Реализация социальных и экономических прав человека и гражданина в России

7) право на уважение частной  и семейной жизни, жилища и  корреспонденции (ст. 8 Конвенции);

8) право вступать в брак, создавать  семью и равноправие супругов (ст. ст. 8, 12 Конвенции, ст. 5 Протокола № 7);

9) право на свободу мысли, совести  и вероисповедания (ст. 9 Конвенции);

10) право на свободу выражения  своего мнения (ст. 10 Конвенции);

11) право на свободу мирных  собраний и ассоциаций (ст. 11 Конвенции);

12) право беспрепятственно пользоваться  своим имуществом (ст. 1 Протокола № 1);

13) право на образование (ст. 2 Протокола № 1);

14) право на свободные выборы (ст. 3 Протокола № 1);

15) право на эффективные средства  правовой защиты перед национальными  властями (ст. 13 Конвенции);

16) запрет дискриминации (ст. 14 Конвенции);

17) право иностранцев на политическую и иную деятельность (ст. 16 Конвенции);

18) право на свободу передвижения, в том числе запрещение высылки  граждан (ст. ст. 2 - 4 Протокола № 4, ст. 1 Протокола № 7);

19) гарантии на период войны  или чрезвычайного положения (ст. 15 Конвенции).

Указанные позиции охватывают основные политические и гражданские права и свободы. В этих пределах могут формулироваться требования при составлении обращения в ЕСПЧ.

Социально-экономические права не защищены данной Конвенцией (за исключением права на беспрепятственное пользование своим имуществом).

При необходимости защиты социально-экономических прав следует обращаться к Европейской социальной хартии, вступившей в силу 26 февраля 1965 г. (с изменениями от 21 октября 1991 г., в редакции от 3 мая 1996 г., г. Страсбург). Россия подписала Европейскую социальную хартию 14 сентября 2000 г.

Анализ постановлений ЕСПЧ, в которых установлены факты нарушения российскими властями положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод, свидетельствует о том, что многочисленные обращения российских граждан в ЕСПЧ связаны с наличием проблем, которые для Российской Федерации носят системный характер. Одна из таких проблем - задержка исполнения судебных постановлений в связи с отсутствием достаточных финансовых средств в бюджетах соответствующих уровней.

Во многих регионах страны годами не исполнялись судебные решения о взыскании пенсий, пособий и иных социальных выплат, со значительными задержками в ряде регионов исполнялись судебные решения о предоставлении жилья либо субсидий на строительство или покупку жилья гражданам, принимавшим участие в ликвидации последствий на Чернобыльской АЭС, и военнослужащим25.

В своих постановлениях ЕСПЧ неизменно указывает, что государство в обоснование задержки исполнения судебных постановлений не может ссылаться на финансовые трудности, сложности межбюджетных отношений и обязано исполнять свои обязательства в разумный срок.

Так, в 2005 - 2006 гг. ЕСПЧ были рассмотрены ряд заявлений граждан РФ о защите права на получение ежемесячных социальных выплат участникам-ликвидаторам последствий аварии на Чернобыльской АЭС (дела «Левин против РФ», «Николаев против РФ», «Засурцев против РФ», «Кукало против РФ»). В этих решениях особо подчеркивалось, что финансовые трудности, испытываемые государством, не должны препятствовать заявителю получить причитающиеся ему суммы по судебному решению. Аналогичные доводы приводились судом и в отношении выплаты задолженности по ежемесячному пособию матери-одиночки (дело «Сунцова против РФ»), социальных пособий и надбавок к пенсии узникам немецких концлагерей (дело «Трусов против РФ»), компенсаций в связи с несчастным случаем на производстве (дело «Смарыгин против РФ»), субсидий военнослужащим на приобретение жилья (дело «Коновалов против РФ») и др.

Исполнение или осуществление международных норм и стандартов по защите социально-экономических и культурных прав и свобод человека неразрывно связано с воздействием международного права на закрепление во внутригосударственном законодательстве этой группы прав.

Особая правовая природа социальных прав не позволила установить для них судебную защиту со стороны наднациональных судов. Заметим попутно, что и определение минимального обязательного стандарта, как в рамках мирового сообщества, так и в рамках международных региональных объединений, не всегда возможно в силу экономических причин и особенностей национальных правовых систем. Это достаточно отчетливо иллюстрирует статья 16 Европейской социальной хартии, предусматривающая лишь цель правового регулирования в обозначенной сфере - содействовать всемерной защите семейной жизни и обозначающая средства, которые можно использовать для ее достижения: выплата семейных пособий, предоставление налоговых льгот и т.п.

Признание обязанности государств обеспечить право человека на достойное существование и, следовательно, важности социальных прав в современном мире, с одной стороны, и невозможность их прямой судебной защиты - с другой, составляют противоречие, с которым неизбежно сталкиваются как конституционные суды многих стран, так и наднациональные суды, в том числе ЕСПЧ. Стремление преодолеть это противоречие в практике Европейского суда приводит к попыткам расширительного толкования положений Конвенции.

В деле Маркин против Российской Федерации (2010) Европейский суд отнес к сфере действия статьи 8 «Право на уважение частной и семейной жизни» Конвенции предоставление отпуска по уходу за ребенком военнослужащим.

Суд фактически подменил право на уважение семейной жизни правом на получение государственной поддержки в случае рождения ребенка (детей), которое относится к социальным26.

Приведенный пример свидетельствует о стремлении Европейского суда к такой интерпретации статьи 8 Конвенции, которая бы охватывала максимум общественных отношений, так или иначе связанных с семейной жизнью и наглядно демонстрирует исключительную сложность проблем, связанных с предоставлением социальных прав, в том числе с решением вопроса о целесообразности предоставления равных прав различным категориям населения.

Не ставя под сомнение право ЕСПЧ осуществлять толкование положений Конвенции, правомерно поставить вопрос о пределах такого толкования и, следовательно, о действии Суда в рамках предоставленных ему полномочий. Важность этой проблемы осознается и самим Судом, который провел 28 января 2011 года семинар на тему «Пределы эволютивной интерпретации Европейской конвенции по правам человека». Очевидно, что определение границ толкования международных норм представляет собой непростую задачу и потребует серьезных усилий, однако в любом случае нельзя игнорировать природу и сущность правовой нормы, подлежащей толкованию.

Что касается социальных прав, то Европейский суд демонстрирует желание и готовность их защищать. Однако сама постановка проблемы защиты социальных прав на наднациональном уровне требует глубокого осмысления.

Учитывая характер и особенности социальных прав, такую защиту можно признать возможной лишь в том случае, когда на международном уровне закреплены минимальные стандарты, выполнение которых обязательно для государств, подпадающих под юрисдикцию Европейского суда. Таких прав практически не существует. Если продолжать тему семейной жизни, можно привести в пример статью 16 Европейской социальной хартии, которая посвящена праву семьи на социальную, правовую и экономическую защиту. В соответствии с указанной статьей государства обязуются содействовать экономической, правовой и социальной защите семейной жизни, в частности, посредством социальных и семейных пособий, налоговых льгот, предоставления жилья семье, помощи молодым семьям и других соответствующих мер.

Как видно из приведенной нормы, членам Европейского союза даны ориентиры для осуществления социальной политики. При этом никаких конкретных прав семьи не установлено, не определено и «количественное содержание» социальной защиты семейной жизни.

Во многих странах международные договоры провозглашаются интегральной частью внутригосударственного права или ее высшими законами (ст. 6 Конституции США, ст. 28 Конституции Греции 1976 г., ст. 96 Конституции Испании 1978 г.), либо объявляются имеющими приоритет над нормами внутригосударственных законов (ст. 55 Конституции Франции 1958 г., ст. 94 Конституции Нидерландов 1983 г.). В судебной практике многих стран используются не только международные договоры но и обычные нормы в качестве источников права, на них делаются ссылки при решении конкретных споров. Эти страны рассматривают международное обычное право как часть своего права.

Конституция РФ провозгласила все общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры России составной частью ее правовой системы (п.4 ст.15). Отраслевое же законодательство России формально признает международное право источником внутреннего права и его приоритет над внутренними законами, хотя российские суды очень редко применяют его на практике.

Влияние международного права на внутреннее право состоит прежде всего в том, что в законодательстве государства появляются принципы и нормы, которых раньше в нем не было. Они закрепляются, конкретизируются, уточняются исходя из международных обязательств, взятых на себя тем или иным государством.

В АПК РФ (ст. 311) установленное Европейским судом нарушение положений Конвенции при рассмотрении арбитражным судом конкретного дела, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в ЕСПЧ, являлось основанием пересмотра судебных актов по новым обстоятельствам. В УПК РФ закреплено положение, согласно которому установленное Европейским судом нарушение положений Конвенции при рассмотрении судом РФ уголовного дела следует считать новым обстоятельством, являющимся основанием для возобновления производства (п. 2 ч. 4 ст. 413).

Среди российских ученых нет единого мнения по поводу необходимости трансформации межгосударственных норм во внутригосударственное право. Одни считают трансформацию излишней, другие – необходимой во всех случаях.

Специфика многих международных норм, регулирующих основные права и свобода человека, состоит в том, что для их реализации и практического претворения в жизнь недостаточно лишь формально согласовать позиции государств и даже закрепить определенный комплекс прав в их законодательстве. Недостаточный уровень экономического развития и нехватка средств препятствуют осуществлению многих социально-экономических прав.

Если реализация гражданских и политических прав требует конкретных действий в основном от каждого индивида в отдельности, то социально-экономические права могут быть осуществлены главным образом путем проведения государством определенной и целенаправленной политики.

Соотношение юридической силы решений ЕСПЧ и Конституционного Суда РФ, в том числе вопрос о том, в какой степени акты Европейского суда могут изменить российское законодательство, является предметом полемики не один год.

Конституция РФ не может умалять или отменять права человека независимо от того, предусмотрены они ею непосредственно или не предусмотрены. При этом она отдает приоритет в правовом регулировании прав и свобод человека и гражданина общепризнанным принципам и нормам международного права (ч. 4 ст. 15, ч. 1 ст. 17 Конституции РФ).

Поэтому Конвенция и практика ее применения Европейским судом не противоречат и не могут противоречить Конституции РФ по определению. Значит, нельзя согласиться и с позицией некоторых ученых о приоритете Конституции РФ перед Конвенцией. Однако на практике имеют место случаи несовпадения позиций ЕСПЧ и КС РФ.

В своей статье «Предел уступчивости» («Российская газета» за 29 октября 2010 г. № 5325) Председатель КС РФ В. Зорькин пишет, что впервые Европейский суд в жесткой правовой форме подверг сомнению решение Конституционного Суда РФ. В Определении от 15 января 2009 г. № 187-О-О Конституционный Суд отметил, что российское правовое регулирование, предоставляющее военнослужащим-женщинам возможность отпуска по уходу за ребенком до достижения им трехлетнего возраста и не признающее такое право за военнослужащими-мужчинами (они могут воспользоваться лишь кратковременным отпуском), не нарушает положения Конституции РФ о равенстве прав и свобод независимо от пола. С учетом условий и специфики военной службы в России и особой, связанной с материнством и детством социальной роли женщины в нашем обществе (ч. 1 ст. 38 Конституции РФ) вряд ли можно утверждать, что предоставление права на отпуск по уходу за ребенком военнослужащим-женщинам при одновременном отказе в этом праве военнослужащим-мужчинам «лишено разумного обоснования», как это определил ЕСПЧ.

В. Зорькин упомянул в своей статье также о том, что Россия не может и не имеет права выйти из европейского правового поля, однако на XVIII Международном форуме по конституционному правосудию он заявил о возможности (хотя и нежелательности) денонсации Россией Конвенции27.

Выход России из Конвенции будет по духу и букве противоречить Конституции РФ. Единственным условием, которое оправдывало бы, в том числе с точки зрения норм нашей Конституции, денонсацию Конвенции, было бы, если бы практика Европейского суда умаляла, а не расширяла границы прав и свобод человека по сравнению с Конституцией РФ, российским законодательством и правоприменительной практикой. Однако пока мы видим, что практика Европейского суда расширяет эти границы, утверждает права и свободы человека в России, защищает российских граждан и дает им большую свободу, нежели готовы дать российские власти, то есть целиком и полностью соответствует главным принципам, закрепленным в нашей Конституции.