Детские страхи

Помимо того, что страх помогает строить поведение, он является переживанием, необходимым для нормального  функционирования психики. Подобно  тому, как организму нужен не только сахар, но и соль, так и психика  нуждается в неприятных, «острых» эмоциях. Часто дети вызывают у себя эмоцию страха, что подтверждает существование  у ребенка потребности в переживании  страха (дети, собравшись вечером вместе, начинают рассказывать страшные истории, причем с острым эмоциональным завершением  – рассказчик вскрикивает на последнем  слове и, хватая за руку рядом сидящего, пугает. За этим обычно следуют «ужасные крики» смех и высвобождение психической  энергии – мортидо (говоря словами Э. Берна), направленной на разрушение и агрессию).

Детские страхи – это обычное  явление для детского развития. Они  имеют важное значение для ребенка. Так, В. В. Лебединский подчеркивал, что каждый страх или вид страхов  появляется только в определенном возрасте, т. е. у каждого возраста есть «свои» страхи, которые в случае нормального  развития со временем исчезают. Появление  определенных страхов совпадает  во временном отношении со скачком  в психомоторном развитии ребенка; например с началом самостоятельной  ходьбы и получением большой «степени свободы» в освоении пространства, или тогда, когда ребенок начинает узнавать своих близких, и появление  чужого, незнакомого лица может вызвать  у него страх. Детские страхи в  случае нормального развития являются важным звеном в регуляции поведения  ребенка и, в целом, имеют положительный  адаптационный смысл. Страх, как  любое переживание, является полезным, когда выполняет свои функции, а  потом исчезает. Необходимо определить патологический страх, требующий коррекции, от нормального, с тем, чтобы не нарушить развитие ребенка. Патологический страх можно отличить от «нормального» по известным критериям: если страх препятствует общению, развитию личности, психики, приводит к социальной дезадаптации и далее к аутизму, психосоматическим заболеваниям, то это страх, бесспорно, патологический.

Страх может быть как самостоятельным  нарушением (следствием испуга от встречи  с большой собакой), так и проявлением  каких–либо нарушений личности. В  любом из этих случаев полезна  общая оздоравливающая психотерапия, с тем, чтобы улучшить работу всей психики в целом. Такое воздействие может быть оказано через ряд процедур, путем налаживания режима дня и питания ребенка.

Чтобы оказывать воздействия на страхи, нужно прежде всего установить контакт с самим ребенком, подразумевающий  доверительное отношение к нему как условия его творческих возможностей и веры в себя. Если же пытаться вместо устранения страхов «выяснять отношения» с ребенком или считать его  безнадежно упрямым и не способным  к переменам, то вряд ли он сможет преодолеть страх.

Мы не случайно придаем такое  большое значение взаимоотношениям родителей и детей, ведь они сказываются  самым существенным образом при  устранении страхов.

Затрудняют устранение страхов  и непримиримость к ним взрослых, категоричность принимаемых по поводу страхов решений, а также недоверие  к способности детей избавиться от страха, как и возведение в  абсолют любых ошибок на этом пути, то есть установки или проявления характера взрослых членов семьи, и  сами по себе осложняющие отношение  с детьми.

Страх темноты подразумевает безразличный страх перед любой опасностью, появляющейся из нечего, ниоткуда, из темноты  неизведанного и необжитого пространства. Одновременно это и страх внезапного воздействия, способного быть апокалипсисом  – потрясением, что оставляет  глубокий след в эмоциональной памяти. Обычно страх темноты свидетельствует  о беззащитности перед лицом  воображаемой опасности в виде чудовищ  и подобных оккультных сил. Максимальным выражением беззащитности, ее первоосновой и будет беззащитность рождающегося ребенка перед лицом внешнего, в данном случае угрожающего мира. Поэтому говорят – он беззащитен как ребенок, то есть, зависим, несамостоятелен, инфантилен, плывет по течению.

Во всех случаях страх темноты  – безошибочный индикатор эмоциональной  чувствительности и впечатлительности  детей, развития у них воображения  и фантазии. В интересующем нас  вопросе влияние данного страха, можно представить, что темнота  как раз и есть отражение внутриутробного  существования ребенка, как антидот  свету, дню, новой жизни. Тогда темнота  означает предшествующий рождению мрак, где ребенок испытал при беременности и родах действие неожиданных  и неприятных сил, способных лишить его жизни.

Страх одиночества - символ беззащитности  и зависимости, прежде всего от матери, вне которой ребенок не может  чувствовать себя защищенным, в состоянии  безопасности. При благоприятном  протекании беременности и эмоциональном  контакте матери с ребенком после  рождения страх одиночества не выражен, но только в тех случаях, когда  мать не обладает тревожно – мнительным чертами характера, не находиться в  невротическом состоянии, а сам  ребенок не испытал шоковых переживаний  и аффективно воспринимаемой материнской  депривации. Что касается антенатального и перинатального жизненного опыта, то любая задержка с родоразрешением означает отсутствие помощи для ребенка, который «должен» ОДИН справляться с возникающими трудностями или в качестве альтернативы - «уметь». Излишний оптимизм здесь неуместен, поскольку достаточно случаев осложнения в родах и их летальных исходов.

Страх замкнутого пространства - выступает  как реакция на стеснение, критическое  ограничение жизненного пространства, угрожающее жизни человека. В максимальном значении это страх удушья (смерти). Близко к этому - страх потери сознания (отключения), то есть опять же проявление в данном страхе аффективно застроенного инстинкта самосохранения. Несомненна и аналогия с замкнутым пространством  матки, сужающимся до критического предела  при преждевременном отхождении вод, безрезультативности схваток  и, главное, отсутствии достаточного раскрытия  шейки матки. Здесь страх замкнутого пространства представляет безусловную  рефлекторную, инстинктивную реакцию  в ситуации первого травмирующего  опыта у ребенка. В дальнейшем более характерен условно – рефлекторный механизм образования данного страха в обстоятельствах, напоминающий родовой  опыт.

1.3 Условия, необходимые  для преодоления страхов у  детей

Приведенные случаи страхов в подростковом возрасте говорят об отсутствии надлежащей помощи в более раннем – младшем  школьном и особенно дошкольном возрасте, когда страхи наиболее успешно подвергаются психологическому воздействию, поскольку  они больше обусловлены эмоциями, чем характером, и еще во многом носят возрастной, переходящий характер.

Так, страхи, возникающие  в процессе общения с родителями и сверстниками, отличаются от страхов, рожденных воображением ребенка  или в результате испуга. Соответственно, в первом случае речь идет о внушенных, во втором – о лично обусловленных  и в третьем – о ситуационно  возникших страхах. Нередко все  эти механизмы развития страхов  сочетаются между собой, образуя  их сложно мотивированную структуру. Страхи, возникающие в результате психологического заражения или внушения, устраняются  не только воздействием на ребенка, но и в результате изменения неадекватно  сформировавшихся отношений родителей. Личностно обусловленные страхи могут быть устранены и оказанием  помощи непосредственно детям, в  то время как ситуационные страхи требуют комбинированного подхода. Во всех случаях целесообразно смотреть на страхи не столько глазами взрослых, сколько глазами детей.

Понимание чувств и желаний  детей, их внутреннего мира, а также  положительный пример родителей, самокритичное  признание своих недостатков  и их преодоление, перестройка неправильных, неадекватных отношений с ребенком, гибкость и непосредственность в  воспитании, уменьшение тревожности, излишней опеки и чрезмерного контроля создают необходимые предпосылки  для успешного устранения страхов. Нельзя винить, а тем более ругать и наказывать ребенка за то, что  он боится, такой беззащитный и  несчастный, поскольку во всем он зависит  от родителей, несущих персональную ответственность за его самочувствие и способность противостоять  внутренним угрозам.

Существует две взаимоотношение  точки зрения в отношении уже  возникших страхов. По одной из них, страхи – это сигнал к тому, чтобы  еще больше оберегать нервную  систему ребенка, предохранять его  от всех опасностей и трудностей жизни. Подобной точки зрения могут придерживаться некоторые врачи и педагоги, советующие обеспечить лечебно–охранительный  режим, полностью исключить чтение сказок, просмотр мультфильмов и остальных  телепередач, посещение новых мест. Такие советы родители воспринимают как необходимость ограниченная самостоятельности, усиления опеки  и начинают беспокоится с удвоенной  энергией. И получается, что ребенок  еще больше изолируется от окружающего  мира, контактов со сверстниками и  оказывается в замкнутой семейной среде. Продолжение общения с  тревожно–мнительном взрослыми  усиливает его подверженность страхам, опасениям и сомнениям.

Противоположный взгляд состоит в  игнорировании страхов как проявлений слабости, безволия или непослушания. Страхи не замечают, ребенку не сочувствуют, над ним иронизируют, смеются, а то и наказывают за проявления трусости и малодушия. Последнее как раз и будут следствием бездушной или репрессивной тактики родителей, ибо дети все более боятся признаться не только в своих опасениях, но и переживаниями вообще. Так со страхами, как интимными переживаниями, выплескивается и доверие, искренность, открытость в отношениях с детьми. Жестокость же и бесчувствие, культивируемое в таких семьях, деформируют характер детей, также «не страдающих» в подростковом, юношеском и взрослом возрасте от избытка человеческих чувств и переживаний.

Страх, следовательно, можно в ряде случаев устранить и такими крайними мерами. Но система тотальных предохранений, искусственная изоляция ребенка  рухнут, как карточный домик, при  столкновении с жизнью в более  старшем возрасте, а закрытость чувств, двойственность в характере далеко не всем окружающим придутся по душе в  дальнейшем. Единственно приемлемый вариант – отношение к страхам  без лишнего беспокойства и фиксации, чтения морали, осуждения и наказания. Если страх выражен слабо, проявляется  временами, то лучше всего отвлечь  ребенка, загрузить интересной деятельностью, поиграть с ним в подвижные, эмоционально насыщенные игры, выйти на прогулку, показаться с горки, на санках, лыжах, велосипеде. Тогда многие страхи рассеиваются, как дым, если к тому же ребенок  чувствует поддержку, любовь и признание  взрослых, их стабильное и уверенное  поведение.

Из этого следует, что чем  больше проявляется интерес к  чему–либо, тем меньше страхов, и  наоборот, чем больше ограничен круг интересов и контактов, тем больше фиксация на своих ощущениях, представлениях, страхах.

Существует две взаимоотношение  точки зрения в отношении уже  возникших страхов. По одной из них, страхи – это сигнал к тому, чтобы  еще больше оберегать нервную  систему ребенка, предохранять его  от всех опасностей и трудностей жизни. Подобной точки зрения могут придерживаться некоторые врачи и педагоги, советующие обеспечить лечебно–охранительный  режим, полностью исключить чтение сказок, просмотр мультфильмов и остальных  телепередач, посещение новых мест. Такие советы родители воспринимают как необходимость ограниченная самостоятельности, усиления опеки  и начинают беспокоится с удвоенной  энергией. И получается, что ребенок  еще больше изолируется от окружающего  мира, контактов со сверстниками и  оказывается в замкнутой семейной среде. Продолжение общения с  тревожно–мнительном взрослыми  усиливает его подверженность страхам, опасениям и сомнениям.

Противоположный взгляд состоит в  игнорировании страхов как проявлений слабости, безволия или непослушания. Страхи не замечают, ребенку не сочувствуют, над ним иронизируют, смеются, а  то и наказывают за проявления трусости и малодушия. Последнее как раз и будут следствием бездушной или репрессивной тактики родителей, ибо дети все более боятся признаться не только в своих опасениях, но и переживаниями вообще. Так со страхами, как интимными переживаниями, выплескивается и доверие, искренность, открытость в отношениях с детьми. Жестокость же и бесчувствие, культивируемое в таких семьях, деформируют характер детей, также «не страдающих» в подростковом, юношеском и взрослом возрасте от избытка человеческих чувств и переживаний.

Страх, следовательно, можно в ряде случаев устранить и такими крайними мерами. Но система тотальных предохранений, искусственная изоляция ребенка  рухнут, как карточный домик, при  столкновении с жизнью в более  старшем возрасте, а закрытость чувств, двойственность в характере далеко не всем окружающим придутся по душе в  дальнейшем. Единственно приемлемый вариант – отношение к страхам  без лишнего беспокойства и фиксации, чтения морали, осуждения и наказания. Если страх выражен слабо, проявляется  временами, то лучше всего отвлечь  ребенка, загрузить интересной деятельностью, поиграть с ним в подвижные, эмоционально насыщенные игры, выйти на прогулку, показаться с горки, на санках, лыжах, велосипеде. Тогда многие страхи рассеиваются, как дым, если к тому же ребенок  чувствует поддержку, любовь и признание  взрослых, их стабильное и уверенное  поведение.

Из этого следует, что чем  больше проявляется интерес к  чему–либо, тем меньше страхов, и  наоборот, чем больше ограничен круг интересов и контактов, тем больше фиксация на своих ощущениях, представлениях, страхах.