Современный терроризм. Правовые методы борьбы с ним юристы

О том, каковы масштабы вооруженного противостояния на Северном Кавказе, говорит  такой пример. Только за девять месяцев 2004 г. в контртеррористических операциях  в Чеченской Республике силами Объедененной группировки войск более 190 боевиков уничтожены, свыше 390 задержаны. Выявлены и уничтожены белее 240 баз боевиков, 546 схронов, 1799 мини-заводов по незаконной переработке нефти; из незаконного оборота изъято около 1730 едениц стрелкого оружия, 604 гранатомета, 11230 гранат и выстрелов к гранатометам, 33 огнемета, 14 ПТУРов и др. Обезврежено 799 взрывных устройств.

Более того, крупные финансовые средства, имеющиеся в руках политических радикалов, сторонников крайних  форм и методов политической борьбы, позволяют оснащать террористов-боевиков, и просто бандитов, передовым техническим оборудованием, экипировкой, не только не уступающей, но и нередко более совершенной, чем та, которая есть у тех, кто должен бороться с терроризмом.

Наличие территорий, находящихся под контролем сил политического экстремизма, неспособность органов правопорядка и спецслужб контролировать ситуацию везде привели к тому, что подготовка боевиков, используемых в террористических акциях, проводится на специальных базах, с участием опытных инструкторов, в том числе и иностранных.

В деятельности наиболее жестоких организаций политического  экстремизма, в особенности этнического  характера, прослеживается стремление вынести террор за пределы своей местности, сделать его нормой,  с тем, чтобы создать единый фронт в борьбе с государственной властью. Именно такие действия были характерны для группы Радуева в Кизляре. Явно просматривалась задача сделать Дагестан и другие республики в этом регионе еще одним очагом терроризма, развязать бандитскую деятельность на Северном Кавказе в целом²¹.

События десятилетней давности позволяют сделать вывод, что  знания и опыт предыдущих поколений  не нашли своего применения. Центр  организованного терроризма, Чеченская  Республика не только осталась вне  правового поля, но официально получила средства и вооружение для продолжения преступной деятельности.

В целом для современного терроризма в России характерны следующие  черты: циничность и жестокость исполнения этих актов; высокий уровень финансирования террористической деятельности; интернациональный характер террористических группировок; профессионализм и подготовленность террористов; появление новых видов терроризма, в частности информационного и электронного.

3.2 Некоторые  пробелы в законодательстве

На сегодняшний момент в Российской Федерации существует достаточно объемная правовая основа противодействия терроризму, такие ее сущностные характеристики, как пробельность, фрагментарность, системная противоречивость, неадекватность социальной реальности, характеру и степени общественной опасности явления, не позволяют надеяться на высокую эффективность предупредительной деятельности.

В значительной мере от качества противодействия государственных  и общественных структур указанной  разновидности преступности зависит авторитет и само существование российского государства. Несмотря на, казалось бы, «успокаивающую» статистику, характеризующую динамику и структуру преступлений в этой сфере, общество глубоко обеспокоено фактами крайне жестоких, шокирующих воображение проявлений терроризма, бандитизма, захвата заложников и других посягательств на общественную безопасность²². Не случайно гл. 24 УК РФ неоднократно с момента вступления его в силу подвергалась существенным изменениям и дополнениям (см. ст. 205, 206, 210, 211, 213, 215, 217, 219, 220, 221, 222, 226 УК РФ). Относительно терроризма в нее были включены новые статьи: 205.1 (Содействие террористической деятельности); 205.2 (Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма).

В данной связи хочется  проанализировать, насколько действующая  система уголовно-правовых норм, предусматривающих  ответственность за посягательства на общественную безопасность, соответствует  интересам борьбы с этими преступлениями.

Из-за значительного количества норм, включенных в гл. 24 УК РФ, разнообразия вопросов, возникающих в процессе их реализации, рассмотрим только некоторые аспекты уголовно-правовой борьбы с названными выше преступлениями (в основном с терроризмом и преступлениями, имеющими с ним тесную связь).

Анализ санкций статей, предусматривающих ответственность  за преступления против общественной безопасности, позволяет прийти к  выводу о недооценке законодателем  реальной опасности ряда этих посягательств. Так, трудно объяснить, почему к преступлениям средней тяжести относится участие в вооруженном формировании, а к преступлениям небольшой тяжести - незаконное приобретение, хранение, использование, передача или разрушение ядерных материалов или радиоактивных веществ (ч. 1 ст. 220 УК РФ) и незаконное изготовление газового оружия, холодного оружия, в том числе метательного оружия (ч. 4 ст. 223 УК РФ). Примечательно также, что за хищение ядерных материалов или радиоактивных веществ, совершенное организованной группой или с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия, предусматривается наказание в виде лишения свободы на срок от пяти до десяти лет со штрафом в размере до одного миллиона рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до пяти лет либо без такового (п. п. «а» и «б» ч. 3 ст. 221 УК РФ). В то же время за разбой, совершенный организованной группой (п. «а» ч. 4 ст. 162 УК РФ), т.е. деяние, близкое по общественной опасности предыдущему, - лишение свободы на срок от восьми до пятнадцати лет со штрафом в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до пяти лет либо без такового.

Во всех приведенных  случаях негативные последствия  указанных преступлений могут быть весьма значительны, что обусловливает целесообразность перевода законодателем этих посягательств на общественную безопасность в более тяжкие категории преступлений.

На протяжении действия УК РФ 1996 г. законодатель несколько  раз вносил изменения в редакцию ст. 205 УК РФ. Однако, если руководствоваться при конструировании уголовно-правовых норм принципом дифференциации уголовной ответственности, то становится очевидным, что перечисленные в ч. 1 ст. 205 УК РФ деяния - совершение взрыва, поджога или иных действий, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий, образующие формы терроризма, бесспорно опаснее, чем названная здесь же другая форма этого преступления - угроза совершения указанных действий. Поэтому вполне обоснованной выглядит позиция тех авторов, которые предлагают включить в УК РФ специальную статью, предусматривающую ответственность за угрозу акта терроризма²³.

Нелегко уловить мысль  законодателя, когда он предусматривает  повышенную ответственность за деяния, образующие состав терроризма, совершенные с применением огнестрельного оружия. Названное в ч. 1 ст. 205 УК РФ совершение взрыва, предполагает наличие взрывчатки и взрывных устройств, а это может причинить в ряде случаев значительно больший вред, чем акт терроризма с использованием огнестрельного оружия. Потом, зачем замыкаться только на огнестрельном оружии? Разве действия террористов, использующих ядерное, химическое, биологическое оружие, менее опасны, чем аналогичные деяния указанных лиц, совершенные с использованием огнестрельного оружия?

Квалификация по ст. 205 УК РФ связана с необходимостью установления в обязательном порядке целей  нарушения общественной безопасности, устрашения населения либо оказания воздействия на принятие решений органами власти. Именно по целям, прежде всего, осуществляется разграничение терроризма со смежными преступлениями (например, убийством, совершенным общеопасным способом, диверсией)²⁴. Но что означает цель нарушения общественной безопасности? Вот несколько типичных ее определений, данных в юридической литературе (в ряде учебников и комментариев по уголовному праву ее вообще не раскрывают).

Так, в одном источнике  указывается: «Нарушение общественной безопасности как желаемый для виновных результат их действий выражается в разрушении в конкретном населенном пункте, районе, регионе и обществе в целом сложившегося микроклимата, с которым граждане связывают свое спокойное существование, в изменении баланса психологического равновесия и устойчивости в пользу насильственных методов разрешения социальных конфликтов, дестабилизации положения»²⁵. В другой книге утверждается, что цель нарушения общественной безопасности должна пониматься как «цель создания опасности общего характера, угрожающей жизни, здоровью и иным, жизненно важным интересам многих лиц».

Формулировка в законе другой цели терроризма - цели оказания воздействия на принятие решений  органами власти также нуждается  в уточнении. Печальная статистика актов терроризма в нашей стране свидетельствует, что виновные лица, совершая преступные действия, пытаются воздействовать и на другие адресаты, например, международные неправительственные организации по правам человека, различные иностранные фонды, законодательные и исполнительные органы иностранных государств, чтобы получить от них финансовую, политическую, пропагандистскую поддержку своей так называемой освободительной борьбе за независимость, построение исламского халифата и т.п. Более того, акты терроризма могут совершаться на территории Российской Федерации в местах компактного нахождения, проживания иностранных граждан, чтобы воздействовать на принятие выгодных с точки зрения виновных лиц решений именно со стороны иностранных государств²⁶. Поэтому, в ч. 1 ст. 205 УК РФ было бы правельнее расширить круг адресатов, и возможно сменив формулировку «органы власти» на «государство (Российскую Федерацию или иностранное государство), организации (как российские, так и иностранные) и их представителей».

Формулировка примечания к ст. 205 УК РФ почему-то распространяет свое действие только на «лицо, участвовавшее в подготовке акта терроризма», т.е. на лицо, совершившее приготовительные действия. А как быть, если участник подобного преступного акта, уже заложив взрывчатку и приведя в действие взрывное устройство, в последний момент все же отказался от доведения намерения до конца и устранил возможность производства взрыва? По правилам ст. 31 УК РФ здесь будет добровольный отказ. Согласно же примечанию к ст. 205 УК РФ речь может идти только о деятельном раскаянии, т.е. обстоятельстве, смягчающем уголовную ответственность и наказание.

В этой связи Л.Д. Гаухман  сделал вывод о явной предпочтительности добровольного отказа, сформулированного  в ст. 31 УК РФ, по сравнению с определенным в примечании к ст. 205 УК РФ и целесообразности исключения названного примечания из УК РФ.

Как известно юридическое  лицо не является субъектом преступления по российскому уголовному праву, хотя такая возможность предусматривалась  двумя проектами УК РФ (1993 и 1994 г.г.).

 Здесь можно отметить, что признание юридических лиц субъектами уголовной ответственности является одной из тенденций развития законодательства, направленного на противодействие различным проявлениям экстремизма (терроризму, его финансированию).

Ни в правовой доктрине, ни в следственной и судебной практике не вызывает сомнений, что одинаковые термины, используемые в отечественном законодательстве, должны иметь одинаковое содержание во всех отраслях права.

Вместе с тем в  названном Федеральном законе «О противодействии терроризму» содержание некоторых понятий отличается от содержания аналогичных, используемых в УК РФ. Так, в соответствии с п. 1 ст. 3 Закона «О противодействии терроризму» терроризм определяется как идеология насилия и практика воздействия на принятие решения органами государственной власти, органами местного самоуправления или международными организациями, связанные с устрашением населения и (или) иными формами противоправных насильственных действий. А согласно ст. 205 УК терроризм - это совершение взрыва, поджога или иных действий, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий, если эти деяния совершены в целях нарушения общественной безопасности, устрашения населения либо оказания воздействия на принятие решений органами власти, а также угроза совершения указанных действий в тех же целях, что, по существу, соответствует понятию террористического акта, признаки которого раскрываются в п. 3 ст. 3 ФЗ от 6 марта 2006 г. (террористический акт - совершение взрыва, поджога или иных действий, связанных с устрашением населения и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления экологической катастрофы или иных особо тяжких последствий, в целях противоправного воздействия на принятие решения органами государственной власти, органами местного самоуправления или международными организациями, а также угроза совершения указанных действий в тех же целях)²⁷.

Возможно, в этой связи  представляется целесообразным, в целях избежания неоднозначного толкования тождественных понятий, используемых в ФЗ «О противодействии терроризму» и УК РФ, внести в Уголовный кодекс РФ соответствующие изменения и дополнения.

 Федеральным законом от 27 июля 2006 г. № 153-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «О ратификации Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма» и Федерального закона «О противодействии терроризму» Уголовный кодекс Российской Федерации  был дополнен ст. 205.2 «Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма». Общественная опасность этого преступления предопределена способностью названных действий существенно дестабилизировать социально-политическую обстановку в стране, нарушить общественное спокойствие, вызвать неуверенность граждан в возможности государства обеспечить безопасные условия их жизни.

Вносимые в процессе текущего уголовно-правового регулирования  законодательные изменения не должны дублировать уже существующие нормативные положения или противоречить им. Современное же законотворчество создает условия для конкуренции норм, что, в свою очередь, способно дезориентировать правоприменителя в выборе приоритетности уголовно-правовых средств.