Материя и формы ее движения

 

 

 

 

 

 

 

 

Тема  11.

Материя и формы ее движения

 

 

1. Материя как философская категория

2. Движение

3. Формы  движения материи

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

§ 1. МАТЕРИЯ КАК  ФИЛОСОФСКАЯ КАТЕГОРИЯ

Критика идеалистического понимания сущности мира и категории «материя». Материя — центральная категория материалистического мировоззрения. Анализ содержания, вкладываемого в это понятие различными философскими школами, может служить наилучшим способом выяснения их подлинных воззрений на сущность мира. Вот почему рассмотрению этого важнейшего понятия с позиций диалектического материализма целесообразно предпослать критику идеализма. Сущность идеалистического воззрения на мир как порожденный сознанием либо постоянно им порождаемый, зависящий от сознания, вторичный по отношению к нему читателю уже известна. Теперь посмотрим на отношение философов этого лагеря к категории «материя», которая ими либо сводится к духовному, либо объявляется бессмысленной, либо извращается в целях дискредитации материализма.

Последовательные объективные  идеалисты утверждают, что материальный мир есть воплощение некоего божественного, надмирового, «космического» разума или  воли. Так, согласно Платону, окружающий мир вещей надо рассматривать  как мир теней: все дома суть тени «идеи дома», стулья — тени «идеи  стула» и т. п. Идеи как бы присутствуют в вещах, вещи же выступают как подражание своим идеальным прототипам. На вершине мира идей находится идея высшего блага, т. е. бога.

Если у Платона духовная основа мира выступает как царство  неподвижных идей, то у Гегеля она  рассматривается в непрестанном развитии. Гегелевская «абсолютная идея» сначала развивается вне времени и пространства от таких простейших категорий, как «бытие» и

52

 

«ничто», к категориям более  сложным, порождая все богатство  духовного мира, в котором нетрудно узнать мир человеческих понятий, оторванных от человеческой головы и обожествленных. Затем «абсолютная идея» воплощается в мир вещей, порождая природу. Следовательно, и у Гегеля природа оказывается своеобразной тенью, отбрасываемой идеей, а сущностью вещей объявляется скрытая якобы в их глубине духовная сущность. Таким образом, окружающий мир, природа объективным идеализмом растворяется в божественной мысли.

Сообразно сущности этого  воззрения понятие материи как  общего в вещах становится ненужным. Вот, например, каким образом Гегель пытался скомпрометировать понятие материи, а заодно и материализм: «...Материализм, — писал он, — признает истинно объективным материю как таковую. Но сама материя есть абстракция, которая как таковая не может быть воспринята нами. Можно, поэтому, сказать, что не существует вообще материи, ибо в том виде, в котором она существует, она всегда представляет собою нечто определенное, конкретное»1. Но если понятие «материя» фиксирует общее в вещах, а общее якобы может существовать только в мысли, значит, материя не существует в реальности. В. И. Ленин по этому поводу писал, что «Гегель серьезно „верил", думал, что материализм как философия невозможен, ибо философия есть наука о мышлении, об общем, а общее есть мысль» 2. Ошибка Гегеля и многих других идеалистов до и после него, рассуждавших подобным же образом, состоит в непонимании того основного факта, что общее в вещах реально существует само по себе, независимо от сознания.

Несколько иным образом подходит к понятию материи другое важнейшее  течение идеализма, идущее от Аристотеля. Аристотель не сомневался в объективном существовании реального мира, но материю считал пассивным началом, которое само по себе лишено всякой определенности. Материя, согласно его взглядам, есть субстрат, из которого состоят все вещи. Но материя принимает вид определенных предметов только благодаря форме — действенному началу, имеющему духовный характер. Колеблясь между материализмом и идеализмом, Аристотель склонялся к тому, чтобы считать форму предшествующей материи; для него душа человека как форма тела предшествует последнему. По отношению ко всему миру «формой всех форм» выступает «первый двигатель», т. е. бог.

Таким образом, если у Платона  или Гегеля вещи суть воплощение идей, а весь мир — воплощение бога, то у Аристотеля мир оказывается состоящим из двух начал, но активная, первенствующая роль принадлежит при этом началу духовному. Официальное учение католической церкви — томизм (по имени Фомы Аквин-

1 Гегель. Соч., т. I. М.—Л., 1930, стр. 82.

2 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 250.

53

 

ского) и продолжающий эту  линию в наши дни неотомизм  следуют в этом решающем пункте за Аристотелем. Старания неотомистов  направлены на то, чтобы «увязать»  свое учение о сущности мира с современным  естествознанием. Например, в книге  «Структура материи. Метафизическая сущность и физическая структура» Р. Мази утверждает, что тело «физически состоит из частиц, имеет атомную и энергетическую структуру; метафизически оно состоит из первой материи и субстанциональной формы. Это две структуры, которые не исключают, а дополняют друг друга» 1. Однако ученые-физики, углубляясь в микромир, открывая новые частицы и их взаимопревращения, не наталкиваются в недрах материи ни на «начало субстанциональной неопределенности» (так называет Мази не имеющую определенности «первую материю»), ни на «начало субстанциональной определенности» (так называет Мази духовную форму). Любая открытая физиками частица оказывается не «материей вообще», но вполне определенным по своим свойствам видом материи, притом без всяких следов участия «высших сил» в придании ей именно таких, а не каких-либо иных свойств. Следовательно, данным направлением идеализма понятие материи не отвергается, но трактуется в корне превратно, как «неопределенная», «пассивная» сторона реальности.

Если католическая философия  наших дней использует вариант объективного идеализма, носящий оттенок дуализма, то протестантская философия нередко присоединяет к объективному идеализму элементы субъективно-идеалистического, индивидуалистического понимания мира. Характерен в этом отношении взгляд на мир, который свойствен персонализму. Персоналисты берут у Лейбница представление о духовных сущностях — монадах, деятельность которых якобы образует мир. Монады Лейбница расположены по иерархической лестнице, на вершине которой находится «верховная» монада — бог. В, И. Ленин следующим образом оценивал эти взгляды: « Монады = души своего рода. Лейбниц = идеалист. А материя нечто вроде инобытия души или киселя, связующего их мирской, плотской связью» 2. Переименовав монады в «персоны» («личности») и возведя бога в ранг «верховной персоны», персоналисты возрождают учение Лейбница, но при этом несколько «подправляют» его в сторону субъективного идеализма. «Все в космосе, — писал Флюеллинг, — наделено жизнью и активностью. Жить — значит действовать, творить, а творчество есть исключительно функция личностей» 3. Материя, трактуемая как «инобытие души», оказывается вторичной уже не только по отношению к божественному, но и к человеческому сознанию.

1 R.Masi. Struttura della materia. Essenza metafisica e consttuzione fisica. Brescia, 1957, p. 8.

2 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 69.

3 R.Flewelling, The Person or the Significance of Man. Los Angeles, 1952, p. 107.

54

 

Более последовательная философия  субъективного идеализма «разрешает»  вопрос о сущности мира путем отождествления предметов (и мира в целом) с ощущениями или мыслями об этих предметах. Согласно Беркли, «существовать — значить  быть воспринимаемым». Если проводить  точку зрения Беркли последовательно, то придется признать моими ощущениями не только вещи, но и других людей. Это  воззрение, называемое солипсизмом 1, явно противоречит фактам. Конец любого «я», каким бы прискорбным событием это ни было для каждого из людей, отнюдь не является концом существования ни человечества, ни природы.

Во взглядах Беркли было ярко выражено отношение субъективного идеализма к понятию материи. Поскольку понимание материи как совокупности объективно, реально существующих чувственных объектов было в XVIII в. широко распространено, Беркли ополчился против самого этого понятия: «Материя, раз она будет изгнана из природы, уносит с собой столько скептических и безбожных построений, такое невероятное количество споров и запутанных вопросов... которые были бельмом в глазу для теологов и философов; материя причиняла столько бесплодного труда роду человеческому, что если бы даже те доводы, которые мы выдвинули против нее, были признаны недостаточно доказательными... ) о все же я уверен, что все друзья истины, мира и религии имеют основание желать, чтобы эти доводы были признаны достаточными» 2. Беркли отвергал понятие материи под тем предлогом, что не надо, мол, «удваивать» мир: вещи существуют лишь постольку, поскольку их воспринимает сознание. «Откровенно рассуждал, простовато рассуждал епископ Беркли! — замечает в этой связи Ленин. — В наше время те же мысли об «экономном» удалении «материи» из философии облекают в гораздо более хитрую и запутанную «новой» терминологией форму, чтобы эти мысли сочтены были наивными людьми за «новейшую» философию!» 3.

Так, Э. Мах, австрийский физик  и философ конца XIX — начала XX в., заявлял, что мир состоит из элементов. «Элементы» Маха не имеют, однако, ничего общего с химическими элементами. Он понимал под «элементами» красное и зеленое, теплое и холодное и т. п.4, т. e. не что иное, как ощущения; мир оказывался состоящим из комплексов ощущений. При таком понимании элементов положение «мир состоит из элементов» есть чистейший субъективный идеализм. Но Мах желал отгородиться от солипсизма и поэтому объявлял элементы «ничьими» ощущениями.

Проанализируем пример Маха. Пусть человек, обладающий нервной  системой (Н), наблюдает огонь (О) и ощущает идущий

1 Solus (лат.) — единственный; ipse (лат.) — сам.

2 Цит. по: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, стр. 20.

3 Там же.

4 См. Э. Мах. Познание и заблуждение. М., 1909, стр. 19.

55

 

от огня поток тепла (Т). Ни огонь, ни тепло, по Маху, не существуют без воспринимающего их сознания. Математически эту функциональную связь можно выразить так: 0 = 0(Н), Т = Т(Н). Пока что это «математически оформленный» субъективный идеализм. Но далее Мах делает следующий ход. Имея две функции от одного аргумента, мы можем для удобства рассмотрения исключить аргументы: если у = у(х) и z = z(x), то y = y(z). Max проделывает эту математическую операцию исключения аргумента над Я, т. е. над сознанием. Он «временно» исключает сознание и получает Т = Т(0), т. е. поток тепла зависит от его источника. «Элементы», взятые в этой связи, есть, по Маху, «физическое», которое оказывается результатом «временного исключения» сознания, вне связи с которым ни огонь, ни тепло в принципе существовать не могут.

Придуманные Махом в целях  маскировки субъективного идеализма уловки нисколько не меняют существа дела. Как известно, «ничьих» ощущений не бывает, ощущения не существуют без материи, способной ощущать, т. е. без мозга; «ничьи» ощущения оказываются на поверку человеческими ощущениями. В. И. Ленин характеризовал маскировку ощущений под «элементы» и «временное исключение» психического у Маха как «самое бессвязное спутывание противоположных философских точек зрения. Раз вы исходите только из ощущений, вы словечком «элемент» не исправляете «односторонности» своего идеализма, а только запутываете дело, прячетесь трусливо от своей собственной теории. На словах вы устраняете противоположность между физическим и психическим, между материализмом (который берет за первичное природу, материю) и идеализмом (который берет за первичное дух, сознание, ощущение),—на деле вы сейчас же снова восстановляете эту противоположность, восстановляете ее тайком, отступая от своей основной посылки! Ибо, если элементы суть ощущения, то вы не вправе, принимать ни на секунду существование «элементов» вне зависимости от моих нервов, от моего сознания» 1.

Такова суть воззрений  Маха на сущность мира, на соотношение в нем духовного и материального. Что касается категории «материя», то Мах ее отождествляет с «физическим» и в отличие от Беркли не «запрещает» употреблять это слово, поскольку обращается преимущественно к естествоиспытателям. Согласно Маху, то, что мы называем материей, есть только известная закономерная связь элементов (ощущений).

Принятие толкуемого превратно  понятия «материя» одними представителями  эмпириокритицизма дополнялось  прямым бойкотом этого понятия другими  философами этой школы. Так, Р. Авенариус  воевал с пониманием материи на манер  Беркли, называя ее ««материей» в  метафизически абсолютном понятии». В. И. Ленин

1 В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 18, стр. 49—50.

56

 

писал об Авенариусе: «...идеалист отрицает бытие физического независимо от психики и потому отвергает понятие, выработанное философией для такого бытия» 1. Идеалистическая трактовка понятия материи как вторичного по отношению к сознанию может сочетаться с отрицанием этого понятия, поскольку в обыденном сознании «материя» толкуется в «привычном», т. е. стихийно-материалистическом, смысле. Таковы два дополняющих друг друга приема борьбы идеализма против материализма и его центрального понятия — материи. Близость воззрений Маха и Авенариуса нисколько не мешает одному из них признавать материю, другому — отвергать ее. В этом нет ничего удивительного. В современной буржуазной философии обнаруживаются оба эти традиционные приема.

Среди неопозитивистов, продолжающих линию Беркли и Маха, одни обходят понятие материи стороной, другие пробуют включить его в свои схемы. Для неопозитивизма характерна трактовка вещей и их отношений не как комплексов ощущений, а либо как своеобразного «сплава» ощущений и мыслей, либо как чисто мыслительных конструкций. Виднейший представитель «логического позитивизма» Л. Витгенштейн начинает свое главное произведение «Логико-философский трактат» с попытки определения мира:

«Мир есть все то, что  имеет место». Это положение весьма неопределенно, в него может быть вложено по существу любое понимание мира. Уточняя свою позицию, он продолжает: «Мир есть совокупность фактов, а не вещей» 2. Что же представляют собой «факты», которые должны заменить вещи? При дальнейшем чтении «Трактата» выясняется, что под простейшим, атомарным фактом Витгенштейн подразумевает некоторую комбинацию предмета с его свойством или с его отношением к другому предмету. В этом тоже еще нет идеализма, если полагать предметы, их свойства и отношения существующими объективно.

Однако «атомарные факты» Витгенштейна не случайно по своей  структуре тождественны простейшим грамматическим предложениям, таким, как  «это красное», «это дальше, чем то»  и т. д. Он не отделяет «факты» от предложений, в которых об этих фактах говорится. Поскольку более сложные  предложения строятся из «атомарных», то построенный из «фактов» мир оказывается сплетением чувственных восприятий и логической их обработки, причем второму моменту принадлежит решающая роль. Таковы воззрения Витгенштейна на сущность мира, а игнорирование им термина «материя» призвано замаскировать сведение объективного мира вещей к субъективному миру человека.

Весьма сходные воззрения  на мир видный английский философ XX в. Б. Рассел оформляет иным образом. Он различает такие