Конституционные основы уголовного законодательства России

Необходимость соблюдения принципа правовой определенности подчеркивает в целом ряде своих  решений Европейский суд по правам человека. Согласно позициям Европейского суда закон должен отвечать установленному Конвенцией стандарту, требующему, чтобы законодательные нормы были сформулированы  с достаточной четкостью позволяли лицу предвидеть прибегая в случае необходимости к юридической помощи, с какими последствиями могут быть связаны те или иные его действия (Постановления Европейского суда от 26 апреля 1979г. по делу «Санди Таймс» против Соединенного Королевства (№1) (п.49), от 31 июля 2000г. по делу Йечиус против Литвы (п.56), от 28 марта 2000г. по делу Барановский против Польши (п.50-52), от 28 октября 2003г. по делу Ракевич против Российской Федерации (п.31), от 24 мая 2007г. по делу Игнатов против Российской Федерации (п.74), от 24 мая 2007г. по делу Владимир Соловьев против Российской Федерации (п.86)).

При этом Европейский  суд уточнил, что степень точности, требуемой от национального законодательства, «в значительной степени зависит от содержания оспариваемого закона, сферы, которую он предназначен охватывать, количества и статуса тех лиц, кому он адресован» (Постановление Европейского суда от 25 августа 1993г. по делу Хорхерр против Австрии).

Вместе с  тем Европейский суд признал, что «формулировать нормы права  с абсолютной точностью может  быть трудной задачей и что  определенная степень гибкости нормы  может быть даже желательно с тем, чтобы позволить национальным судам  разрабатывать свое законодательство в свете своего мнения о том, какую меру подлежит применить в интересах правосудии» (Постановление Европейского суда от 27 марта 1996г. по делу Гудвин против Соединенного Королевства).

«Необходимо также  учитывать, что как бы четко ни было составлена правовая норма, ее применение затрагивает неизбежный элемент судебного толкования, поскольку всегда будет иметь место необходимость разъяснения вызывающих сомнения вопросов и приспособлений к конкретным обстоятельствам. Наличие сомнения в отношении пограничных фактов само по себе не делает правовую норму не предвидимой в ее применении. Подобным образом и тот факт, что такая правовая норма может иметь более чем одно толкование, не означает, что она не соответствует требованию «предсказуемости» по смыслу Конвенции» (Постановление Европейского суда от 15 ноября 1996г. по делу Кантони против Франции и от 17 февраля 2004 г. по делу Коржелик и другие против Польши).

Практика Европейского суда, таким образом, ориентирует  на то, что требование ясности и предсказуемости закона не является самоцелью, оно зависит от предмета правового регулирования, в степени его возможной детализации, категории лиц, которым адресован известный закон, исходя не из его абсолютной точности, а из возможности конкретного лица предвидеть уголовно-правовые последствия своих действий (бездействий) с помощью толкования, в том числе в системе действующего правового регулирования, а также правоприменительной (судебной) практики.

Соответственно, нормы уголовного закона рассчитаны на непрофессионала (нормы, если так можно выразиться, общеуголовного характера, например об ответственности за преступления против собственности) и нормы, обращенные к квалифицированному специалисту (например, ст.172 УК РФ и многие другие статьи об ответственности за преступления в сфере экономической деятельности), не могут предполагать равную степень определенности. Иными словами, уголовно-правовая норма, устанавливающая ответственность за тот или иной вид незаконно профессиональной деятельности, адресованное лицам, занимающимся известной деятельностью, должна быть достаточно ясной и определенной для специалистов именно этой сферы, в том числе с учетом систематического толкования нормы и соотнесения ее положений с совершаемой или планируемой лицом деятельностью (и при возможности получения консультаций по неясным вопросам).

В связи с  этим не будет отвечать требованию формальной определенности уголовно-правовая норма, которая, например: не позволяет  отграничить вписанное в ней  деяния от административного правонарушения и тем более от законных действий;⁶⁹ не позволяет лицу предвидеть достаточной степенью разумности и осмотрительности возможные уголовно-правовые последствия своего поведения, а органам предварительного расследования и суду – достоверно установить существенные признаки состава соответствующего преступления и, соответственно квалифицировать инкриминируемое деяние, в том числе при обращении к положениям иных отраслей права (если уголовно-правовая норма является бланкетной); отсылает к таким актам иных отраслей права, между которыми имеются взаимные противоречия или коллизии, допуская тем самым произвольное е применение, и др.⁷⁰

Таким образом, конституционно обусловленными требованиями, предъявлениями к уголовному закону и ограничивающими дискрецию  федерального законодателя в уголовно-правовой сфере, являются: социальная обусловленность уголовно-правовой нормы, недопустимость ее произвольности; справедливость, соразмерность, и индивидуализация (дифференциация) уголовной ответственности и наказания; формальная определенность уголовно правовой нормы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

По итогам исследования можно сделать следующие выводы и предложения.

1. Уголовный кодекс Российской Федерации разработан на основе терминологии советского периода развития уголовного права и требует приведения в соответствие с Конституцией Российской Федерации.
2. Для разрешения коллизий необходимо привести Уголовный кодекс в соответствии с Конституцией Российской Федерации, что, по нашему мнению, возможно следующим образом:

Название разделов, глав и их содержание в сфере прав и свобод человека привести в соответствие с конституционно-правовой терминологией:

а) раздел VII назвать «Преступления против конституционных прав и свобод человека и гражданина»;

б) часть преступлений, которые включены в главу 19, но по содержанию должны относиться к другим главам, переместить в соответствующие главы: нарушение неприкосновенности частной жизни (в главе 29 «Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства»), статья 295 – посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование (в главе 3 «Преступления против правосудия»), статья 317 – посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа (в главе 32 «Преступления против порядка управления»), статья 357 – геноцид (в главе 34 «преступления против мира и безопасности человечества»).

3. Для разрешения коллизий необходимо привести Уголовный кодекс в соответствии с Конституцией Российской Федерации, что, по нашему мнению, возможно следующим образом:

1) Название разделов, глав и их содержание в сфере прав и свобод человека привести в соответствие с конституционно-правовой терминологией:

а) раздел VII назвать «Преступления против конституционных прав и свобод человека и гражданина»;

б) часть преступлений, которые включены в главу 19, но по содержанию должны относиться к другим главам, переместить в соответствующие главы: нарушение неприкосновенности частной жизни в главу 17 «Преступления против свободы, чести  и достоинства личности», нарушение авторских и смежных прав, изобретательских и патентных прав в главу 21 «Преступления против собственности», отказ в предоставлении гражданину информации в главу 30 «Преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления»,  нарушение правил охраны труда. Необоснованный отказ в приеме на работу или необоснованное увольнение, невыплата заработной платы, пенсий, стипендий, пособий и иных выплат -  в главу 22 «Преступления в сфере экономической деятельности»;

в) главу 19 назвать «Преступления против политических прав граждан» оставить там соответствующие преступления (нарушение избирательных прав, права на проведение публичных мероприятий).

2) В диспозиции статей, предусматривающих смертную казнь (ст.227, 295 и 317), обязательно указывать убийство государственного или общественного деятеля, лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование, сотрудника правоохранительного органа, а не просто посягательство на жизнь, так как ст.20 Конституции Российской Федерации допускает смертную казнь только за преступления против жизни. Возможно выделение в указанных статьях двух частей. В одной из которых предусмотреть покушение на убийство и виды наказания без смертной казни, а во второй части убийство и наказание за него в виде смертной казни.

Реализация  вышеуказанных предложений позволит привести Уголовный кодекс в соответствие с Конституцией Российской Федерации, усилить влияние Основного закона государства на правовую систему  России и отраслевое регулирование  общественных отношений.

4. Обоснованным представляется мнение С.С. Алексеева, который отметил, что после своего возникновения право заняло центральное место в системе социального регулирования общественных отношений, приобрело значение «главного регулятора» общественных отношений. Но для этого необходимо, чтобы оно в достаточной степени выражало интересы различных и широких слоев населения. Основания для этого закладываются ст.2 Конституции РФ, провозглашающей человека, его права и свободы высшей ценностью. В ст.17 Конституции РФ закрепляются гарантии прав и свобод человека согласно общепризнанным принципам и нормам международного права. А в ст.18 Конституции РФ закреплено положение, что права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими и должны определять смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления  и обеспечиваться правосудием.
5. Без указания цели  выполнения задач уголовного законодательства получается, что такой целью является их выполнение, или охрана установленного порядка ради охраны самого порядка. Но тогда мы приходим к диктатуре закона и неопределенной форме государства, которая не соответствует конституционным  положениям о человеке как высшей ценности. Такая ситуация создает условия для использования мер уголовно-правового воздействия как орудия политических, идеологических, экономических и иных репрессий, что нельзя признать допустимым, исходя из потенциально высоких возможностей механизма уголовно-правовой юстиции, ни по форме существующего уголовного законодательства, ни по его изначальной сути. В реальности это означает трагедии сотен, тысяч и даже миллионов людей. Очевидным  является то, что правовая система, в том числе, и уголовное законодательство своей целенаправленной деятельность должна предупреждать такой исход, способный затронуть каждого, независимо от его высокого состояния в социальной иерархии на настоящий момент.
6. Для этого необходимо предусмотреть в уголовном законодательстве направление, или цель выполнения его задач. В теории уголовного права об этом уже высказывалось достаточно давно, но невоспринятость законодателем этих положений свидетельствует о недостаточной для него их обоснованности, что позволяет нам подойти к вопросу с точки зрения существующих в настоящий момент конституционных положений о человеке как высшей ценности.
7. В п.2 ст. 2 УК РФ вроде бы предусмотрены способы достижения задач уголовного законодательства, а именно, посредством установления оснований и принципов уголовной ответственности, определения опасных для личности, общества или государства преступлений, а также видов наказаний и иных мер уголовно-правового характера за совершение преступления. Однако если рассмотреть суть перечисленных способов осуществления задач Уголовного кодекса, то возникают сомнения в потенциальной возможности установленных в этих нормах способов достижения таких задач. Дело в том, что все  они характеризуют направленность уголовно-правовых средств воздействия в целом на субъекта преступления, хотя из виктимологии известно, что любой инцидент представляет собой взаимодействие, как минимум всех сторон. Поэтому принимать меры воздействия только к одной стороне является ограниченным подходом, не направленным на предупреждение преступного вреда. К тому же у любого преступления существуют причины, которые его порождают, и условия, к<span class="dash041e