Ономастическая лексика романа Шолохова "Тихий Дон"

Таким образом, топонимия в «Тихом Доне» органически связана с сюжетом романа, что усиливает историческую достоверность описываемых событий, отражает боевой путь 1-й повстанческой дивизии, возглавлявшейся Григорием Мелеховым и сосредоточена в районе реки Чир и в хуторах Вёшенского юрта, где жил Шолохов и где воевал герой его романа.

Стоит отметить, что после  завершения восстания и разгрома Донской армии, когда Григорий вместе с Аксиньей идет в «отступ», географическая и топонимическая пунктуальность и наполненность в романе исчезают, названия населенных пунктов, через которые двигался Григорий Мелехов, как бы перестают интересовать автора. Чаще всего он их даже не называет, удовлетворяясь общими замечаниями: «в одной станице...», «в одном поселке...» [23,с.88].

Что же касается Верхнего Дона, в особенности Каргинской и  Вёшенской станиц, хуторов прибрежнего  Обдонья, то топонимика здесь не ограничивается названиями станиц и хуторов, но идет вглубь: детализируются названия рек и речушек, пойм, лугов, яров и т. д. Местные природные названия постоянно повторяются в романе. Уже упоминавшийся Гетманский шлях проходит через весь роман, а именно: Забурунный лог, Рогожинский пруд, Песчаный курган, Меркулов курган, Гремячий лог, Гусынская балка, Кривской бугор, Климовский бугор, Каргинский бугор, Сторожевой курган, Еланская грань, Ольшанский буерак, Калмыцкий брод, Жиров пруд и т. д.

Сивоволов исследовал топонимику «Тихого Дона», в частности   Каргинскую станицу, и установил подлинность большинства этих географических реалий и их названий, многие из которых живы и по сию пору. «Шолохов подробно описывает места вокруг Каргинской: балки, перелески, повороты дорог, едва заметный курган, пруд или мост, — пишет Сивоволов.  — Собирая материал, ездил я в Топкую балку, где убили Алешку Шамиля и где в 1921 году Михаил Шолохов едва не угодил в лапы бандитов. На обратном пути видел, как в стороне от наезженной полевой дороги “жемчужно-улыбчиво белела полоска Жирова пруда”. На обратном пути по Гусынской балке заехал в хутор Климовский, поднялся на бугор, где Григорию Мелехову дважды пришлось участвовать в бою. Около Забурунного лога разгорелся жестокий бой, окончившийся, как мы знаем, поражением красных. После боя “по приказу Григория сто сорок семь порубленных красноармейцев жители Каргинской и Архиповки крючьями и баграми стащили в одну яму, мелко зарыли возле Забурунного”. Каргинцы хорошо помнят тот день, а годом позже бурным весенним потоком Забурунный размывал могилы, обнажая человеческие трупы. За Каргинской — Песчаный курган. Оттуда, стоя около батареи, Мелехов давал команду “полохнуть” из мортирки по мосту с красными. За увалом, неподалеку от Песчаного кургана — Рогожинский пруд, около которого после боя, направляясь домой, Григорий с ординарцем Прохором Зыковым останавливался на отдых. Куда ни посмотри — вокруг знакомые до слез родные места»[ 23,с.88].

Описывая историю насыпного  Меркулова кургана под Каргинской, где Христоня с отцом искали клад и нашли уголь, Г.Я. Сивоволов приводит в своей книге заметку из Вёшенской окружной газеты «Известия» от 16 августа 1922 года: оказывается в поисках клада краеведы и в самом деле раскапывали этот курган, но «вместо богатого клада отрыли пудов 25—30 древесного угля» [23, с.88].

Как видим, не только исторические, но и географические реалии «Тихого  Дона» свидетельствуют, насколько  тесно связан роман с жизнью Вёшенской  и окружавших ее реально существовавших — и существующих поныне — станиц и хуторов.

Плодом художественной фантазии автора «Тихого Дона» являлись только два населенных пункта —  хутор Татарский и имение Листницких Ягодное, хотя вероятнее всего они также связаны с биографией автора.

Свидетельства земляков Шолохова, собранные местными краеведами, позволяют сделать вывод: хутор Татарский — собирательный образ. Называются, в частности, хутора, которые хорошо знал писатель: Каргин, где Шолохов в общей сложности прожил пятнадцать лет; Плешаков, расположенный на правой стороне Дона, напротив станицы Еланской, где также жил будущий писатель. Как уже упоминалось, в Плешакове существовала мельница; и она сама, и те, кто работал на ней, — по мнению краеведов и исследователей творчества Шолохова — нашли отражение на страницах «Тихого Дона».

Однако, как установил Г. Я. Сивоволов, в Каргине также была мельница, которая по своим характеристикам ближе к описанию, данному в «Тихом Доне». По мнению Г.Я. Сивоволова, именно паровая мельница в Каргине — массивное двухэтажное сооружение с просорушкой, маслобойкой, кузницей, мощным немецким двигателем, принадлежавшая богатому купцу Тимофею Андреевичу Каргину, и явилась прообразом описанной в «Тихом Доне» паровой мельницы в Татарском.

А населил Шолохов  эту мельницу людьми, которые, как  показывает краевед, жили не в Каргине, а в Плешакове. «При некоторой схожести двух мельниц, — пишет Г. Я. Сивоволов, — не было установлено, чтобы на каргинской мельнице работали люди, похожие на Котлярова, Валета, Тимофея и Давыдку. Они оказались жителями хутора Плешакова и работали на паровой мельнице, принадлежавшей купцу Ивану Симонову: машинист Иван Алексеевич Сердинов, весовщик Валентин по прозвищу Валет, и братья Бабичевы — Василий и Давид.  Это были реальные лица, хорошо знакомые автору романа по тому времени, когда отец его работал на этой мельнице сначала управляющим, а затем стал ее хозяином» [23,с.88 ].

Выросший в Каргине, Г.Я. Сивоволов провел тщательнейшее исследование и установил, какие реалии хутора Каргина, где прошло детство писателя, Шолохов перенес в придуманный им хутор Татарский.

Г.Я. Сивоволов сопоставил план застройки дореволюционного Каргина с описанием хутора Татарского, приложив этот план с расшифровкой к тексту своей книги. И действительно, на этом плане обозначены и рыночная площадь с пожарным сараем, и майдан, и церковь с караулкой, и школа, и торговый дом купца Лёвочкина (в романе — Мохова), и мельница, и почта на главной улице, и дом, где находилось агентство фирмы «Зингер», и дома двух священников — жителей хутора Татарского, — с такой точностью, будто это план застройки не хутора Каргина, а хутора Татарского [23,с.89 ].

Читаем в романе, к  примеру, описание базара на главной  площади в Татарском:

 ... На квадрате площади дыбились задранные оглобли повозок, визжали лошади, сновал разный народ; около пожарного сарая болгары-огородники торговали овощной снедью, разложенной на длинных ряднах, позади них кучились оравами ребятишки, глазея на распряженных верблюдов, надменно оглядывавших базарную площадь, и толпы народа, перекипавшие краснооколыми фуражками и цветастой россыпью бабьих платков [2, 239—240 ].

Из детских воспоминаний Шолохова само название хутора  Татарский связанос биографией по материнской линии. Он говорил, что его родных по материнской линии в хуторе называли «татарчуки».

Биография Шолохова по «материнской» линии помогает нам уяснить и возникновение «придуманного» писателем поселка Ягодного: за ним — поселок Ясеновка, в котором находилось имение известного на Дону помещика Попова, где жила и работала в услужении мать М. А. Шолохова, Анастасия Даниловна. «В имении Дмитрия Евграфовича Попова мы находим много сходного с имением Листницких. В описании Шолохов весьма точен…[32,с.256 ].

Таким образом, информационное поле романа «Тихий Дон», его источниковая база, питающая историко-хроникальное содержание романа, биографию его главного героя Григория Мелехова, разветвленная система прототипов, начиная от Павла Кудинова и кончая отцом Виссарионом и Лукешкой-косой, наконец, география, топография и топонимика местности, воспроизведенные в «Тихом Доне», — все это убеждает нас: роман «Тихий Дон» неразрывно связан с жизненной судьбой. Его биография, его укорененность в реальную жизнь Вёшенской округи помогли ему создать «Тихий Дон». Подтверждение тому — не только биография Шолохова, но и творческая история романа, обстоятельства его создания, драматической общественно-литературной судьбы.

ВЫВОДЫ К РАЗДЕЛУ  2.

1. Антропонимия художественного текста (речевой аспект), будучи вымышленной и одновременно реальной, однократной и потенциально активной, представляет собой индивидуальную способность автора произведения запечатлеть и приблизить читателя к воображаемой системе конкретных имен, как правило, известных в реальном именнике народа. Антропонимический мир художественного текста обычно строго мотивирован, а синтагматика имени может быть опознана в контексте, включая социальные, национальные и иные харизматические п<span class="dash041e_0431_044b_0447_043d_044b_0439_0020_0028_0432_0435_0431_0029__Char" style=" font-size: