Литературное редактирование

Язык – важнейшее средство общения людей. Человек со­здал слова для всего, что есть во вселенной; он назвал всякое действие и состояние, определил словами свойства и качества предметов. В словаре получили отражение все изменения, про­исходящие в мире. Язык запечатлел опыт и мудрость веков и, не отставая, сопутствует жизни, развитию техники, науки, искусства; он может назвать любую вещь и располагает сред­ствами для выражения самых отвлечённых и обобщённых идей и понятий. Поэтому язык является самым удобным и надёж­ным средством общения, обмена мыслями...

Доказательство может быть и косвенным, когда ис­тинность тезиса выводится из доказательства сложности его отрицания. В этом случае в структуру рассуждения вводится антитезис, который опровергается. Для примера переделаем высказывание А.С. Пушкина об устойчивости русского языка, противостоявшего тюркскому влиянию:

Г-н Лемонте напрасно думает, что владычество татар ос­тавило ржавчину на русском языке. Представим на мгнове­ние, что русский язык действительно подвергся ассимиля­ции в результате «татарского владычества». Но тогда бы наш язык утратил бы свою самобытность и усвоил бы чуждые ему черты в словообразовании, в грамматике, стал бы похож на татарский. Но это не так, русский язык остался самобыт­ным, потому что «чуждый язык распространяется не саблею и пожарами, но собственным обилием и превосходством».

Как прямые, так и косвенные доказательства используют­ся в полемических текстах, и не только в письменной, но и в устной речи. Ораторы часто обращаются к рассуждениям, придавая своим выступлениям убедительность с помощью различных стилистических приёмов, риторических фигур, цитации высказываний оппонентов и т. п.

Рассуждения могут включаться в самые разные тексты. Профессор Г.Я. Солганик утверждает: «Основная сфера ис­пользования рассуждений – научная, научно-популярная речь. И это естественно, ибо здесь и приходится чаще всего доказывать, развивать, подтверждать или опровергать мысль» 1.

Но следует добавить, что в художественной речи рассуж­дения весьма распространены при отступлениях в повество­вании; авторы нередко стараются обосновать поведение сво­их героев, выразить свою нравственную позицию, объяснить ход мыслей персонажей. Примеры таких рассуждений нахо­дим у Льва Толстого:

«Хорошо бы было поехать к Курагину», – подумал он. Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз ис­пытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенно­го смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет, или случится с ним что-нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного... Он поехал Курагину.

Рассуждение своего героя автор комментирует, соединяя этот тип речи с объяснением.

В иных случаях рассуждение включается в описание или повествование. Вспомните классические строки А.С. Пушкина:

                       XXVII

                              ...Пока вдали

Зарецкий наш и честный малый

 Вступили в важный договор,

 Враги стоят, потупя  взор.

                       XXVIII

Враги! Давно ли друг от друга

Их жажда крови отвела?

Давно ль они часы досуга,

Трапезу, мысли и дела

Делили дружно? Ныне злобно,

Врагам наследственным подобно,

Как в страшном, непонятном сне,

Они друг другу в тишине

Готовят гибель хладнокровно...

Не засмеяться ль им, пока

Не обагрилась их рука,

Не разойтись ли полюбовно?

Но дико светская вражда

Боится ложного стыда.

В XXVII строфе описание, в следующей – рассуждение, в котором эмоциональное напряжение усиливают риториче­ские вопросы. XXIX, XXX и XXXI строфы – повествование о трагическом финале дуэли.

Рассуждение часто дополняется объяснением. Так и в «Евгении Онегине», описав дуэль и гибель Ленского, Пушкин рассуждает о трагизме ситуации (Поэт, задумчивый мечта­тель, убит приятельской рукой!) и в то же время даёт объясне­ние возможному иному повороту событий – если бы герой остался жив (А может быть и то: поэта// Обыкновенный ждал удел. // Прошли бы юношества лета... И наконец в своей постеле // Скончался б посреди детей, плаксивых, баб и лекарей).

Наши примеры убеждают в том, что в художественной речи часто невозможно разделить рассмотренные нами типы речи; повествование переплетается с описанием, в него включается рассуждение с объяснением, которые вновь сочетаются с описа­ниями или повествованиями. Поэтому строгое выделение функ­ционально-смысловых типов речи возможно в стандартных тек­стах с большей определенностью, чем в творческих – художе­ственных и публицистических. «Чем более стандартны тексты, – пишет Н.С. Валгина, – тем более предсказуемы способы текстообразования... Анализ разных текстов приводит к выводу о недостаточности такого чрезмерно обобщенного деления» 1.

6. Объяснение как способ  изложения материала 

В текстах учебного назначения (и прежде всего таких, кото­рые ориентированы на детское и юношеское восприятие) рас­суждение, как правило, чередуется с объяснением. Так, заме­чательный историк А.Ф. Петрушин в «Рассказах про старое время» рассуждает о причинах стрелецких бунтов и заговора царевны Софьи. А это требует экскурса в историю, и автор даёт объяснение вражды бояр Милославских и Нарышкиных:

В то время русские цари не женились на иноземных царевнах, а всегда на русских боярышнях и дворянках. Же­нившись, царь держал женину родню около себя, в почёте и милости. Но если приводилось царю овдоветь и потом опять жениться, то родня второй жены оттирала от него родню первой, и это не обходилось без смут и раздоров. Когда царь Алексей Михайлович женился в первый раз, родня царицы, Милославские вошли в силу; а когда царица умерла и царь взял другую жену, то на первое место при нём вышли На­рышкины. После смерти Алексея Михайловича на престол сел старший его сын Фёдор, и Милославские опять вошли в милость и почёт. Поэтому когда царь Федор умер и патри­арх благословил на царство малолетнего Петра, государством приходилось править матери его, Наталье Нарышкиной, и Нарышкины становились на место Милославских. Милос­лавские стали думать, как бы дело поправить... За это взя­лась молодая царевна Софья Алексеевна, дочь царя Алексея от Милославской, первой царицы». (Русская история для детей и юношества. Курск, 1996. С. 3(52-303)

Объяснение как речевая форма неизменно присутствует в интервью: корреспондент задаёт вопросы, и отвечающий на них объясняет то или иное положение. Например, извест­ный кинорежиссёр Глеб Панфилов в интервью рассказывает журналисту о будущем фильме по сценарию, написанному на основе романа А.И. Солженицына «В круге первом»:

Сам Солженицын примет участие в работе над вашим фильмом?

К сожалению, нет. Я предлагал ему вместе заняться

написанием сценария еще в 96-м, но он отказался. Времени, говорит, нет, да и сил. Другие, мол, долги еще необходимо отдать. И мне показалось не слишком удобным отрывать великого писателя от дел.

Когда планируете начать съемки?

Все зависит от финансирования. Это же госзаказ. Надеюсь, наскребем на полноценную 2-серийную картину. При самом оптимистическом раскладе планируем начать где-то в конце ноября. Но на 100% пока не уверен.

А как вы думаете, почему раньше в России не было попыток снимать по Солженицыну?

Ну, когда-то это было невозможно. А сейчас моло­дые режиссеры больше соблазняются дешевыми эффекта­ми. Вместо гражданской позиции — криминал, вместо на­стоящих поступков — мордобой и убийства, вместо люб­ви — секс. Экшн, одним словом. Вот поляки и американцы

уже снимали по Солженицыну, но я знаю, что Александра Исаевича не очень устроило качество этих работ. (Мельман Дмитрий. Солженицына сделают! // МК)

В художественных и публицистических произведениях используются различные приёмы диалогизации текста, что­бы вызвать у читателя интерес к объяснению описываемого факта, явления. Особенно любят авторы прибегать к ритори­ческим вопросам, которые приближают изложение к беседе. Например, в очерке «Загадочное слово» так объясняется про­исхождение слова «Москва»:

Многие названия русских городов говорят сами за себя <...> А задумывались ли вы над значением слова «Москва»? Почему так назвали когда-то этот город, который стал со временем не чем иным, как столицей великого Российско­го государства?

О значении этого слова до сих пор можно спорить, потому что объяснение строится на гипотезах, а не на точ­ном научном знании. И все же ознакомимся с этими ком­ментариями.

Что означает слово, взятое для названия города, пы­тались разгадать москвичи еще в древности. И вот в по­вести семнадцатого века «О начале царствующего вели­кого града Москвы» находим первое объяснение загадоч­ного наименования: город получил название от реки Москвы.

Однако, кто бы ни ознакомился с таким толкованием, тотчас же спросит: «А как возникло название реки Моск­вы?» Попробуем осветить этот вопрос.

О названии реки существует множество предположе­ний. Наиболее убедительная теория связывает происхож­дение этого слова с древнеславянской основой. Ученые, вы­двинувшие эту теорию, доказывают, что в глубокой древ­ности существовало общеславянское слово с корнем «моек», что значило «быть мокрым, влажным» или «мокнуть». Та­ким образом, с корнем «моек» у славян связывались пред­ставления о сырости и влажности.

Итак, объяснение, по нашим наблюдениям, обычно сопутствует другим речевым формам, так что классическая типология функционально-смысловых видов речи не исчер­пывает всего многообразия способов построения текста.

7. Определение, его  виды

Нельзя не согласиться и с тем, что своеобразной формой объяснения может быть и определение (дефиниция), которое обычно входит в другие текстовые конструкции, но без которого трудно представить научные и научно-популярные тексты. В современной логике выделяются различные виды определений, и критерии их редакторской оценки строятся на требовании фактической точности и соответствия их построения логическим правилам. Анализируя специальные тексты, редактор должен изучить особенности словесных определений и остенсивных (путем указания на предмет, чаще всего с помощью иллюстрации), номинальных (состоящих в объяснении значения слов) и реальных (раскрывающих содержание понятия) и т.д. 1

В учебной литературе словесные определения обычно до­полняются реальными примерами: Антонимами называ­ются слова, противоположные по значению, например: хорошо – плохо, правда – ложь, говорить – молчать. Нередко к словесным определениям добавляется номинальное: анто­ним (гр. anti – против и опута – имя). Остенсивные опре­деления даются обычно в тех случаях, когда все другие не позволяют наглядно объяснить значение понятия. Напри­мер, термин «обратная антитеза» еще не получил у филоло­гов широкого признания, и автор, объясняя этот стилисти­ческий прием, дает наглядную иллюстрацию его примене­ния писателями: Противоположен антитезе стилистический прием, состоящий в отрицании контрастных признаков у пред­мета, например: «В бричке сидел господин, не красавец, но и не дурной наружности, не слишком толст, не слишком тонок, нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слиш­ком молод» (Н.В. Гоголь).

Оценивая такие определения, редактор должен признать целесообразными повторения при толковании того или ино­го термина (как это случается при соединении словесного определения с номинальным), нанизывание однотипных примеров (в случае применения реальных определений) и некую речевую избыточность при остенсивных определени­ях. Все это оправдано методически в учебной и научно-попу­лярной литературе.

Важно также учитывать и деление определений по их функциям: 1) регистрирующие определения перечис­ляют уже известные признаки предмета, явления; 2) уточняющие дают дополнительные сведения; 3) учреждающие определения содержат новые сведения, раскры­вающие смысл явления или события.

Примером регистрирующего определения может служить такое:

Выразительный плеоназм возникает при употреб­лении одного из антонимов с отрицанием. Например: Кем ты станешь – я гадать не буду. Мир не постарел – помолодел: на просторах Родины повсюду множество больших и малых дел (С.В. Викулов). Подобное соединение антонимов подчер­кивает значение одного из них, употребленного без отрица­ния; речевая избыточность при этом служит средством акту­ализации понятия, на которое автор хочет обратить особое внимание: Жив, а не умер демон во мне (М. Цветаева); Не ссориться я пришел к тебе, а мириться.

В таком определении названы уже известные термины – плеоназм, антоним, однако их функция иная, что и отражено в регистрирующем определении.

Уточняющее определение (в сочетании с номинальным; можно иллюстрировать таким примером:

Явление антонимии лежит в основе оксюморона (от гр. oxymoron – остроумно-глупое) – яркого стилистического приема образной речи, состоящего в создании нового понятия соединением контрастных по значению слов. Соче­тание антонимов в «чистом виде» в оксюмороне встречает­ся редко [«.Начало конца» (заголовок статьи), («Плохой хоро­ший человек» (название кинофильма), В разгар периода застоя... (Из газет)]. В большинстве случаев слова, имеющие противоположное значение, соединяются как опреде­ляемое и определяющее [«Крупные мелочи», «Дорогая деше­визна», «Неудобные удобства» (заголовки)]. Существитель­ное и прилагательное нельзя считать антонимами в точном значении термина (антонимы должны принадлежать к од­ной и той же части речи).

Как видим, автору пришлось объяснить, почему в опре­делении употреблено сочетание «контрастные по значению слова», а не термин антонимы; ведь в создании оксюмо­рона могут использоваться слова, принадлежащие к разным частям речи. (Голуб И.Б. Стилистика русского языка. С. 37).

К учреждающим определениям обычно обращаются ав­торы в тех случаях, когда можно ожидать превратное толко­вание термина, широко употребляемого в обиходе без учета его точного научного значения. Например: