Конституционные основы уголовного законодательства России

Пункт 2 ст.1 УК РФ «Уголовное законодательство Российской Федерации» изложить в следующей редакции: «Настоящий Кодекс основывается на Конституции Российской Федерации, общепризнанных принципах и нормах международного права, ориентируясь при этом на известные закономерности мироустройства и поведения человека».

Пункт 1ст.2 УК РФ «Задачи Уголовного кодекса Российской Федерации» слова «а также предупреждение преступлений» заменить на следующие: «предупреждение преступлений путем выявления причин, ведущих к совершению преступления, и условий, способствующих его совершению, с последующим планомерным их устранением, а также восстановлением или достижением гармонии в отношениях преступника с потерпевшим, обществом и внешним миром в целом». Пункт 2 ст.2 Уголовного кодекса России изложить в следующей редакции: «2. Для осуществления этих задач настоящий Кодекс устанавливает основания и принципы уголовной ответственности, раскрывает общественно опасные последствия для личности, общества и государства от совершения деяний, признанных преступлениями, и устанавливает виды наказаний и иные меры уголовно-правового характера за совершение преступлений».

Статью 5 УК РФ предлагается изложить в следующей редакции: «Статья 5. Принцип  ответственности. Лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие), которые привели к преступному вреду или могли привести к нему».

Названия ст. 6 УК РФ «Принцип справедливости» изменить на «Принцип адекватности», а редакцию п.1 данной статьи изложив его в  следующей редакции: «Наказание и  иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны быть адекватными, то есть соответствовать причинам, которые привели лицо к преступлению, и условиям, которые способствовали его совершению».

Пункт 1 ст.7 УК РФ «Принцип гуманизма» дополнить следующими словами «и благоприятные условия для осознания преступником закономерностей мира и своего поведения». Пункт 2 ст.7 УК РФ изложить в следующей редакции: «Наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны имеет преимущественно информационный характер, раскрывающий взаимосвязанность, обусловленность окружающего мира и вытекающую отсюда неотвратимость его ответственности». Дополнить ст.7 УК РФ п.3 следующего содержания: «Уголовно-правовые средства воздействия могут иметь ограниченное воздействие на социальный уровень организации жизни преступника, и не должны затрагивать биологический и энергетический уровень взаимодействия индивида  с окружающей действительностью, а равно иметь своей целью причинение физических страданий или унижение человеческого достоинства». Концепция информационного поведения субъекта и воздействия на него отвечает системному подходу в уголовном праве и подводит нас к адекватности его реагирования на жизненные ситуации в соответствии с качеством усвоенной им информации и основанных на ней моделях поведения.

Статью 8 УК РФ «Основания уголовной ответственности» предлагается изложить в следующей редакции: «Основанием  уголовной ответственности является совершение деяния, причинившее преступный вред или создавшее реальную угрозу причинения такого вреда».

Статья 14 УК РФ «Понятие преступления» принимает  следующую редакцию: 1. Преступлением  признается причинение предусмотренного настоящим Кодексом преступного  вреда или создавшее реальную угрозу причинения такого вреда. 2. Не является преступлением действие (бездействие), хотя формально и содержащее признаки какого-либо деяния, предусмотренного настоящим Кодексом, но в силу малозначительности не являющегося преступным вредом или не создавшее реальной угрозы причинения преступного вреда.

Статья 43 УК РФ «Понятие и цели наказания» принимает  следующую редакцию:1. Наказание  есть мера государственного воздействия, назначаемая по приговору суда. Наказание  применяется к лицу, причинившему преступный вред, и заключается в наложении предусмотренных настоящим Кодексом обязательств, а при необходимости, в лишении или ограничении прав и законных интересов такого лица. 2. Наказание применяется в целях осознания осужденным закономерностей мироустройства и поведения человека как основания исправления осужденного и предупреждения новых преступлений».

Пункт 3 ст.60 УК РФ «Общие начала назначения наказания» после слов «обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание» следует  дополнить словами «причины, которые  привели к преступлению, и условия, способствующие его совершению».

Конституция Российской федерации признает факт существования  в обществе преступности и возлагает  на государство обязанность принимать  эффективные меры борьбы с ней: термин «преступление» в различных контекстах упоминают 11 статей этого акта, притом, что понятие «административное правонарушение», «гражданско-правовой деликт» и аналогичные им в конституционных положениях отсутствуют. Наряду с этим Конституция Российской Федерации достаточно определенно разграничивает такие отрасли права, как гражданское, административное и уголовное: из положения статей 71 (п. «о»), 72 (п. «к»), а также статей 118 (ч. 2) и 126 Конституции России в полнее уверенно можно сделать вывод о недопустимости смещении или подмене этих отраслей прав.¹² Соответственно, поскольку меры уголовной ответственности являются наиболее суровыми из перечисленных, недопустимо устанавливать уголовное наказание в тех случаях, когда достаточно применение к виновному иных мер ответственности: административной, дисциплинарной или гражданско-правовой. Уголовно-правовой запрет в этом смысле представляет собой так называемый последний довод (ultima ratio) в инструментарии законодателя.

В Постановлении  от 20 декабря 1995 года №17-П¹³ Конституционный Суд России указал: гарантируя права и свободы человека и гражданина и обеспечивая их защиту, государство одновременно в праве устанавливать в федеральном законе ограничения прав и свобод в целях обеспечения обороны страны и безопасности государства (ч.3 ст.5 Конституции), в том числе предусматривать уголовную ответственность за деяние, умышленно совершенные в ущерб основным ценностям конституционного строя.

Этим решением Конституционный Суд впервые  в своей практике закрепил вывод  о том, что использование государством мер уголовной ответственности и наказания легитимируются положением статьи 55 (ч.3) Конституции, в силу которого права и свобода человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

В Постановлении  от 15 апреля 2001 г. №6-П¹⁴ Конституционный Суд России несколько изменил названную позицию. Так, Конституционный Суд признал, что российская Конституция, обладающая высшей юридической силой и прямым действием (ч. 1 ст. 15), закрепляет основные начала взаимоотношений государства и личности, в том числе в уголовно-правовой сфере (ст. 18, 49, 50, 51 и 54), при соблюдении которых государство в праве устанавливать уголовную ответственность за общественно опасные деяния, которые в силу своей распространенности причиняют существенный вред и не могут быть предотвращены с помощью правовых средств. Ссылка же на статью 55 (ч.3) Конституции была использована в названном решении в качестве дополнительного аргумента.

В последующих  решениях Конституционный Суд России последовательно придерживает позиции, дающее системное толкование конституционных положений: исходя из формулированных в Конституции (ст. 1, 2, 18, 49, 50, 51, 52, 54) основных начал взаимоотношений государства и личности в сфере уголовного права и процесса, федеральный законодатель реализует принадлежащие ему в силу статей 71 (п. «в» и «о»), 72 (п. «б» ч. 1) и 76 (ч.1 и 2) Конституции полномочия по регулированию и защите прав и свобод человека и гражданина, обеспечению законности, правопорядка и общественной безопасности и в предусмотренных Конституции в пределах (ч. 3 ст.55) определяет содержание положений уголовного закона, в том числе устанавливает преступность тех или иных общественно-опасных деяний их наказуемость и иные уголовно-правовые последствия совершения лицом преступления (Постановление от 19 марта 2003 г. №3-П и от 27 июня 2005 г. №7-П).¹⁵

Поздние Конституционный Суд России конкретизировал эту правовую позицию, применив ее к случаям, когда те или иные общественно опасные деяния не являются предметом уголовно-правового запрета. Так, в Определении от 29 мая 2007 г. №515-О-О¹⁶ Суд отклонил доводы заявителя о том, что статья 293 Уголовного Кодекса Российской Федерации не защищает интересы лиц, которым в результате халатности был нанесен ущерб на меньшую сумму, нежели указано в диспозиции этой статьи, либо если причинен иной, не материальный вред. Конституционный Суд России указал, что исходя из статей 71 (п. «о») и 76 (ч.1) Конституции уголовное законодательство относится к ведению Российской Федерации и в силу этого федеральный законодатель установленных Конституцией Российской Федерации в пределах уполномочен самостоятельно определять содержание положений уголовного закона, объективные и субъективные признаки составов преступлений, виды и размеры наказаний за их совершение. В этой связи само по себе неустановление федеральным законодательством уголовной ответственности за те или иные деяния не нарушает конституционные права граждан, в отношении которых эти деяния совершены, и не препятствует использованию гражданами в целях защиты своих прав и законных интересов иных правовых средств.

Интересный  вывод сдержится в Определении от 16 апреля 2009 г. №390-О-О¹⁷, в котором Конституционный Суд России указал, что ни нормы Конституции Российской Федерации, ни международно-правовые акты, ни Уголовного кодекса Российской Федерации не предлагают наличие потерпевшего в качестве обязательного признака преступления или условия привлечения к уголовной ответственности. Иными словами, Конституционный Суд признал, что не существует конституционно значимых правовых актов, возлагающих на федерального законодателя обязанность осуществлять криминализацию только тех общественно опасных деяний, вред от которых причиняется конкретному потерпевшему.

В некоторых  случаях Конституционный Суд  России при рассмотрении вопроса  о допустимости установления в уголовном  законе тех или иных норм прямо обращается к ратифицированным Российской Федерацией международно-правовым актом. Так, в Определении от 26 января 2010 г. №132-О-О¹⁸ Конституционный Суд отклонил доводы заявителя о том, что статья 50 Уголовного кодекса Российской Федерации, предусматривающая наказание в виде исправительных работ, не соответствует конституционному запрету на принудительных труд (ч.1 и 2 ст.39 Конституции). Суд указал, что согласно Конвенции Международной организации труда от 28 июня 1930г. №29 относительно принудительного или обязательного труда работа, требуемая от лица вследствие приговора суда и проводимая под надзором и контролем государственных органов, не подпадает понятие принудительного труда (пп. «с» п.2 ст.2). Исправительные работы, будучи видом уголовного наказания, назначаются по приговору суда осужденному, не имеющему основного места работы, отбывается в местах, определяемых органом местного самоуправления по согласованию с органом, исполняющим наказания (ч.1 ст.50 Уголовного кодекса Российской Федерации), и исполняются государственным органом уголовно-исполнительной инспекцией (ч.5 ст.16 УИК РФ). Соответственно, заключил Конституционный Суд, такие работы не могут рассматриваться как принудительный труд.

В рассматриваемом  контексте любопытен украинский опыт конституционного процесса. В частности, до принятия Конституции Украины 1996 г. в уголовно-правовой литературе (в том числе в рамках подготовки проекта нового Уголовного Кодекса) обсуждался вопрос о допустимости существования исправительных работ как вида уголовного наказания. Отмечалось, что такие работы представляю собой разновидность принудительного труда, который запрещен целям радом международно-правовых актов. Принятие 28 июня 1996 г. Конституции Украины поставила точку в этой дискуссии: в статье 43 наряду с запретом принудительного труда было специально предусмотрено, что «не считается принудительным трудом работа или служба, выполняемая лицом по приговору или иному решению суда.¹⁹ Это является, пожалуй, одним из редких случаев, когда не конституционные положения предопределили в известной мере содержание будущего уголовного закона, а уголовно-правовая мысль оказала прямое влияние на отдельное положение Конституции.

Ссылки на международно-правовые акты используются Конституционным  Судом России и при рассмотрении вопроса об основаниях легитимации уголовной ответственности за то или иное общественно опасное деяние. Так, в Определениях от 8 февраля 2007 г. №290-О-П²⁰ и №292-О-П²¹ Суд, исходя из положений Единой конвенции о наркотических средствах 1961г. и Конвенцией о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ 1988г. сделал вывод о допустимости криминализации деяний, описанных в статьях 228 и 228.1. Уголовного кодекса Российской Федерации. В частности, суд указал, что Российская Федерации ратифицировав названные конвенции, тем самым взяла на себя обязательство принимать в пределах своей территории любые специальные меры контроля, которые, по ее мнению, необходимы в отношении какого бы то ни было наркотического средства, включенного в Списке I Единой конвенции о наркотических средствах, учитывая его особо опасные свойства, а также -  если существующие в стране условия делают это наиболее подходящим способом охраны здоровья и благополучия – вводить законодательные и административные меры, какие могут быть необходимы для того чтобы выполнять принятые на себя обязательства (пп. «а» и «б» п.5 ст.2, п. «а» ст.4 Единой конвенции о наркотических средствах).

Аналогичной логике придерживался Суд и в Определении  от 26 января 2010 г. №77-О-О²². Заявитель по данному делу утверждал, что ч.1 ст.228 и ч.1 ст.222 УК РФ позволяют привлекать к уголовной ответственности за изготовление и хранение наркотических средств, предназначенных исключительно для личного потребления, то есть деяния, не представляющие общественной опасности. Конституционный Суд России сослался на Конвенцию о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ 1988 г., которая к деяниям, за совершение которых государства-члены должны установить уголовную ответственность, относит в том числе: производство, изготовление, экстрагирование, приготовление, предложение с целю продажи, распространении, продажу, поставку на любых условиях, посредничество, переправку, транзитную переправку, транспортировку, импорт или экспорт любого наркотического средства или любого психотропного вещества в нарушении положений Конвенций 1961 года, культивирование опийного мака, кокаинового куста или растения каннабис в целях производства наркотических средств в нарушении положений Конвенции 1961 г. и других.

Обращаясь к  вопросу о криминализации как  к таковой, Конституционный Суд  России в Постановлении от 27 июня 2005г. №7-П указал, что введение законом  уголовной ответственности за то или иное деяние является свидетельством достижения им такого уровня общественной опасности при котором для восстановления нарушенных общественных отношений требуются использование государственных сил и средств. В связи с этим именно государство, действующее в публичных интересах защиты нарушенных преступлением прав граждан, восстановления социальной справедливости, общего и специального предупреждения правонарушений, выступает в качестве стороны возникающих в результате совершения преступления уголовно-правовых отношений, наделенной правом повергнуть лицо, совершившее преступление, публично-правовым по своему характеру мерам уголовно-правового воздействия.