первоначальный процесс. Поэтому в современной теории герменевтики этот тип действий характеризуется как "тип реконструкции".

Второй тип действий центрируется на связке "ТекстàИнтерпретатор". Понимание достигается в этом случае посредством актуализации, или интеграции, поэтому этот тип герменевтики называется "типом интеграции".

Герменевтика фактичности Мартина  Хайдеггера. В отличие от классической герменевтики, ориентированной во многом на идеал объективного понимания, Мартин Хайдеггер сконцентрировал свое внимание на первичности самого феномена понимания.

Конкретный человек (Dasein) — есть изначальное бытие в мире. Человек без его отношения к миру невозможен. Хайдеггер описывает два способа изначального бытия-в-мире: во-первых, настроенность, непосредственность сознания, и, во-вторых, понимание, бытие как возможность. Человек в непосредственности своего бытия-в-мире уже заранее "понимает" свое положение в нем.

Понимание обладает двумя существенными  характеристиками. Оно имеет структуру проекта и заброшенности. Мы определены в нашем понимании нашим прошлым. Таким образом, понимания не может существовать без предпонимания. Такое понимание понимания исключает любые претензии на универсальную и абсолютную истину. Истина всегда связана с первоначальной открытостью миру.

Философская герменевтика Ганса-Георга Гадамера. По мнению Гадамера, именно эти идеи Мартина Хайдеггера и оказали влияние на возникновение собственно философской герменевтики как качественно нового образования в сфере европейского философствования, принципиально отличного как от протестантской герменевтики, так и от методологической классической герменевтики новейшего времени.

Процесс понимания нельзя отделить от субъекта понимания, но и объект не может быть адекватно понят  без субъекта. Гадамер фиксирует не только историчность предмета интерпретации, но и историчность самого интерпретатора. С точки зрения философской герменевтики позиция интерпретатора уже задана определенными установками, которые Гадамер называет антиципацией. ("Всё что высказывается и что записывается в тексте, определено той или иной антиципацией" ¹⁶). Другими словами, интерпретатор оказывается частью, фрагментом того, что он интерпретирует. Он является частью целого.

Наше познание зависит от исторически  обусловленных предпосылок. Понимание  же возможно только при восприятии целого; исходя из которого только и  становятся понятными соответствующие  манифестации человеческого духа. Но сами эти предпосылки обладают субъективным характером.