Культура первобытного общества

Примером может служить  «медведь» из французской пещеры Монтеспан: на вылепленное из глины  туловище насажен череп натурального зверя. На глиняном теле - следы от удара  копий, а вокруг на песке – следы  босых ног относительно небольших  размеров. Очевидно, отмечает А.Д. Столяр, «медведь» использовался в обряде инициации подростков, упражнявшихся  в магическом «умерщвлении» изображения. «Надо также отметить, что наблюдающаяся  здесь связь изображения, по существу выполнявшего роль символической мишени в обряде, с разыгрывавшимся театрализованным действом, также уходящим глубокими  корнями к стихийной пантомиме  неандертальцев, убедительно свидетельствует  о первоначально законном и обязательно  слитном существовании зачатков изобразительного и выразительного творчества.

Натуральный макет оказался итогом начального изобразительного опыта  множества сменявшихся поколений, опыта, в котором за особыми действиями неотлучно, как тень, следовала специфически упражнявшаяся и логически развивавшаяся  мысль. Эта мысль по мере своего обогащения и «кристаллизации» в свою очередь  эффективно стимулировала последовательно усложнявшиеся акции». По наблюдению А.Д. Столяра, в «глиняный период» появились лепные фигурки меньшей величины: до одного метра (лепная фигурка медведя из стоянки Долни-Вестонице) и более полутора метров (лепная фигурка хищника кошачьей породы из пещеры Монтеспан). Это свидетельствует о способности кроманьонцев создавать более отвлеченные, «иллюстративные» образы зверей разных видов. Затем для воспроизведения понятия-образа оказалось достаточно внешней пространственной формы, что отразилось в преобладании барельефов и барельефных композиций (налепленные на стены фигуры бизонов в пещере Тюк д'Одубер). Настала пора раннеориньякской графики (контурный рисунок лошади на глине в пещере Монтеспан); гравировка на камне развивала образно-абстрактные аспекты первобытного мышления. В итоге был открыт путь живописи – царице изобразительного искусства, незаменимой в плане развития возможностей свободной компоновки объемных изображений, а затем и создания жанровых композиций.

Осмысливая эволюцию первобытного искусства, так сказать, в обратном направлении и погружаясь в мир  все более элементарных изобразительных  форм, невольно приходишь к мысли  о том, что первобытным художником были намечены некие изначальные  архетипы, «формообразующие нормативные  конструкты », которые впоследствии развитое искусство как бы воспроизводило вновь в совершенных (и уже  эстетически освобожденных формах), следуя по «отметкам» геннокультурной  канвы. Например, праискусство животного  анимализма сопоставимо с дадаизмом  и отчасти с поп-артом –  модернистскими течениями, эпатирующими публику стилизованным синкретизмом, причудливыми комбинациями внеэстетических  объектов и их частей, втянутых в  квазихудожественные композиции из бытовой среды. Первобытный прототеатр отдаленно напоминает хэппенинг, перформанс. Ряд аналогий можно продолжить.

Художественная культура первобытного общества, достигнув стадии первоначальной внутренней дифференциации, развивалась в направлении от раннего примитивизма ориньяко-солютрейского  этапа через расцвет натуралистических  направлений искусства в мадленский период к схематизму и стилизации его в эпохи мезолита и неолита.

Художественную деятельность древнейших времен, уходящую своими корнями  в мустьерский и даже более  ранние периоды нижнего палеолита  и получившую разнообразное развитие уже в верхнем палеолите, можно  назвать искусством лишь весьма условно. Оно не было чисто художественным творчеством, ибо еще неразрывно переплеталось с утилитарной  деятельностью, опосредовалось и пронизывалось  магическими действиями.

Дошедшие до нас памятники  первобытного искусства начала верхнего палеолита отличаются примитивной  обобщенностью, которая иногда теряет предметность (например, ряды параллельных полос, оставленных пальцами руки или  гребнеобразными орудиями). Рядом  с этими изображениями появились и рисунки животных, но тоже очень схематичные, например, изображение слона в пещерах Кастильо (Испания), фигурка мамонта из слоновой кости, найденная в Пшедмосте (Польша) и относящаяся к солютрейскому этапу.

К период ориньяка на территории Австрии (стоянка Виллендорф), бывшей Чехословакии (комплексы Долни-Вестонице  и Павлов), Франции (стоянки Леспюга, Лоссель, Ла Марш) появилась серия  стилизованных статуэток, а затем  рельефов и графических контуров обнаженных тучных женских фигур, образно  названных «палеолитическими венерами». Всем им присущи линеарность и  контурность. Первобытный художник не входил в детали, ему достаточно было передать общие черты изображаемого  объекта, его родовую сущность. «Палеолитические венеры» – изображения женщин с подчеркнутыми половыми признаками и вовсе не имеющих лица. Социальные отношения здесь еще слиты  с отношениями биологическими, поэтому  первобытного скульптора нисколько  не интересовала личность отдельной  модели, для него важно было показать все порождающую природу матери, особо чтимую во времена матриархата.

Нельзя упускать из виду важное обстоятельство: магическую притягательность для первобытного скульптора и гравера  изображения женщины, которое часто  соседствовало со стилизованными фигурами зверей. Она, напоминаем, трактовалась не только как «прародительница рода - мать-хозяйка», но и как «олицетворение многообразных связей коллектива со зверем как основным источником существования, идеи родственности, плодородия, магического  воздействия на него» (А.Д. Столяр).

В рисунках и скульптуре периода солютре изображения  животных приобрели более конкретные черты. Моделировался объем тела зверя, тщательно выписывались его  части и детали (фактура шерсти, масть и т.п.). Линия дополнилась  тоном, появились объемные цветовые изображения животных. В скульптурных изображениях схематичность абстрактного контура также смягчилась пластичностью; скульптор стремился передать округлость форм тела, гладкость кожи.

Первобытный «реализм» достиг своей вершины в искусстве  мадленского периода. Здесь линия  и цвет, контур и пластичность обрели впечатляющую целостность. Возникла своеобразная «классика» первобытного искусства, которое  на данном этапе достигло органичного  единства содержания и формы. Изображения  лошадей, бизонов, оленей, кабанов и  прочих зверей отличались удивительной жизненностью и правдивостью. Об этом свидетельствуют знаменитые «плафоны»  Альтамирской пещеры (Испания). Запечатленный  на одном из них раненый бизон  поражает своим сходством с оригиналом. Красочны изображения зверей на стенах пещеры Ласко (Франция).

Трудно предположить, чтобы  взлет искусства в период мадлена  был обусловлен только ростом художественного  технического мастерства, которое вместе с орудиями труда развивалось  в целом в верхнем палеолите  все-таки достаточно медленно. Здесь определяющую роль, видимо, сыграло качественное изменение самого восприятия мира древним художником. Люди мадлена воспринимали отдельные явления действительности в их целостности. Однако в искусстве данного периода, породившем полихромную живопись с ее объемным реалистическим изображением животных, имелся существенный изъян, который не позволяет назвать это реалистическое искусство вполне гармоничным. В период 15–10 тыс. лет до н.э. художник очень точно изображал отдельных животных, но еще не мог увязывать их в композиционное целое, не владел принципами симметрии и пропорциональности, о чем свидетельствуют те же росписи на потолке Альтамирской пещеры, где натуралистически изображенные крупные животные представлены в хаотическом беспорядке. Он еще не владел искусством композиции. Этот художественный парадокс был точно подмечен известными искусствоведами Н.А. Дмитриевой и Н.А. Виноградовой: «Искусность руки н меткость глаза дали возможность создавать великолепные, мастерские изображения. Но сказать, что они ни в каком отношении не примитивны, было бы тоже неверно. Примитивность сказывается, например, в отсутствии чувства общей композиции, согласованности. На потолке Альтамирской пещеры нарисовано около двух десятков бизонов, лошадей, кабанов; каждое изображение в отдельности превосходно, но как они расположены? В их соотношении между собой царит беспорядок и хаос: некоторые нарисованы вверх ногами, многие накладываются одно на другое. И никакого намека на среду, «обстановку». Тут действительно возможна какая-то аналогия с рисунками маленького ребенка, которые он наносит вкривь и вкось и не пытается согласовывать их с форматом листа. Видимо, само мышление первобытного человека, очень натренированное в одном отношении, беспомощно и примитивно в другом – в осознании связей. Он пристально вглядывается в отдельные явления, но не понимает их причинных связей и взаимозависимостей. А если и не понимает, то и не видит, поэтому его композиционный дар еще в зачатке».

Иногда возникает соблазн  сравнить мадленскую живопись и рисунки  детей младшего возраста с экспрессионистским искусством Марка Шагала. Ведь на его  картинах также мы часто видим  людей, животных, предметы перевернутыми, изображенными в неожиданных  ракурсах и в кажущихся хаотическими сочетаниях, стилизованными в технике  наивного жизнерадостного примитивизма. Однако замеченное сходство чисто внешнее. Шагал прекрасно владел приемами композиции, но, намеренно искажая  ее, хотел выразить свое особое отношение  к изображаемому – художественно-философскую  формулу обновления мира через «эстетический  хаос», рождающий гармоничный космос.

Мезолит. Исследователи отмечают ограниченность тематического круга изображений первобытного искусства в последний период верхнего палеолита: в основном это животные, на которых охотятся, человек изображается редко. В известной мере такая ограниченность начала преодолеваться в период мезолита, одновременно с уходом в прошлое сумбурности позднепалеотических изображений животных. Появились многофигурные композиции со сценами охоты. На них детальное изображение животных сменилось условным, символическим в рамках сюжетного комплекса, в котором главенствующую роль стали играть охотники, изображаемые еще более схематично. Зрителю, прежде всего, интересна была суть происходящего.

Неолит. Наметившиеся в мезолите тенденции к контурной стилизации и символизации достигли предела в первобытной Живописи и графике в эпоху неолита. Искусство неолита развивалось на базе более совершенных производительных сил (сравним неуклюжие рубила палеолита с более удобными, «технологически функциональными» кремневыми неолитическими изделиями). Изображения схематизировались, в них подчеркивались внешние, абстрагированные свойства (геометрическая форма, симметрия, ритм и т.п.), стала излишней конкретная детализация. В наскальной живописи это проявилось в схематическом изображении человеческих фигур и животных (наскальные рисунки в Скандинавии, районах Белого моря и Онежского озера и особенно на Каменных островах на Ангаре). В скульптуре – в схематически выполненных изваяниях так называемых каменных баб – грубых каменных фигур с округлыми головами и сложенными у пояса руками (Южная Европа, Средиземноморье, Северное Причерноморье). Указанные тенденции развития первобытного искусства устремляются к пределу в конце неолита и энеолите, о чем, в частности, свидетельствуют полуабстрактные композиции, найденные в Сахаре на стоянках в Тассилин-Аджер.

В целом неолитическое  искусство характеризуется тем, что в нем реалистичность разрозненных художественных образов окончательно сменилась упорядоченным отображением явлений окружающего мира посредством  жанровых композиций, на что прямо  указывают Н.А. Дмитриева и Н.А. Виноградова, находя данному художественно-мыслительному  сдвигу вполне естественное объяснение: «В эту эпоху содержание искусства  становится шире, разнообразнее, а в  его формах происходят знаменательные перемены. Это был, конечно, прогресс, но прогресс противоречивый и двойственный: что-то очень важное приобреталось, зато что-то и утрачивалось – утрачивалась первозданная непосредственность видения, свойственная искусству охотников. Искусство неолита более «условно», чем палеолитическое. В неолите  преобладают не разрозненные изображения  отдельных фигур, а связные композиции и сцены, где человек, наконец, занимает главное место. Таких сцен много  среди наскальных росписей в Африке, в Испании... В... росписях в Сахаре много загадочных сцен ритуального  характера: здесь фигурируют люди с  шарообразными головами, напоминающими  скафандры... Есть такие неолитические  произведения, где полностью торжествует  некая геометрическая схема –  изображение-значок, изображение-иероглиф, изображение-орнамент, – только отдаленно напоминающая человека или животное... Может быть, схематизм усиливается как раз потому, что слабеет наивная вера в изображение как в «двойника», как в доподлинную реальность. И на первый план выдвигаются другие возможности, заложенные в изображении: возможности обозначения, сообщения на расстоянии, рассказа о событии. Чтобы рассказать, не обязательно соблюдать большую точность и похожесть, достаточно изобразительного намека, достаточно показать предмет в немногих общих чертах. Здесь лежат истоки пиктографии – рисуночного письма». Возможно, в эпоху неолита первобытное мышление выработало первую форму символизации сущностей системно организованных объектов, включенных в изменившуюся сферу жизнедеятельности.

В конце неолита и в  период энеолита (медно-каменного века), в архаико-символической живописи явственно выделился абстрактный  декоративный мотив. Утвердилось орнаментальное искусство. Примером тому могут служить  триполъские сосуды (юго-западная часть  бывшего СССР и территория Балканских стран) различной формы с орнаментом, нанесенным белой, черной или красной  краской. Характерные мотивы орнамента: параллельные полосы, двойные спирали, обегающие сосуд зигзагами, концентрические  круги и т.д., имеющие разнообразное  смысловое значение. Из повторений одних и тех же геометрических знаков возник правильный и сложный  узор, линии которого уже в бронзовый  век приобрели большую гибкость и упругость. В орнамент включались схематизированные изображения  людей и животных, фольклорные  образы, получившие устойчивое символическое  значение.

Исследования культурогенеза первых классовых обществ показывают, что при начальном формировании письменности Древнего Египта, Древней  Индии (во времена цивилизации Мохенджо-Даро и Хараппа), Древнего Китая (XV–V вв. до н.э.) имели место функциональная связь иероглифики с рисунком и орнаментом, а также информационные и стилистические обмены между ними. Подобные связи и обмены в зачаточном виде существовали на завершающих этапах развития первобытной культуры в  процессе генезиса протописьменности.

3. Культура и искусство в века бронзы и железа

В эпоху бронзы с введением  новых форм хозяйства и появлением металлических (медь, бронза) орудий, усовершенствовавших  способ производства, произошло крупное  общественное разделение труда –  ремесло отделилось от земледелия. Это создало благоприятные условия  для регулярного обмена товарами, что повлекло за собой усиление имущественного неравенства.

Ускорился процесс разложения родовой коллективной собственности  и первобытнообщинных отношений, окончательно утвердился патриархат, начали зарождаться  первые цивилизации. В долине Нила, в Двуречье, Китае и Индии возник рабовладельческий строй, образовались первые государства. В различных регионах Европы происходила трансформация патриархально-родового общества в классовое путем выделения племенной верхушки (вождей, жрецов), быстро обогащавшейся за счет присвоения избыточного продукта, производимого рядовыми соплеменниками. Участились социальные конфликты, связанные с захватом и насильственным отчуждением родоплеменной верхушкой имущества общины. Стали неизбежными многочисленные кровавые столкновения между враждующими племенами, посягавшими на чужие земли. Формировался класс людей, не занятых физическим трудом, создавались предпосылки для зарождения частной собственности, государства, техники, письменности, в целом цивилизации.