Шпаргалка по "Литературе 19-20 век"

        Прошлое напоминает  герою о себе, и его душа вновь откликается на «рокотание моря», на «отдаленный шум прилива». Теперь его начинают посещать совсем другие виденья – «большая дорога и усталая поступь осла...».  Несмотря на то, что соловьиный сад ещё цепко держит героя, он возвращается к прежней жизни, хотя в ней уже всё изменилось. От прошлого остался лишь «брошенный лом, тяжкий и ржавый». Герой растерян, он словно вычеркнут из жизни.

         В поэме звучит неприятие соблазнов мира, изолирующих человека от труда и жизни и не дающих взамен никакого успокоения. Автор размышляет о поисках выхода из нравственного тупика, об иллюзорности всяческих «уютов» и необходимости духовного прозрения.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

38. А.А.Блок «Двенадцать». Идейно-художественный анализ поэмы

         С 8 января по 28 января 1918 года А.А.Блок работал над поэмой «Двенадцать»,  где стремился в художественной форме осмыслить «пестроту событий» в России, современником которых он был.

         Основным композиционным приёмом поэмы является контраст, проявляющийся уже в первых строках: «Чёрный вечер. Белый снег». Эта цветовая символика знаменует собой старое и новое, низменное и возвышенное, что совмещается и противоборствует как в жизни, так и в каждой человеческой душе.

          Создавая поэму, А.А.Блок признавался, что полностью отдался стихии, поэтому не случайно в этом произведении буря бушует и в природе, и в истории, и в глубинах человеческих сердец.

        Ветер и снежная вьюга – образы «исторической погоды» – по отношению к персонажам поэмы ведут себя по-разному. Одних «злой» и «хлёсткий» ветер сбивает с ног («барыня в каракуле…// Поскользнулась//И – бац – растянулась!») или вынуждает искать затишья («А вон и долгополый – //Сторонкой – за сугроб…»). С другими ветер гуляет, давая  возможность им двигаться вперёд («идут двенадцать человек», «вдаль идут»). Однако их движение трудно назвать целенаправленным, ведь двенадцать – это не передовой отряд рабочий, а голытьба, которой «на спину б надо бубновый туз» (символ каторжников).

         Двенадцать охвачены ощущением анархической вольницы. Они стремятся почувствовать себя хозяевами хоть на час и «позабавиться» испугом в глазах былых «хозяев жизни»: «Позабавиться не грех!// Запирайте етажи,// Нынче будут грабежи!// Отмыкайте погреба – // Гуляет нынче голытьба!»), поэтому слова о «свободе без креста» звучат в устах двенадцати как разгульный клич,  как развязанность рук для всего, о чём недавно они могли лишь помыслить.

         Вместе с разговором двенадцати  в поэму входит мотив отступничества, житейского соблазна, которому поддался Ванька, перекочевавший во вражеский стан. За это и презирают теперь Ваньку двенадцать, которые яростно палят по лихачу, так как снова видят перед собой ту «Святую Русь», лицемерную и откормленную, которую хотели сжить со света. Однако пуля настигает не Ваньку, а «толстоморденькую» Катьку, изменившую Петрухе. Сначала он скрывает свою растерянность от товарищей, а потом мы видим лицо человека любящего, оскорблённого, страдающего, за ухарской бравадой которого скрывается личная драма. В связи с «малой человеческой трагедией Петрухи» в поэму входит мотив о соотношении личности и революции, о жертвах, которые приносит ей человек.

        Шествие двенадцати  красногвардейцев вдаль оказывается  драматичным. Помехой в пути становится «нищий пёс голодный», который «ковыляет позади» двенадцати и не отстаёт от них. Этот образ был, вероятно, навеян А.А.Блоку гётевским «Фаустом», о чём свидетельствует пометка в записной книжке поэта от 29 января 1918 года: «Я понял Fausta.  Knurre nicht, Pudel» (не ворчи, пудель). Речь идёт о псе, увязавшемся за Фаустом во время его прогулки. В нём учёный сразу заподозрил оборотня. Попав в комнату  Фауста, пёс стал расти на глазах и после заклинаний превратился в дьявола – Мефистофеля, пытавшегося помешать дерзаниям человека-творца «вырваться на свет из лжи».

        В поэме А.А.Блока паршивым, голодным и безродным псом является старый мир, породивший «голытьбу», пытающуюся теперь порвать с ним и войти в иной мир, вдохнув свежего и чистого воздуха. Кто же должен ввести этих людей, не представляющих пока смысла своего «державного шага», в новую жизнь? Этого А.А.Блок не знал, поэтому в конце произведения неожиданно для самого поэта впереди двенадцати оказывается Иисус Христос, который   движется «нежной поступью надвьюжной», «и за вьюгой невидим,// И от пули невредим».

         Образ Христа был для А.А.Блока не только воплощением справедливости, человечности, чистоты и святости, но и символом, знаменующим собой страдание, бунтарское, освободительное начало, поэтому в руках у Христа кровавый флаг.

        А.А.Блок сближал своё переломное время с эпохой раннего христианства, когда оно, как буря, нанесло сокрушительный удар, «истребивший языческий старый мир» (об этом А.А.Блок писал в очерке «Катилина»). В связи с этим и двенадцать красногвардейцев ассоциировались у него с двенадцатью апостолами – учениками Иисуса Христа, разносившими по всему миру его учение. Таким образом, Христос стал для А.А.Блока олицетворением новой всемирной и всечеловеческой веры, которой пока нет у двенадцати.

        Поэма необычна по своей композиции и ритмике:  двенадцать глав, различных по содержанию, создают целостную картину событий и вбирают в себя ритм частушки («Как пошли наши ребята в красной гвардии служить»), городского романса («Не слышно шуму городского»), марша («Вперёд, вперёд, рабочий народ!»).

   Поэма вызвала большой резонанс. В.В.Маяковский сказал, что «одни  прочли в этой поэме сатиру  на революцию, другие – славу  ей». М.А.Волошин так отозвался об этом произведении: «Поэма “Двенадцать” является одним из прекрасных художественных претворений революционной действительности». А.М.Ремизов был пленен «словесной материей – музыкой уличных слов и выражений»: «Вот она какая музыка, по-другому передать улицу я не представлял возможным! Тут Блок оказался на высоте положения». По мнению О.Э.Мандельштама, поэма, созданная на настоящей почве огромных событий,  стала «бессмертной, как фольклор».

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

39. Акмеизм как течение в русской литературе 1910-х гг (общая характеристика)

В 1910г. наметился кризис символизма из него выделилось новое литературное течение, а к м е и з м (от греческого acme – вершина высшая степень ярко выраженное качество). Акмеизм декларировал конкретно чувственное восприятие внешнего мира, возврат слову его  изначального, а не символичного смысла. У этого течения было еще одно название адамизм, которое подразумевало «мужественно твердый и ясный взгляд на жизнь об этом писал М. Кузмин в своей статье «О прекрасной ясности» (1910г.). В октябре 1911г. было основано литературное объединение «Цех поэтов» это название, напоминавшее о средневековых ремесленных объединениях указывало на отношение участников цеха к поэзии как к чисто профессиональной сфере деятельности. Цех был школой мастерства, хотя им руководили молодые поэты Н. С. Гумилев и С. М. Городецкий. Они в январе 1913г. в журнале «Аполлон» опубликовали декларации акмеистов (к ним относились А. Ахматова, О. Э. Мандельштам, Т. Иванов, Г. Адамович) в статье «Наследие символизма и акмеизм» Н. Гумилев критиковал символизм за мистицизм, увлечение «областью неведомого» и провозглашал «само ценность каждого явления». С. Городецкий в своей декларации «Некоторые течения в современной русской поэзии» выступил против установки символизма на непознаваемость мира: «Борьба между акмеизмом и символизмом  есть, прежде всего, борьба за этот мир, звучащий, красочный, имеющий формы, вес и время».

Акмеистов интересовал реальный, а не потусторонний мир, красота жизни в ее конкретно чувственных проявлениях. Намеком символистов была противопоставлена достоверность образа. Если символисты ценили в поэзии музыку то акмеисты – зримую точность и законченность мысли. При этом реальность, к которой они так стремились, ограничивались в их творчестве мотивами природы географической экзотикой, личными отношениями людей, чувства которых раскрывались через психологический тест вечную деталь, бытовую деталь.

Акмеизм просуществовал недолго – после ухода Гумилева на фронт в сентябре 1914г. «цех поэтов» распался. В 1918г. была предпринята попытка его возродить, но она оказалась не оправдавшей надежд. В течение  нескольких лет работала поэтическая студия «Звучащая раковина», но с гибелью Гумилева прекратилась ее деятельность. Гуманистический смысл акмеизма значителен – возродить жажду жизни и вернуть человеку ощущению ее красоты.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

40. Творческий путь Н.С.Гумилев

Николай Степанович Гумилев — замечательный русский поэт, стоящий у истоков акмеизма. Это течение возникло на отрицании мистических устремлений символистов, когда символическая школа была на излете. Но своим происхождением акмеизм был обязан символистам. Акмеисты провозглашали высокую ценность земного здешнего мира, его красок и форм, звали “возлюбить землю” и как можно меньше говорить о вечности; своей задачей они ставили вернуть слову изначальный, простой смысл, освободив его от символистских толкований. Организаторами группы поэтов были Городецкий и Гумилев. Мандельштам, входящий в группу “Цех поэтов”, утверждал, что акмеизм не столько заботится о теории, сколько утверждает вкус.

     Ранние сборники стихов  Гумилева не были отмечены  самобытностью и оригинальностью.

       Но начиная  со сборников “Чужое небо”, “Колчан”, “Костер” перед нами открывается  поэт одаренный и самобытный, с мужественными и сильными  интонациями, яркими и контрастными красками, с чеканным стихом. Гумилев был увлекающимся и смелым человеком, он несколько раз путешествовал по Африке, добровольцем сражался на фронтах первой мировой войны. Он ввел в русскую поэзию африканскую экзотическую тему.

Позднее в его лирике слышатся философские раздумья о несовершенстве мира, о месте человека в нем, о неизбежности страданий. Трагичность мироощущения Гумилева сочетается у него с любовью к Земле. Его стихи совершенны по форме.

       Гумилев считал  преданное служение искусству превыше всего. В этом сказалась его романтичность, умение подняться над обыденным и увидеть истинную красоту мира.

Страна живительной прохлады.

Лесов и гор гудящих, где

Всклокоченные водопады

Ревут, как будто быть беде;

Для нас священная навеки

Страна, ты помнишь ли, скажи,

Тот день, как из Варягов в Греки

Пошли суровые мужи?

      Он чужаком пришел  в этот мир. И он всячески,—  так, по крайней мере, казалось,—  еще и культивировал свою чужеродность  миру, свою несовместимость с  “толпой”, ее интересами, нуждами, идеалами и с “пошлой”, по его оценке, реальностью — вне зависимости от того, шла речь о предреволюционной рутине или о послереволюционной смуте.

Богатые жизненные впечатления от путешествий, войны, страданий трансформировались и складывались в “сны”. Вся действительность казалась дурным сном. А в поэзии он преображался, представляя себя то конквистадором, то попугаем с Антильских островов...    У     Гумилева нет политических стихов. Он уклонялся от прямого диалога с современниками. Поэт молчал о том, что творилось со страной и народом в огненное пятилетие 1917-1921. Но и молчание воспринималось как определенная гражданская позиция. Гумилев, не написавший ни одной “антисоветской” строки, был обречен. А ведь он предвидел свою гибель:

И умру я не в постели,

При нотариусе и враче,

А в какой-нибудь дикой щели.

Утонувшей в густом плюще.

Но он остался в истории поэзии великим мастером слова.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

41. Тематика и художественное своеобразие лирики А.Ахматова 1910-х гг («Вечер», «Четки», «Белая стая»)

В 1912г. вышел 1 сборник стихотворений Ахматовой «Вечер», для которого Н.С.Гумилев помог ей из 200 стихотворений отобрать 46 лучших. Основной в книге является тема любви, представленная как трагическое одиночество («Молюсь оконному лучу»), как страдание и таинственность чувства («Любовь»), как приговорённость друг к другу людей испытавших страсть («И когда друг друга проклинали»). Для лирической героини мучительнее всего предел чувства который казалось ей бесконечным, поэтому в стихотворениях показан миг прощания, разрыва, рокового конца («Сердце к сердцу не приковано», «Песня последней встречи»). Лирическая героиня испытывает боль потому что любовь для нее оказалось обманной, но несмотря на это она не отвергла это чувство: «Должен на этой земле испытать каждый любовную пытку» («Музе»). Любовь становится соперницей поэзии, так как накладывает на души оковы, а поэт не мыслил без свободы. Любя героиня становится пленницей чувства и рвется из его сетей: «Лучше погибну на колесе, только не эти оковы». Любовь «верно и тайно ведёт от радости и от покоя» но беззащитная перед ее властью героиня стремится преодолеть эту дисгармонию обращаясь то к миру природы, то к миру культуры. Стихотворение «В Царском Селе» пронизана желанием уйти от страсти в тишину парковых аллей и красоты искусства как спасение от костра чувств в 3-ем стихотворении: «Тритиха» появляется образ юного поэта-лицеиста А. Пушкина («Смуглый отрок бродил по аллеям»). 

В 1914г. вышел 2 сборник стихов «Четки». Теперь истоки трагедии в любви во внутреннем мире самой героини в этом сборнике та же приговоренность к любви, страданию и скорбь расставанья, о которой сказано лишь взглядом жестом тихим словом («Смятение»). Стихи сборника похожи на исповедь одинокого страдающего сердца. Ахматова, как и Лермонтов, отвергает счастье, познав, как и он, горечь равнодушия и странное раздвоение чувств («Я не любви твоей прошу»). Теперь лирическая героиня думает что «От счастья и славы безнадежно дряхлеют сердца». Но при этом мечтает, чтобы любовь летела сквозь все времена («Стихи о Петербурге») осознанием необходимости поэтического пути выражено в стихотворении («Помолись о нищей, о потерянной»). В стихотворении «Венеция» Ахматова подобна Данте, говорившему о не старении всего прекрасного радуется тому, что время не властно над подлинной красотой. В сокровищах духовной культуры она искала опасение от ужаса жизни (стихотворениях «Я научилась просто мудро жить», «Голос памяти»).